Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | LAT


Александр Абрамов
Сергей Абрамов
Рай без памяти
 < Предыдущая  Следующая > 
31. Завтрак На Бастионе Сен-Жерве
Первые минуты я ничего не видел. Меня обнимали и тискали как вернувшегося из многолетней командировки. Потом огляделся. Помню, как–то в детстве, впервые заглянув в церковь, я увидел на стене седовласого Саваофа, восседающего, скрестив ноги, на прочно закрепленных облачных комьях. Эти же комья клубились вокруг, замыкая Бога Отца в некий межоблачный вакуум. В таком же розовом вакууме находились и мы, все трое, ухитрившись довольно прочно стоять на загадочной стереометрической поверхности. Объем нашего вакуума трудно было определить или измерить: то он казался огромным, как ипподром, то замыкался вокруг нас, как розовая артистическая уборная оперной примадонны. Только не было ни зеркал, ни стола, ни брошенных на него принадлежностей туалета. Пустота. Солнечное убежище Саваофа, пожелавшего отдохнуть вдали от беспокойной Земли.
Мне тоже захотелось отдохнуть, и я присел на край облака.
– Как это вы пропали?
– Ты свернул, мы за тобой. А в коридоре пусто. Кругом тишина, оглядываемся – никого. Подумали: ты в стену и мы в стену! Блуждали, блуждали – коридорам счет потеряли, нет тебя – испарился, растаял. Остановились в этой скорлупе без яйца, а ты – как джинн из бутылки!
Выпалив все это, Мартин моего плеча все же не выпустил: а вдруг опять пропаду? Теперь мне предстояло рассказывать. Но я тянул. Честно говоря, хотелось есть – с утра куска не перехватил. Зернов хоть грушу съел не то в «Охотном ряду», не то в «лавке Снайдерса», – как еще назовешь эту кухню, сквозь которую мы прошли, как очередной круг ада, даже ничего не успев пощупать. А сейчас желудок неумолимо напоминал о себе. Я, глотая слюну, тут же представил себе аппетитный кусок мяса с поджаристой корочкой и гарниром из хрустящего на зубах картофеля. Представил и обомлел.
Прямо передо мной повисла в воздухе пластмассовая тарелка с вожделенным бифштексом. Он был именно таким, каким я его вообразил: поджаристым, сочным, в венке из румяной соломки картофеля.
Я не слишком удивился: львиная доля удивления пришлась на материализованную в лабиринте свечу. А бифштекс был уже повторением пройденного. Но на моих друзей волшебное появление тарелки с мясом произвело ошеломляющее впечатление. Мартин, онемев, воззрился на чудо, а Зернов пробормотал:
– Что за фокусы?
– Это не фокусы, – сказал я небрежно. – Это бифштекс.
– Откуда? – взревел Мартин.
– Заказал, – продолжал я игру. – Есть что–то захотелось.
И снова обомлел.
Рядом с моей тарелкой повисла другая с таким же бифштексом, только посыпанным жареным луком. Зернов самодовольно посмеивался.
– Разгадал?
– Конечно. Все–таки вы пижон, молодой человек. Запишите на память: любое открытие может быть повторено в таких же лабораторных условиях. К сведению Мартина, который таращит глаза на чудо. Это не чудо, а элементарная материализация мысленной информации. Когда–нибудь мы с той же легкостью будем творить такие же чудеса на Земле. Футурологи относят эту возможность примерно к двадцать первому или двадцать второму веку. Ну а здесь пораньше справились – вот и все.
– Интересно, – подумал я вслух, – а почему эти чудеса не творятся в Городе? Проще ведь, чем гнать грузовики и обогащать полицейских.
Зернов взглянул на меня с сожалением.
– Что ж, по–твоему, эти бифштексы возникли из ничего?
– Почему – из ничего? Из воздуха.
– Кол тебе по физике. И по химии тоже. Два кола. Из воздуха только мыльные пузыри делают, и то пополам с мылом. А воспроизведение реальных предметов, по существу, даже не новость. Скажем, в электронике монолитные схемы для электронных приборов создают с помощью «намыления» атомов. Процесс этот управляем, и управление полностью автоматизировано. Продолжим мысленно линию развития и вместо схемы для прибора получим все, что угодно.
– Например, свечу, – засмеялся я и рассказал о происшествии в лабиринте.
– Ну а сейчас бифштекс, – сказал Зернов. – Тот же принцип. А что это с Мартином?
Тот кряхтел, моргал, шевелил губами и надувался от напряжения.
– Не получается, – жалобно признался он.
– Что – не получается?
– Бифштекс.
Каюсь, мы не удержались от смеха.
– А ты представь себе его, – посоветовал я. – Закрой глаза и представь.
Мартин безнадежно махнул рукой:
– Не выходит. Лезет в голову чушь какая–то.
– В этом все и дело, – сказал Зернов. – Мартин не дает чистой мысли, а устройство не реагирует на «грязную» информацию. На информационную основу ложатся посторонние наслоения: корова на лугу, официант из ресторана, газовая конфорка. Я не знаю, что именно лезло в голову Мартина, но чистой информации – бифштекса с его внешним видом и вкусом – не было.
– Еще один цех, – усмехнулся я. – Лампа Аладдина или скатерть–самобранка.
– Вот именно, – подхватил Зернов, – еще один цех, так сказать, индивидуальных заказов. «Облака» предусмотрели все потребное человеку, но в этом потребном далеко не все годится для поточного производства. Бифштекс с луком или седло из барашка – это не сосиски или этикетки. Их поточное производство не рационально и не экономично. Вот в этом цехе и запрограммировано выполнение таких индивидуальных заказов. Наши выполняются, потому что мы здесь; все остальное – по требованиям из Города. Фактически это цех–репликатор, изготовляющий любой продукт, какой только человек в состоянии пожелать или придумать. Материал – все известные и неизвестные на Земле химические элементы, механизм производства: уже давно знакомое нам розовое месиво, когда туман, когда взвесь, когда кисель или желе. И мы не в вакууме и не в скорлупе, а у пульта машины. Не знаю какой – биоэлектронной, биокибернетической, но – машины.
Зернов уже не обращался ко мне. Он просто размышлял вслух, открывая нам процесс рождения гипотезы.
– Вероятность вероятностью, но должен же быть какой–то критерий. Иначе производство свелось бы к хаосу и бессмыслице. Какой же критерий позволит достичь оптимума? Пожалуй, расход продуктов. Как раз это величина, легко поддающаяся учету. И очень точному учету. А учет отпадает, потому что расход продуктов – постоянная величина. Абсолютная нелепость. Переменная величина стала стабильной. Искусственно стабилизированной.
Мы слушали буквально разинув рты. Два давно остывших бифштекса были прочно забыты. Зернов выводил теорию гигантского замысла пришельцев, теорию неограниченной мощности завода, искусственно ограниченной невежественными захватчиками.
– Прирост населения, смертность, какие–то катаклизмы изменяют этот критерий, – задумчиво продолжал он. – Я бы не взялся экстраполировать в будущее график расхода пищевых продуктов у нас на Земле: слишком много побочных факторов, которых не учтешь. Но эту величину можно измерить на какой–то определенный день. Измерить и ввести в «память» кибернетического мозга завода. Изменится программа – изменится и режим работы. «Облака» моделировали жизнь Города по земным образцам. Они должны были учесть, что его население будет расти с каждым годом. Первоначальной мощности завода не хватило бы уже через год. Я не допускаю, что технология была ошибочной.
Я рискнул вставить свое замечание:
– Я давно подозревал, что мощность завода искусственно ограничена. Она постоянна уже десять лет. Значит, смертность в Городе выше рождаемости.
– Конечно. Таким образом и поддерживается уже известный тебе статус–кво. Хозяева Города безумно боятся, что неведомый для них завод может встать. Отсюда и переполненные бараки Майн–Сити, и попустительство «диким», и запасы Си–центра. А все это ни к чему. Завод создан для того, чтобы люди ели. Досыта, до отвала, не ведая забот о хлебе насущном. Собственно, это и не завод. Это непрерывно увеличивающийся континуум с неограниченной мощностью, самоорганизующееся производство, способное видоизменяться и совершенствоваться в зависимости от» условий и требований. Помните евангельскую легенду?
И в воздухе рядом с бифштексами повисло блюдо с пятью булками и двумя живыми, еще трепещущими золотистыми карасями.
– Вот так и без Божьей помощи можно накормить даже не тысячи, а миллионы людей.
– Только они есть не будут, – сказал Мартин, откусив и тотчас же выплюнув кусочек бифштекса.
– Почему? – удивился я.
– Пробка. Факир из тебя неважный.
– Неудача начинающего материализатора, – усмехнулся Зернов. – Ограничился внешним видом, запахом и забыл о вкусе. Самое трудное, между прочим, представить вкус.
– Попробую.
– Не надо, – взмолился Мартин. – Поджарьте лучше рыбок, мальчики.
– Я ему сейчас шашлык сотворю, – сказал я и театральным жестом убрал висевшие в воздухе тарелки.
Затем мысленно представил себе кусочки сочной, прожаренной баранины, мысленно же ощутил ее запах, еще кровяной вкус, чуть–чуть кисловатый от уксуса, насадил куски почему–то не на шампур, а на шпагу Бонвиля – Монжюссо, утроил шпаги и воочию увидал их в действительности. Весь процесс длился не более минуты.
Мартин боязливо откусил кусок мяса, не снимая его со шпаги, пожевал, причмокнул и улыбнулся. У меня отлегло от сердца.
– Завтрак на бастионе Сен–Жерве, – сказал Зернов, принимая от меня другую шпагу, пронзившую нежнейшие куски мяса. – Д'Артаньян рассказывает о своих приключениях.

© Александр Абрамов
Сергей Абрамов


 
 < Предыдущая  Следующая > 

  The text2html v1.4.6 is executed at 5/2/2002 by KRM ©


 Новинки  |  Каталог  |  Рейтинг  |  Текстографии  |  Прием книг  |  Кто автор?  |  Писатели  |  Премии  |  Словарь
Русская фантастика
Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.
 
Stars Rambler's Top100 TopList