Странные Приключения Ионы Шекета - Павел Амнуэль - Книжная Полка

Неудавшаяся Любовь Маргетты

Для читательских писем у меня в почтовом ящике отведена особая ячейка, куда я заглядываю лишь изредка, чтобы не портить себе настроение. Прошли времена, когда юные девицы заваливали меня непристойными предложениями. Сейчас пишут, в основном, старые и болезные, которые ничего не предлагают, а только требуют, и побольше, и лучше в галактических кредитах, а не в израильских долларах.

Поэтому я заглядываю в читательский почтовый ящик для того, в основном, чтобы очистить его от накопившихся залежей. Однажды, отправляя письма в корзину, я обратил внимание на одно, помеченное грифом «важно, интересно, не пропустить!". Подсознательный импульс заставил меня вскрыть электронную оболочку, и на меня уставилось голографическое изображение тингопарта с Арикуна–4, заявившее на ломаном галактическом диалекте иврита:

– Шекет получать предупреждение есть. Одно из разных. Иначе ты быть молодой, а не иначе будет как есть и хуже.

Что еще за предупреждение, что это за «иначе – не иначе»? Не люблю, когда со мной разговаривают таким тоном. Наверняка этот тип не прочитал ни одной моей строчки и судил о моем творчестве по бездарным критическим опусам в периодической печати Галактического клуба писателей.

Я не мог оставить это хамское предупреждение без последствий и послал сигнал ответа. В воздухе проявилось еще одно голографическое изображение тингопарта с Арикуна–4, заняв место рядом со своей первой копией, так что я потерял ориентацию и не знал, какой тингопарт – из письма, а какой – настоящий. Пришлось обратиться к обоим с требованием оставить меня в покое и не загружать почтовый ящик бессмысленными отправлениями.

Один из тингопартов слушал молча и хлопал глазами, а второй – настоящий – почесал левой рукой за рожками, дернул копытом и заявил:

– Предлагать имею. Торговая сделка. Писатель как ты очень важно. Жизненный опыт.

– Вот оно что! – воскликнул я, уразумев наконец, с кем имею дело. – Я сам был когда–то коммивояжером, мне понятны ваши усилия, но я не...

– Писатель описать любовь. Ты описать любовь не уметь. Согласен или?

– Или, – твердо сказал я. – Мои критики действительно утверждают, что любовь мне описать не удается. Но это их частное мнение, не соответ...

– Любовь ты нет! – оборвал меня тингопарт на полуслове. – Я даю. Ты платить.

Пришлось призадуматься. Вообще–то – мне ли было это не знать? – тингопарты слыли лучшими торговцами в ближней системе галактик. Товар у них качественный, но и цены они заламывают будь здоров. Если тингопарт предлагает любовь, то можно быть уверенным, что это настоящая любовь, страсть, неземная красота и пылкое вдохновение. В общем, стоило подумать.

– Какой объект предлагается? – деловито спросил я.

– Показать каталог или выборочно? – задал встречный вопрос тингопарт, и небольшой его хвостик встал торчком в предвкушении сделки.

– Выборочно, – заявил я. – Покажи лучший образец.

О Господи! Да к такой красотке я бы и в лучшие свои годы не осмелился приблизиться, не то чтобы объясниться в любви и ждать взаимности!

– Вряд ли, – уныло заметил я, – эта милая девушка полюбит такую старую перечницу, как Иона Шекет. Мне на прошлой неделе исполнилось девяносто, вам это известно?

– Неплохо сохранился, – сделал комплимент тингопарт, тряхнув черно–красным плащом, заменявшим ему кожу. – Но, конечно, нетоварный.

– Вот я и говорю, что ничего не получится...

– Для товар есть подарок, – сообщил тингопарт.

Это естественно – к ценной покупке хороший продавец всегда прилагает какой–нибудь дешевый подарок: плетеное кресло, например, куда я мог бы водрузить свои мощи.

– Какой подарок? – поинтересовался я.

– Молодой быть, – заявил тингопарт. – Ты получать любовь и впридача стать молодой.

– Заманчиво, – протянул я.

– Подарок фирма!

– За подарок не платят, – сказал я. – Платят за товар. Какую цену ты хочешь?

– Ерунда! Душа как есть.

Мне не нужно было повторять дважды – за любовь и молодость тингопарт желал получить от меня мою душу в ее электронном воплощении. А возможно, даже полную запись. В Оккультном университете мы в свое время проходили процесс отдушивания и вздушивания человека. Душу можно вложить, душу можно потерять, душа может покинуть тело по собственной воле – так и происходит в момент смерти. Но чтобы душу продать? Теоретически это допускалось, но преподаватель душеметрии повторял нам, студентам, каждый день: «Господа, не все, что допускает теория, следует использовать на практике. Теоретически можно воплотиться сразу в двух инкарнациях, но, надеюсь, вы не станете проводить такой эксперимент, ибо это чревато раздвоением сознания и безумием».

– Душа не продается, – твердо заявил я. – Тем более душа Ионы Шекета.

– Я не покупать твой душа! – воскликнул тингопарт. – Это ты покупать любовь и получать молодость есть подарок. А душа есть цена оплата тарифная ставка.

Хотел бы я знать, как бы вы поступили на моем месте. Девушка была прекрасна, а молодость мне хотелось вернуть даже больше, чем получить любовь. Но отдать за это душу... Как же я смогу любить – без души? Как без души я смогу наслаждаться вернувшейся молодостью? Я буду жить, но стану автоматом. Я буду говорить о любви, не не сумею почувствовать ее тонкого и неосязаемого аромата. Я верну молодость, но мне и в голову не придет заново совершать все те безумства храбрых, что были свойственны Ионе Шекету и снискали ему славу во всех рукавах Галактики.

Но девушка... И молодость... О этот вечный жизненный соблазн!

– Любовь проходит, – сказал я тингопарту с сожалением, – и молодость тоже не вечна. Душа между тем бессмертна, и потому цена, которую ты заломил, просто возмутительна. Я буду жаловаться в комитет потребителей.

– Сертификат есть! – завопил тингопарт. – Учет и контроль! Если товар некачественный и проходит, то возврат. И мы возвращать для покупатель полная стоимость.

– Вот оно что, – понял я. – Ты гарантируешь, значит, что и любовь, и молодость будут продолжаться вечно, так? А если они вдруг закончатся, то я смогу товар вернуть и получить душу обратно?

– Истина! – воскликнул тингопарт, и из его рожек брызнули искры. – Если ты сказать: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!", сделка аннулировать, товар вернуть, оплата вернуть, учет и контроль.

Кодовая фраза показалась мне почему–то знакомой, но я не стал вдаваться в технические детали.

– Как зовут девушку? – спросил я, разглядывая ее удивительную фигурку.

– Маргетта, – сверившись с гарантийным талоном, сообщил тингопарт.

– Хорошо, – согласился я, помедлив. В конце концов, чем я рисковал? Поживу неделю–другую без души, но зато молодым и с любимой женщиной. А потом мысленно остановлю мгновенье, отдам товар, верну назад душу и опишу все, что со мной произойдет, в новом романе, который назову по имени главного героя, продавшего душу и получившего взамен любовь и молодость. Например, «Фоост» – вполне приличное имя и название. Именно так – с двумя долгими «о», будто любовный стон.

Откуда–то из подпространства вынырнул дискет–договор, я вложил его в дисковод компьютера, нажал клавишу подтверждения и протянул было руку, чтобы собственным пальцевым узором закрепить произведенную сделку. Тингопарт следил за мной внимательным взглядом, и плащевая кожа на его спине шевелилась от удовольствия, копытца били по полу, будто продавец действительно присутствовал в моей комнате в своем телесном воплощении, а не только в голографической проекции.

Мой палец уже прикоснулся к нужной клавише, но какая–то сила удержала меня от последнего необратимого действия. Интуиция? Инстинкт? Или моя бессмертная душа не желала даже на время расставаться с таким привычным для нее телом?

Голографическая Маргетта послала мне воздушный поцелуй, сбросила с себя изумительную прозрачную пелеринку и подняла точеную ножку, чтобы после заключения сделки немедленно перешагнуть из виртуального пространства в мою более чем реальную комнату, где сам воздух наполнился предчувствием будущего любовного счастья.

– Ну! – нетерпеливо сказал тингопарт.

Если бы он не стал меня торопить, я бы, вероятно, совершил–таки это последнее в моей жизни движение. Но я терпеть не могу, когда меня понукают – тогда я начинаю действовать еще медленнее, и всем моим знакомым, к числу которых тингопарт до последнего времени не принадлежал, это было известно.

Я отдернул руку и еще раз внимательно проверил условия сделки. Любовь и молодость – товар. Душа – цена. «Остановись, мгновенье» – код возврата в случае, если покупатель признает товар некачественным.

Вроде бы все нормально. Однако...

Хорошо, что у меня богатое воображение! Я представил себя, молодого и красивого, в объятиях Маргетты, представил, как отнесутся к нашей связи ее родители, которые безусловно еще живы и здоровы. «Ах, – скажут они, – это бездушное создание, променявшее мудрость на молодость, и наша девочка, еще не познавшая радости жизни!" Мы будем идти по улице, и каждый станет показывать на нас пальцем, потому что человек без души – все равно что часовой механизм...

Но даже не это главное. Отдав душу, я не смогу любить. Я не смогу понять, истинная это любовь или всего лишь наваждение. Я не разберусь, качественный я товар получил или подделку! Мне будет все равно. И я никогда не скажу «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!" – по той простой причине, что ощущение прекрасного не знакомо человеку бездушному, каким мне придется быть всю оставшуюся жизнь.

– Нет! – воскликнул я, выдернул из компьютера дискет и швырнул его в голографическое изображение тингопарта.

Поняв, что я раскусил его гнусный обман, этот негодяй злобно фыркнул и растворился в воздухе, оставив после себя легкий запах серы. Исчезла и прекрасная Маргетта, бросив на прощание в мою сторону призывный и печальный взгляд.

«Шекет, – сказал я себе, – ты же сам был коммивояжером. Ты знаешь, какими методами пользуются тингопарты, стараясь облапошить доверчивых покупателей. Как же ты мог поддаться на эту дешевую провокацию?» Ответа у меня не было. Бес попутал, с кем не бывает...

Я отправил в корзину всю читательскую почту, выпил две полные чашки баргуданского кофе с фрильками и сел писать новый роман. Название у меня уже было – «Фоост» с двумя «о», призывными, как любовный стон. С сюжетом у меня тоже проблем не оказалось – я описал наш диалог с тингопартом (в романе я назвал его Меффом–Стоффом), но позволил моему герою поддаться на увещевания и подписать договор. Чем это для Фооста обернулось, рассказывать не стану – читайте мое произведение, о котором критики отозвались, как о худшем романе года. А такое признание, согласитесь, многого стоит.