Раздел 2.
Наконец мой «воксхолл» выбрался на асфальт шоссе, оставив далеко позади
макбетовский замок. Исправить машину оказалось не так уж трудно, и Родгейм
отлично справился с этим.
Любопытно началась и окончилась наша встреча. Я не поверил его рассказу
о привидениях, он не поверил моей истории о встрече с ними. Выслушал он
меня, ни разу не перебив и все более мрачнея. Когда я закончил, он долго
молчал, пожевывая сигарету и стараясь не глядеть на меня.
– Не верите?
– Не люблю мистификаций.
– А когда к вам обратятся по этому поводу английские физики, вы тоже
сочтете это мистификацией?
– Не обратятся ко мне английские физики. Вы просто посмеетесь с ними
над глупым шотландцем, поверившим в привидения.
– Послушайте, Родгейм, – рассердился я. – Вы способны разговаривать
серьезно или нет?
Он все еще недоверчиво пожевал губами и не ответил.
– Вы можете верить в привидения и не верить в антимир, это в конце
концов ваше дело. Но у вас в замке в комнате для гостей необходимо
поставить самый сенсационный научный эксперимент нашего века. Подумайте не
только об интересах науки, но и о ваших собственных интересах, о будущей
мировой славе вашего родового поместья! Завтра к вам явятся первые гости
из гартмановской лаборатории. Они, вероятно, тоже не поверят в привидения,
пока лично с ними не встретятся. Но эту встречу вам надлежит устроить и
всячески ей способствовать.
Так я убедил Родгейма. И когда он, измазанный в масле, вылез из–под
машины, оставленной мною в лесу, он все еще бормотал, пожевывая давно
потухшую сигарету:
– Антимир? Я и не знал, что это такое. А родгеймовский бекон? Вы
представляете теперь, как пойдет родгеймовский бекон?!
Таким я и запомнил его: грязный, счастливый, он махал мне гаечным
ключом и кричал: «Возвращайтесь скорее! И везите всю вашу ученую братию!»
Я представил себе саркастическую физиономию Грейвса, немое изумление
толстяка Гартмана, ледяное недоверие Эмили Кроуфорд – единственной
женщины, занимающейся дискретным пространством. Ничего–ничего, я силком
притащу их к Родгейму – пусть сами встретятся с Леном. Зато потом их
оттуда не выманишь. Я представил себе газетный бум, пресс–конференции,
встречу с соотечественниками в Москве. Я представил себе макбетовский
замок, отремонтированный и модернизованный, с медной доской у калитки:
«Замок Родгейм. Лаборатория по исследованию дискретности пространства.
СССР – Великобритания». Я представил себе...
Нет, здесь я поставлю точку. Говорят, Архимед, открыв свой закон, с
криком «Эврика!" бегал по улицам Сиракуз. Я тоже кричу: «Эврика!" – и
выжимаю предельную скорость моей «старушки». Мечты так дерзки, что
кружится голова и ветровое стекло застилает мираж. Он начинается дорожным
жестяным указателем с надписью: «Ардеонейг, 10 миль» – и ведет к трем
далеким материкам за светящейся завесой в комнате для гостей.
