10
То ли за мной не следят, то ли делают это слишком искусно, чтобы Вика забила тревогу. Я поднимаюсь на стену, провожаемый взглядами охранников, ступаю на мост из волоса. Интересно, сколько метров я смогу пройти, не выходя из глубины? Шаг, другой — нить дрожит под ногами, голова кружится. В сотнях метров внизу, в нагромождениях скал, вьются голубые ленточки рек и мерцают оранжевым жаром озера лавы. – Эй, дайвер, шатаешься! — насмешливо кричат в спину. А я уже не шатаюсь — падаю. Наверное, так срываются грешники–мусульмане, пытаясь пройти в свой рай, к ласковым гуриям и горам рахат–лукума... Ноги соскальзывают, лечу, цепляюсь за нить — и та равнодушно срезает мне пальцы на руках. Воздух ударяет в лицо, холодно и хлестко, приглашая в короткий путь, скалы кружатся внизу, вырастая и ощетиниваясь иглами вершин. Когда я коснусь камней, сервер «Аль–Кабара» отрапортует, что я подвергся смертельным перегрузкам — и сработает дип–программа выхода. Но мне совсем неинтересно, какой болью расцветит смерть мое воображение. Глубина, глубина, я не твой... На экранах — кровь. Привычная картина. Я стянул шлем, навалился на стол, дернул из разъема телефонный провод. – Обрыв связи! — сказала Вика. — Нет тонового сигнала в линии! Проверь разъем! – Все в порядке, — втыкая провод на место, пробормотал я. – Перезагрузка. – Серьезно? – Да. На мониторе голубизна и падающий человечек. На душе гадко. Я ввязался в очень серьезную историю. Если «Аль–Кабар», «Лабиринт» и те, кто стоят за Человеком Без Лица, сцепятся из–за Неудачника... Ой–ей–ей... Лучше не попадать между таких жерновов. Лучше всего теперь на пару недель забыть про виртуальность. Резаться в обычные игры, пить с Маньяком пиво, апгрейдить компьютер, съездить куда–нибудь в Анталию, где еще тепло, искупаться в море. Конечно, придется забыть о Вике. О настоящей Вике. Надолго. Навсегда распрощаться с мечтой о Медали Вседозволенности. И, конечно, вычеркнуть из памяти Неудачника. А кто он, собственно говоря, такой, чтобы переживать за него? Хомо Компьютерис? Человек компьютерный, способный входить в виртуальное пространство без всяких модемов–телефонов? Ну и что? Не стоит надеяться, что его способность — если она действительно есть — можно легко перенять. Специалисты всех мастей будут исследовать его, снимать энцефалограммы и замерять мыслимые и немыслимые параметры. Неудачника будут усаживать перед компьютерами разных типов, подключать и отключать модемы, привозить к телефонным линиям и прятать в подземные бункеры. И требовать — войди в глубину... расскажи, что ты чувствуешь... какое ощущение возникает в большом пальце левой ноги при входе в виртуальность и как меняется стул после трех суток в виртуальном мире. Проведет он остаток своих дней где–нибудь на охраняемой швейцарской вилле или в пустынях Техаса, в какой–нибудь научном центре ЦРУ. Очень ценная и уважаемая морская свинка. Впрочем, он русский, наверное — российский гражданин. Если кинуть информацию о Неудачнике в открытую сеть — или соответствующим органам... Я даже засмеялся от собственной наивности. Ну и что? Пошлет старушка Россия авианосцы и танковые бригады на охрану Неудачника? Мало ли талантливых программистов было вывезено из страны — четырнадцатилетнего парнишку из Воронежа Сашу Морозова, например, увезли спецрейсом. Никому у нас не нужны мозги. Разве что разведка соберет остатки былой смелости и перехватит Неудачника. Лишь для того, чтобы замуровать в собственном исследовательском центре, где–нибудь в Сибири или на Урале... Когда возникала глубина — ее знаменем была свобода. Мы независимы от продажных правительств, обветшалых религий и пуританской морали. Мы свободны во всем — и навсегда. Информация не имеет права быть засекреченной — и мы вправе говорить обо всем. Свободу передвижений нельзя ограничить — и Диптаун не будет знать границ. Мы отстоим свое право иметь все права. Мы изгоним из наших рядов лишь тех, кто восстанет против свободы. Как наивны и восторженны мы были! Люди нового, кибернетического мира, свободного и безграничного пространства! Упивающиеся свободой, играющие ей, словно ребенок, вставший с постели после долгой болезни, радостные и гордые собой. Интересы глубины — все для нее, все во имя ее, во веки веков... аминь. Но почему я все–таки верю в эти смешные лозунги с той же радостью, как в детстве верил в коммунизм? Почему мне так хочется верить — вопреки всему? Преступая законы, громя чужие компьютеры, воруя чужую «интеллектуальную собственность», не платя нищей родине налоги, не доверяя никому, кроме десятка друзей — и верить во что–то теплое, чистое и вечное? В свободу, доброту и любовь? Наверное, я просто из той породы, что иначе жить не умеет. И, в общем, никто мне не мешает верить в свободу и дальше. Отсидевшись в реальности десяток дней, сменив каналы входа в глубину и сетевой адрес. Верить — очень просто. Я смотрел на трехмерную сетку нортоновской таблицы, на ровненькие строчки директорий и поддиректорий. Три гигабайта, и все заполнены под завязку. Служебные программы, вирусы–антивирусы, кусочки Викиного «сознания», музыкальные файлы и игры, ворованная информация и свежие книги, еще не успевшие выйти из стен типографии. Вон «Сердца и моторы – снова в пути» Васильева, вон свеженький детектив плодовитого как пиранья Льва Курского, вон нашумевший роман Олди. Выйти сейчас, купить много–много пива, распечатать на стареньком «Лазер–джете» пару книжек, завалиться на тахту. Отоспаться — вволю! А господин Урман, которого я никогда не увижу воочию, и господин Без Лица, которого не увижу тем более, могут сражаться с Вилли–Гильермо за Неудачника... Никогда мне не нравились дураки и камикадзе. Я взял с корпуса своей «пятерки» телефонную трубку, набрал номер Маньяка. Мне опять повезло — он не болтался в виртуальности и не спал. – Алло! – Шура, это я. – А... — Маньяк убавил тон. – Ты не занят? – Ну... немного. – Программу пишешь? – Нет, картошку чищу. Галя ужин готовит. – Поздравляю. – С чем? — насторожился Маньяк. – С примирением! – А... да, ерунда. Злоупотреблять его временем, да еще в условиях недавнего воссоединения с супругой, не стоит. – Шура, скажи, возможно войти в «Лабиринт Смерти» с оружием? – С вирусом, что ли? Тебе «BFG» мало? — Маньяк начинает веселиться. – Шутишь. Это пространство в пространстве, созданное с жестко заданными целями. Проще в Пентагон вирус засунуть, чем через фильтр «Лабиринта» пронести. – Уж не ты ли им фильтр делал? – Нет, — с сожалением сознался Маньяк. — Не я. Но я знаю, кто и как его делал. – И как? – Во входном портале твой внешний образ копируется. Если при тебе есть программы, любые, то они отсекаются. Через сервер «Лабиринта» проходит твоя точная внешняя копия. – Никак не обойти? — беспомощно поинтересовался я. – Подумай. – Что–то часто приходится... надоело уже, — буркнул я. — Шура! Ну скажи — можно пробить фильтр? – Пробивают только стены лбом, — наставительно сказал Маньяк. — Что случилось? – Очень скверная история. Очень. – Для кого — скверная? – Для всей глубины. И для одного хорошего человека. – А для тебя? — в лоб спросил Маньяк, и я невольно вспомнил «Трех мушкетеров». – Полный швах. Можешь поверить. Маньяк ответил не сразу. Даже начал что–то насвистывать. – Шурка! – «Warlock — девять тысяч» тебя устроит? – А что это? – Локальный вирус. Как обычно. – И он пройдет через фильтр? – Может быть. – Шура, я тебя не очень отвлекаю? От картошки? — охваченный внезапным раскаянием, спросил я. – Ничего, уже дочищаю... Я радиотелефоны не люблю. Хватит мне излучений от родного компьютера. Маньяк, наоборот, жизни без них не мыслит. Вот и сейчас, наверное, стоит, прижимая плечом трубку, и сдирает с картошки кожуру. – Залей мне его. – Прямо так и залить? – Да, — набравшись наглости попросил я. – Подожди, не все так просто. Ты какими программами пользуешься для создания облика? – Разными... «Биоконструктор», «Морфолог», «Личина»... – Ясно. В какой личности будешь пользоваться вирусом? – Личность номер семь, «Стрелок». «Ганслингер»... – Расширение какое у файла? – А? Расширение? Кажется... – Врубай терминал, — устало приказал Маньяк. — Ставь полный доступ на пароль... ну, например, «12345». – Один–два–три–четыре–пять, — как дурак повторил я. – Цифрами! — уточнил Маньяк. — Я сам все настрою. – Спасибо! – Не отделаешься... пиво с тебя. Маньяк еще вздохнул, и перед тем, как положить трубку, пригрозил: – Звоню через пять минут. Твоя старуха уже работает, ждет меня, и послушна как гимназистка. Ясно? Я бросился к компьютеру. Через три минуты Вика согласилась покориться тому, кто прозвонится с паролем «12345», и я отправился на кухню, готовить ужин. Я не успел еще наполнить чайник, как в комнате затренькал телефон, а потом начал посвистывать соединяющийся модем. Все–таки я дурак. И камикадзе. Впрочем, любить самого себя глупо. Можно и дураком побыть. Я успел выпить чая с вареньем, завалявшимся в буфете, потом наполнил кружку заново и пошел в комнату. Маньяк как раз отсоединялся от компьютера, оставив посреди экрана пылающую красную строчку «Взял кое что из твоего барахла почитать и поиграться вирус вшит инструкция голосом через минуту». Знаками препинания Маньяк беззаботно пренебрег. Выйдя в «Нортон» я отыскал файл с внешностью Стрелка (расширение у программы оказалось самое заурядное — .clt) и начал сравнивать с другими, неизмененными обликами. На мой взгляд ничего не изменилось. Как и следовало ожидать. Минут через пять позвонил Маньяк и быстро объяснил, что и как я должен сделать. Я лишь головой замотал, когда до меня дошло, что он сотворил с моей внешностью «номер семь». Варлок девять тысяч явно был его давней заготовкой, приберегаемой для особых случаев. Если подобную штуку хоть раз использовать, то возникнут сотни плагиаторов. – Пиво, пиво и еще раз пиво... — отключив телефон сказал я. Впрочем, будет ли у меня возможность это пиво поставить — неизвестно. Я собирался устроить в глубине такую бурю, которой она давно уже не знала. Бурю, которую она заслужила.
