Серебряный вариант - Александр Абрамов - Книжная Полка

13. Серебряный Вариант

Поспать не удается. Правда, я пытаюсь заснуть в автомашине Бойля, на которой он любезно отвозит меня в отель. Машина черного цвета, с отделкой из полированного ореха и обитыми красным сафьяном сиденьями, с натянутым брезентовым верхом – она очень напоминает модели девятисотых годов. Трясет в ней отчаянно, так что попытки мои тщетны.

Странно встречает меня портье. Услышав или подсмотрев, что я приехал на автомобиле, он сгибается чуть ли не пополам, но, подавая ключ от номера, старается не смотреть мне в глаза. На вопрос, закрыт ли ресторан, он отвечает, что закрыт, и тут же предлагает мне бутылку вудвилльского из своих собственных запасов. С этой бутылкой я подымаюсь в номер, открываю дверь и замираю в передней: в комнате горят все свечи, которые я потушил, – очень хорошо помню, что потушил, выходя на улицу вместе с Мартином. Значит, в комнате кто–то был или кто–то ждет. Мартин?

Оказывается, не Мартин.

У камина, развалясь в кресле и вытянув к огню длинные ноги, сидит Мердок. Он в одном жилете, сюртук болтается на спинке кресла, узкое холеное лицо повернуто ко мне, а на губах – знакомая хитренькая улыбка.

– Удивлены?

– Как вы попали сюда? – спрашиваю я, хотя вопрос этот явно лишний.

– У хозяина гостиницы всегда имеются запасные ключи, – смеется Мердок. – Давайте–ка сюда вашу бутылку, а то я выпил весь грог.

С видом любезного хозяина водружаю на камин бутылку вудвилльского. Мердок морщится.

– Предпочел бы коньяк. Но ресторан закрыт – знаю. У Бойля были?

Скрывать бесполезно. Никто не поверит в ночную прогулку по бульварам.

– Был.

– Я так и подумал.

Нельзя допускать, чтобы он чувствовал себя хозяином положения, и я говорю:

– Не вышло, Мердок?

– Увы. Меня снова переиграли. Я сразу догадался об этом, когда узнал о вашем присутствии в «Аполло» и что вы первым нагнулись к убитому. А с какой целью?

– Цель понятна. Хотелось убедиться, жив ли он.

– Это после того, как его прострочили из автомата в упор? И сразу же полезли к нему в карман?

– Почему я должен отвечать на ваши вопросы?

– Хотя бы из любезности к гостю.

– Кстати, незваному. Ну, допустим такую любезность. Меня заинтересовало то, что ему подложили в карман.

– И никто не заметил ваших манипуляций?

– Никто не видел, даже Мартин.

– Но вы ему рассказали?

– Зачем? – Я сыграл неподдельное удивление.

– Может быть, действительно незачем. Просто так вы ничего не делаете. Но Мартин меня не беспокоит, даже если вы и сболтнули. Его переведут на светскую хронику и увеличат вдвое оклад. Меня интересуете вы. Точнее, ваши действия. Знает ли об украденном вами документе Бойль?

Оказывается, у меня есть козырь. Мне становится легче. Будет угрожать Мердок или предпримет иной маневр?

– Бойлю я сказал другое, – умышленно лгу я. – А о подложенном убийцей документе – кстати, украл его не я, и вам это тоже отлично известно, – так вот, об этом документе я пока еще никому...

– Пока? – перебивает Мердок.

– Естественно, – говорю я. – Каждый игрок всегда придерживает нужную ему карту.

– Логично. И что же вы сказали Бойлю?

– Назвал убийцу.

– Вы узнали его?

– А вы думаете, черный платок, кое–как подвязанный под глазами, скроет верзилу по имени Пасква? У меня с ним было достаточно встреч, чтобы узнать его даже под маской. Да и маска была липовая.

– Значит, Паскву возьмут, – задумывается Мердок.

– Боюсь, что вы ему уже не поможете.

– Я и не собираюсь, – презрительно улыбается Мердок. – Паскву я вам отдам. Он действовал на свой страх и риск, без какой–либо связи со мной.

– Ну, связь–то была, – говорю я. – Может, просто не было согласованности.

– В чем?

– Ну, скажем, убийство Ренье. Может быть, оно и не замышлялось.

– Вы знаете имя убитого?

– Знаю, Мердок. И предполагал, что ему подложат что–то вроде того документика.

Мердок уже хохочет, искренне и непринужденно, даже глаза смеются.

– Не глядите судьей, милый юноша. И Паскву вы не будете судить – надо еще, чтобы судьи поверили. Ведь я с вами играю, Ано. Неужели вы думаете, я здесь, потому что напуган и хочу вас уничтожить? Разве я стал бы делать это сам? Фи! Как грязно и некрасиво. Ведь ночи темные, улицы пустые, всякое может случиться во время ночной прогулки?

– Значит, я вам все–таки мешаю, Мердок?

– Конечно, мешаете. Со Стилом у нас с вами не вышло – со своей дурацкой речью он выступил. Надеюсь, писали ее не вы? Только она ничего, как вы знаете, не изменила. В «Аполло» вы зря сунулись. Пасква – лицо для меня полезное. Но я широкой души человек. Вы мне по–прежнему нравитесь. Ведь Стил собирается подать в отставку сразу же после выборов. А куда вы пойдете? К Уэнделлу? Он вас, безусловно, возьмет, только скучно с ним будет. Наращивать промышленные мощности и бороться с аграриями в недрах собственной партии? Уэнделл борется не за власть, а за капиталовложения – скучная борьба, не для вас. Вы – странный человек, Ано. Ведь даже на Стила работая, вы ему ножку подставляли, несколько раз подставляли, хитро. Но зачем? Вот это мне и хочется узнать. А от кого узнать, как не от вас?

Я напряженно молчу, стараясь ничем не выдать свои мысли. Для чего, в сущности, пришел Мердок? Пришел ночью, тайно, воспользовавшись запасным ключом к моему номеру. Наказать меня за содеянное в «Аполло»? За то, что я проник в его замыслы? Но не затем же, чтобы сделать это по–гангстерски, в духе Пасквы? Мердок прав: для того существуют другие руки и другие способы. Тогда с какой целью? Снова попытаться меня купить – зачем? Для чего все эти полупризнания, полуоткровенности? Вероятно, просто игра, страсть к игре – ведь играет же он в политику, швыряясь людьми и деньгами, кем–то пожертвованными или у кого–то украденными. Может, в моем поведении есть что–то привлекающее политических подонков: ни я, ни Мартин не принадлежим ни к «джентльменам», ни к популистам. Донован Мартина не интересует, а мои симпатии к Доновану пока еще открыто не выражены. Так почему бы не привлечь нас к движению реставраторов? Привлечь покрепче, посолиднее, поосновательнее. Мердоку нужны не только избиратели, но и помощники, на которых он мог бы опереться. Все это возможно, конечно, – но возможно ведь и другое. Что, если Мердока волнует не исчезновение документа из «Аполло», а самый факт его появления на свет? Для чего я взял чистый гербовый бланк у сенатора Стила и написал рекомендацию Питеру Селби? С какой целью? В историка, изучающего победы популистов на выборах, Мердок, естественно, не поверил. Он знает о характере информации, интересовавшей Пита. И не понимает, почему я, человек Стила, искал материал, компрометирующий его партию. А я искал лишь подтверждения политических махинаций всех буржуазных партий на так называемых свободных, демократических выборах. Но это навело Мердока на мысль о подножке.

Я оказался прав.

– Что же вы молчите, Ано? – спрашивает Мердок. – С какой целью вы отправили в канцелярию Жанвье некоего Питера Селби?

– Почему бы мне не доставить удовольствие сенатору созданием истории партии, основанной еще его покойным отцом?

– А для чего тогда подбирались документы, эту партию компрометирующие? Даже Жанвье обратил внимание.

– Селби несколько переусердствовал в стремлении быть правдивым и точным. Негативный материал впоследствии мы все равно бы отбросили. В конце концов он сам это понял и согласился полностью следовать советам Жанвье.

– По вашему предложению.

– Фантазируете, Мердок. Зачем?

– Затем, что опять же не политик вы, а игрок. Это я могу спросить вас, зачем вам понадобился материал, порочащий партию популистов? Но я не спрашиваю – я знаю. Вы, как игрок, подбирающий подходящие карты, подбираете и эту – на всякий случай, для будущего. Отставку Стила вы не могли не предвидеть: он стар. Политических симпатий у вас нет: вы сами в этом признались. Вы игрок, я еще раз повторяю это, Ано. И как таковой мне подходите. И собранная вами информация – тоже. Собирайте ее и дальше. Настаивать на вашем уходе от Стила сейчас я не стану. Продолжайте вашу многогранную деятельность до отставки сенатора. Ведь не пойдете же вы к нему в управляющие? А там подумаем. Идет?

– Ради этого вы пришли ночью сюда?

– Во–первых, я узнал немало полезного. А во–вторых, где бы мы с вами встретились? Вызвать вас к себе – вы могли бы и не прийти. Пообедать в сенатском клубе? Вы могли бы и отказаться: советнику сенатора Стила интимничать с главой конкурирующей ассоциации не положено.

– В клубе я встречаюсь со многими.

– Знаю. Но Уэнделл – ваш глава, Бойль – начальник полиции, а Донован не играет серьезной политической роли. Вас он просто интересует как личность. Нечто любопытное в нашем политическом обезьяннике. Фанатик, мечтающий о переустройстве мира. Организатор движения, которого фактически еще нет. Ни ремесленники, ни арендаторы за ним не пойдут. Может, в будущем такие, как Донован, станут опасны. А сейчас это – кучка мечтателей, несколько кресел в сенате. Позавтракать с Донованом занятно, но работать с ним вы не будете. Кто остается? Церковники? Вы не религиозны, я сомневаюсь, что вы ходите в какую–нибудь церковь или на молитвенные собрания. «Джентльмены»? Но у вас нет ни состояния, ни положения, и в этом лагере к вам всегда будут относиться несколько свысока. Советник Стила... Куда же ему идти после отставки сенатора? Об Уэнделле мы уже говорили – советником он вас возьмет, может даже предложить пост в банке или какой–нибудь страховой компании. Но вам будет скучно, Ано. А я могу заплатить вам вдвое больше. Да и работать со мной интереснее. Вот вам и предложение. На будущее, Ано, на будущее.

– Можно подумать, – говорю я осторожно. Открыто конфликтовать с Мердоком еще не время.

– Тогда закончим ваше вудвилльское.

– Закончим. А Паскву не жаль?

– Вы сначала возьмите Паскву. И судите. Я далеко не уверен в исходе процесса.

Вспоминаю разговор с Бойлем. Конечно, Пасква станет все отрицать, а защитники у него найдутся. Но наши с Мартином свидетельства будут давить на любых присяжных плюс репутация Пасквы – об этом позаботится Бойль. Нет, мистер Мердок, мы не союзники, и смерть Луи Ренье я вам не прощу.

Однако вслух произношу нечто неопределенное:

– К чему гадать об исходе процесса? Убийцу мы опознаем, а дальше – поглядим.

Мердок улыбается.

– Тогда все впереди, Ано. Покидаю вас с надеждой, что встреча наша была дружеской и перспективной. Ложитесь, у вас еще есть время поспать.

Но поспать опять не удается. Как только уходит Мердок, слышатся шаги, потом тихий скрип двери, и входит Мартин. Он в домашнем халате, подвязанном шнурком с кисточками: похоже, собирался ко сну и что–то ему помешало.

– От тебя только что вышел Мердок, – говорит он. – Сейчас видел его на лестнице. И долго он просидел?

– Час, пожалуй. Я его застал, когда вернулся от Бойля.

– Я почему–то предчувствовал, что он появится. Значит, дуэль уже состоялась?

Я рассказываю.

– Но зачем он к тебе в номер пришел, ночью?

– Понравился ему, наверно, – говорю я специально для того, чтобы позлить Мартина. – Я и Корсону Бойлу нравился.

– Не об этом речь, – сердится Мартин. – Ты не думаешь, что хитрит он, еще одну пакость готовит?

– Не думаю. Кажется, он был искренним и достаточно откровенным.

– Меня удивляет, почему так легко он отдал нам Паскву?

– Во–первых, Пасква еще не пойман. И не уличен. Об этом Мердок, между прочим, напомнил. А во–вторых, он не боится наших показаний. Нам придется выдержать напор таких адвокатов... Да ты и сам знаешь.

– Неужели мы проторчим здесь до суда?

Я понимаю Мартина, возвращение домой опять откладывается. Но что же делать? В прошлый раз мы тоже не знали, когда нас вернут. Сейчас мы хотя бы можем утешаться спиралью времени. Пока здесь тянутся месяцы – на Земле проходят часы. Вероятно, и «жигуленок» мой все еще стоит на обочине дороги от Фороса к Ялте, не рассердив инспектора ГАИ. И дома спокойны: телеграмму из Севастополя я послал. А Мартину и писать некому: никто его в Нью–Йорке не ждет. Пожалуй, это единственное, что нас поддерживает тут.

– Примешь предложение Мердока? – настороженно интересуется Мартин. – Ведь Стил действительно может подать в отставку.

– Мердоку я сказал: подумаем. Еще не время для открытой борьбы. Надо рассчитаться с Пасквой. Есть у меня одна идея.

Мартин не спрашивает, какая. Просто ждет.

– Серебряный вариант, – говорю я. Тугодум этот Мартин: приходится все разжевывать до конца. – Кто–то должен подбросить Бойлю сведения о том, где находится серебро с «Гека Финна». Две тонны серебра – это, мой милый, не кот наплакал.

– А если они уже проданы или перевезены в другое место?

– На бирже до сих пор не зарегистрированы крупные сделки по купле–продаже серебра в слитках. А лучшего места для хранения, чем та лесная хижина, нет.

– Ты сказал «кто–то должен подбросить» Бойлю адреса хранилища. Кого ты имеешь в виду? – спрашивает Мартин.

– Тебя. Анонимно, конечно.

– Интересно. А каким способом?

– Можно по телефону, можно письмом. По телефону опаснее: здесь автоматов нет. Письмо лучше составить из печатных букв, вырезанных из газет. Выберем разные.

– А когда? Сегодня, завтра, через неделю?

– Только после того, как задержат Паскву.

– Какая связь...

– Вернемся к этому разговору после ареста.

Спать уже не придется. День начался.