Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | LAT


Павел Амнуэль
Странные Приключения Ионы Шекета
 < Предыдущая  Следующая > 
Шпиковая Драма
Иногда я на своих читателей удивляюсь. Напишешь, скажем, пустячок вроде «Контролера», и на следующий день почтовый ящик ломится от восторженных посланий: «Ах, Шекет, какой вы душка, здорово этого Хлестика изобразили, ну совсем, как Гоголь!" Не знаю, кто такой Гоголь, но получать такие послания приятно, даже если они в электронном виде.
А бывает, напишешь эпохальное произведение, и что в результате? Почтовый ящик пуст, редкий читатель, живущий в отдаленной галактике, оставит сообщение: «Ну вы даете, Шекет, и что только вы своим романом хотели сказать?» Вы подумайте: автор теряет здоровье, создает книгу высочайшего трагедийного уровня (это я об «Омлете, шпице Татском» говорю), а у него спрашивают: «Что вы сказать хотели?» В общем, читатели – те еще фрукты. И потому, если честно, пишу я прежде всего для себя – уж сам–то я себя понимаю, как никто другой, мне ничего объяснять не надо, сам могу разобраться в собственной писанине. «Шпиковую драму» я тоже для себя создавал, не думая о возможных читателях, и это самое правильное, что может сделать настоящий автор.
Однако, уже запустив свое новое произведение в издательскую сеть, я о читателе все–таки вспомнил и понял, что если не предпошлю роману предисловие с кратким изложением сюжета, то читатель опять останется в недоумении, и мой почтовый ящик будет завален вопросами типа: «Что вы хотели сказать? Где свадьба героев? Почему Берлинн не похож на Аполлона?» Героя моего романа, как вы, должно быть, поняли, зовут Берлинном, родился он в семье колонистов Шпрехена–2, где и провел свое детство, продолжавшееся несколько дольше, чем обычно: юноше было двадцать, а он только закончил начальную школу и не умел даже рассчитывать в уме трехмерные интегралы. Естественно, что и о теории игр мой герой слыхом не слыхивал.
Однажды, выйдя в галактическую компьютерную сеть, Берлинн обнаружил там виртуальный игорный дом, заинтересовался, поставил на кон все отцовское состояние и, естественно, проиграл его с первого же захода. Результат: отец выгнал Берлинна из дома, и бедняге ничего не оставалось, как записаться в космофлот, где он дослужился до младшего офицера. Его любили – не за характер, но за удивительную способность проигрывать во всех играх, в которых Берлинну приходилось участвовать. Он проигрывал в зелт, прудак, аристон, бекласс, шурд и даже в самое тривиальное лото. Он проигрывал все свое жалование, а потом играл на то, что ему не принадлежало, например, на бортовые двигатели звездолета, и их проигрывал тоже. Он желал отыграться во что бы то ни стало и еще глубже опускался на дно долговой ямы. Он стал угрюм, скрытен и слыл во флоте психом, с которым кроме как об игре и поговорить было невозможно.
От полного распада личности беднягу Берлинна отделяла только страстная мечта узнать наконец такой способ, чтобы угадать в лото все шестьдесят чисел. Ему говорили, что способа такого нет и быть не может, потому что теория вероятностей и генератор случайных чисел полностью исключают возможность предсказания выигрышного сочетания. Но что Берлинну была теория? «Суха теория, – говорил он, цитируя другого моего героя, – а древо жизни пышно зеленеет».
Однажды, когда звездолет «Барсук», где влачил службу Берлинн, стоял на ремонте в доке планеты Шпик–4, мой герой отправился погулять в местный парк иллюзий и услышал разговор, который вели за его спиной два аборигена.
«Вот она, – сказал один, – та самая, кто выиграла шестьдесят. Она получила секрет от адмирала Канистры, погибшего в Паранаболке, и дала ему слово сыграть только раз и больше никому не открывать тайны выигрыша».
«И что? – спросил второй. – Она действительно держит слово?» «Да, – подтвердил первый. – Никому еще не удалось выведать у нее тайну, а сама она сыграла только раз и обогатилась на свю жизнь»...
Берлинн обернулся, но никого позади себя не обнаружил, а чуть поодаль увидел две женские фигурки, на которые и обратил свое пристальное внимание. Первая фигурка принадлежала старухе лет ста пятидесяти, о которой можно было сказать одно слово: «Ведьма». Рядом со старухой стояла прелестная девушка, ровесница Берлинна, и он влюбился сразу, потому что решил, что именно она и являлась владелицей тайны шестидесяти чисел.
Логически рассуждая, любой на месте Берлинна сделал бы противоположное заключение – как, на самом деле, могла молодая девушка узнать у Канистры тайну выигрыша, если адмирал погиб лет за сто до ее рождения? Берлинн, однако, не думал о такой частности: выбор свой он сделал и немедленно приступил к атаке.
С томным видом Берлинн подошел к женщинам и скромно представился, не доверяя никому процедуру представления собственной персоны. Девушку звали Лайзой, а старуху, оказавшуюся Лайзе родной бабушкой, называли Графинкой, и Берлинн так и не понял, было это имя, прозвище или, может быть, какой–то местный титул.
Лайза, которой ужасно докучали поклонники–космоматросы, была рада общению с молодым человеком, из всех комплиментов признававшим только один: «Вы прекрасны, как главный приз!" О своей любви Берлинн сказал Лайзе в тот же вечер, когда они встретились на вечеринке в клубе космопорта. Девушка, правда, не очень поняла, признавался ли ее новый знакомый в любви к ней или он имел в виду игру в лото, о которой говорил с придыханием и закатыванием глаз.
Разумеется, она сделала выбор в пользу первой гипотезы и потому, когда Берлинн, не желавший упускать ни минуты, предложил Лайзе встретиться ночью в ее спальне, чтобы обсудить шансы на будущее, девушка решила, что речь идет о будущей совместной жизни, и сказала «да». Могла ли она думать, что Берлинн имел в виду вовсе не предложение руки и сердца?
Спальни Лайзы и ее бабушки Графинки располагались рядом и соединялись большой, никогда не закрывавшейся дверью. На Шпике–4, где с жильем всегда была напряженная ситуация, такое расположение спален считалось роскошью – в иных домах спальня вообще была общей. Но Берлинн об этом не знал – на его планете каждый желавший мог иметь собственный дом, сотканный из стеблей прубанны.
Дальнейшие события развивались со скоростью звездолета, преодолевающего световой барьер. В полночь Берлинн явился к Лайзе, воображая, что станет обладателем как девушки, так и ее тайны, причем второе занимало моего героя больше, чем первое. Лайза же готова была отдать себя, но ни о какой тайне не имела ни малейшего представления. Так они и беседовали. Берлинн кричал «Откройся!", а Лайза отвечала «Конечно, люблю!", полагая, что именно это хотел услышать ее неожиданный возлюбленный.
Дискуссия могла бы продолжаться до утра, если бы страдавшей бессонницей Графинке не надоело слушать пререкания молодых. В отличие от внучки, она давно забыла о том, что такое любовь, но тайну шестидесяти чисел помнила по гроб жизни, и страстные вопли Берлинна оценила сразу.
В самый разгар свидания – Берлинн на коленях с заломленными руками, Лайза перед ним с бледным лицом и страстным взглядом – Графинка ворвалась в спальню внучки и закричала: «Молодой человек, отстаньте от девушки, только я знаю эту тайну, только я!» Ах, какой облом! Берлинн повернулся вокруг оси и с теми же заломленными руками обратил свой призыв «Откройся!" не к внучке, а к бабушке. Поняв, какой оказалась дурой, Лайза упала в девичий обморок, легкий, как ветер мая, а Графинка твердо заявила: «Открыть тайну? Только через мой труп!» Нашла кому угрожать! Доведенный до отчаяния Берлинн все понимал буквально. Через труп? Пожалуйста, будет тебе труп. Мой герой достает излучатель, штатное оружие космопроходцев, и делает из Графинки труп, к которому обращает свой призыв раскрыть наконец тайну.
От вспышки Лайза пришла в себя, увидела мертвую бабушку и бросилась ей на грудь, а Берлинн понял, что собственными руками убил мечту своей жизни. Кто ему откроет теперь тайну шестидесяти чисел? Лучевик упал из руки Берлинна, и юноша поплелся прочь, оставив в спальне свое несбывшееся счастье.
Едва он скрылся из глаз, Графинка поднялась на ноги и сказала внучке: «Этот тип – сумасшедший. Он действительно убил бы меня, если бы не промахнулся. Ничего, я отплачу ему той же монетой». Лайза, окончательно переставшая понимать происходящее, вторично упала в обморок – на этот раз уже до конца романа.
Берлинн вернулся в свою комнатку в космопортовской гостинице, где, как и в спальне Лайзы, двери не закрывались вовсе. Он бросился на постель, проклял судьбу и вдруг услышал голос Графинки: «Я скажу тебе числа, а ты запоминай, может и пригодятся».
О чем мог подумать Берлинн, увидев в дверном проеме убитую им старуху? Лично я подумал бы, что мне мерещится. Лайза решила бы, что вечером выпила слишком много дамского вина «Шанель». Любой из читателей предположил бы, что это голографическая запись из архива. Но Берлинну такое и в голову не пришло. Графинка вернулась с того света, чтобы сообщить победные числа – такой была его первая и единственная мысль.
Медленно продиктовав случайный числовой набор и убедившись, что Берлинн все аккуратно записал в тетрадку, Графинка удалилась с сознанием исполненного долга. «Все, – сказала она внучке в ту же ночь, – теперь этот тип будет знать, как морочить бедным девушкам голову!» Между тем осчастливленный Берлинн, поверивший в одночасье в потусторонний мир и в женскую благодарность, отправился в местное отделение лотерей и продиктовал компьютеру–банкомату одно за другим числа из своей драгоценной тетрадки. Он готовился встать под дождь из галактических банкнотов, но вместо этого услышал заунывный голос компьютера: «Угаданы три числа из шестидесяти. Ваша ставка бита»...
«Проклятая Графинка», – подумал Берлинн и, глядя в глаза компьютеру–банкомату, увидел вместо пластиковой оболочки фигурку старухи, так ужасно обманувшей его ожидания. Я бы на месте моего героя тоже лишился рассудка, так что последующие действия Берлинна были вполне предсказуемы.
Окончательно рехнувшись, несчастный юноша хотел было выстрелить в себя из лучевика, но не тут–то было – он ведь уронил оружие возле «трупа» старухи! Пришлось воспользоваться другим способом, популярным среди самоубийц на Шпике–4: с криком «Провалиться мне на этом месте!" Берлинн нажал на кнопку выключателя, и пол под ним действительно провалился, открыв шахту глубиной сто семьдесят метров, куда в местных гостиницах бросали устаревшее оборудование, поломанную постояльцами мебель и грязное белье, с которым никто не хотел возиться.
Берлинн умер в полете, воображая, что падает в ад, где непременно встретится с Графинкой и отомстит за ее вероломство. Последние строки романа удались мне больше всего – это настоящий апофеоз силам судьбы, которые играют человеком, когда им больше нечем играть.
А теперь скажите: что в этом сюжете непонятного? Почему отдельные читатели не поняли авторской мысли? Нет, господа, иногда я на своих читателей удивляюсь. Как–то я даже не удержался и высказал одному читателю все, что я о нем думаю.

© Павел Амнуэль

Разрешение на книги получено у писателя
 
 < Предыдущая  Следующая > 

  The text2html v1.4.6 is executed at 5/2/2002 by KRM ©


 Новинки  |  Каталог  |  Рейтинг  |  Текстографии  |  Прием книг  |  Кто автор?  |  Писатели  |  Премии  |  Словарь
Русская фантастика
Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.
 
Stars Rambler's Top100 TopList