010
За дверью — не комната, а сад. Ночной сад, тихо стрекочут кузнечики, воздух прохладен и свеж, под ногами крепкая густая трава. А чего я, собственно говоря, ожидал? Гостиничного номера с расшатанной кроватью и мокрых от частых стирок простынь? Виртуальность тем и хороша, что внутреннее пространство своего дома можно делать сколь угодно большим. Иду на свет фонаря в траве. Движения медленные и вялые, сон почти отступил, смирившись, но нахлынула свинцовая усталость. Домик маленький, это то ли хорошая дача, то ли скромный коттедж. Никого нет. Фонарь светит одиноко и тоскливо. На мгновение мне кажется, что сердобольная Мадам решила оставить меня в одиночестве. Нет, вряд ли. Сочувствие сочувствием, а бизнес на первом месте. Сажусь перед фонарем — это старинная керосиновая лампа в закрытом сеткой корпусе. С такими спускаются в подземелья. В глубину. Вокруг лампы вьются мошки, колотятся о стекло, бессильно пытаясь ворваться в свет. Люди куда глупее мошек. Они всегда находят огонь, чтобы обжечь свои крылья. На то они и люди. Шагов я не слышу, просто на плечи мне ложатся руки. Неуверенно, робко. Словно привыкая. – Здесь всегда так тихо? — спрашиваю я. – Нет. Я вздрагиваю. Даже голос ее мне знаком. – Все зависит от гостей. – Мне нравится тишина, — говорю я, по–прежнему не оборачиваясь. – Мне тоже, — соглашается она. Может быть из желания понравиться. Может быть искренне. И я решаюсь обернуться. Она такая же, как на фотографии. В короткой юбке — не сексапильно–короткой, а просто в удобной летней одежде. В блузке дымчатого шелка. На ногах серые босоножки, темные волосы стянуты на лбу ленточкой. Девушка смотрит на меня серьезно, изучающе. Словно я не клиент, которого ей придется обслуживать, а действительно гость, которого можно принять, а можно и выгнать в ночь. – Меня сегодня весь день называли Стрелком, — говорю я. — Но ты лучше зови меня Леонидом. Она кивает, соглашаясь. – И... если можно, — добавляю я. — Если можно, я буду звать тебя Викой. Девушка очень долго молчит, и я решаю, что невольно обидел ее. Но она лишь спрашивает: – Почему? Я кого–то тебе напоминаю? – Да, — признаюсь я. — Все равно я забудусь, и назову тебя так. Давай лучше избежим этого. – Давай, — соглашается она, садясь рядом, протягивает руки, греет их над фонарем, как над костром. — Я легко привыкаю к именам. – Я тоже. Мы сидим и молчим. Я чувствую, как потихоньку проваливаюсь — все глубже и глубже... – Вика... – Что, Леонид? – Я буду большим дураком, если усну сейчас? – Не знаю, — говорит она. — Тяжелый был день? – Тяжелые еще будут. – В доме есть кровать... как ты понимаешь. Я киваю. Не хочется вставать и уходить из живой тишины в мертвую. – А если хочешь, я принесу тебе одеяло, — продолжает Вика. – Спасибо. Это будет просто здорово. Она встает, и я собираю остатки сил. Глубина, глубина, я не твой... отпусти меня, глубина... Вначале я сходил в туалет. Слава богу, провода от костюма и шлема достаточно длинные. Потом добрел до тахты, упал на постель, отшвыривая подушку. В виртуальном шлеме и так голова задрана. К утру занемеет шея, но я не хочу сейчас уходить. – Вика, включай дип... — прошептал я «Виндоус–Хоум». Цветная метель, и я вновь в глубине. – Что ты сказал? — Вика стоит рядом. Та Вика, которая живая... почти... – Нет, ничего. Я беру одеяло, расстилаю на траве, ложусь. Девушка садится рядом. Смотрю на звезды. Они так близко, они так заманчиво ярки. Мне не хватает лишь прозрачных тонких крыльев — чтобы взлететь и разбиться о невидимое стекло... – Вика, тебе не одиноко здесь, в глуши? – А почему ты решил, что это глушь? – Звезды слишком яркие. – Нет. Здесь хорошо... Она ложится рядом, и я сдвигаюсь на одеяле, чтобы нам хватило места. – Ты любишь небо? — спрашивает Вика. – Да. Я люблю смотреть на звезды. Только совершенно не знаю, как они называются. – А зачем им наши имена... — Вика касается моей руки. — Смотри, упала звезда. Прямо над нами. – Мы можем пойти и поискать ее, — серьезно говорю я. Вика отвечает не сразу, и я с ужасом понимаю, что сейчас придется вставать. – Нет, — решает она. — Ты на ногах не держишься, Стрелок. Мы ее поищем утром. Звезда как раз остынет, и можно будет взять ее в руки. – Утром слишком светло, — замечаю я. — Лучше завтра вечером. – Ты странный, — тихо говорит девушка. — Хорошо. Поищем завтра. – Ты находила когда–нибудь упавшую звезду? Вика молчит, но я чувствую, что она качает головой. – Виртуальность отняла у нас небо, — шепчу я. – Ты тоже это понял? – Конечно. Мир уходит в глубину. В отражение реальности. Зачем летать к Луне или Марсу, если здесь уже доступны любые планеты? Пропал азарт. Пропал интерес. – Зато развиваются электронные технологии. – Разве? «Восьмерка» — это просто очень крутой «686»... — я намеренно называю «пентиум–про» непринятым именем. — Ничего нового не родилось за последние пять лет. Топчемся на месте. Вика тихо смеется. – Господи... спор о развитии технологий... Леонид, ты ведь в борделе. – Знаю. Тебе неинтересно? – Интересно. Я... я просто отвыкла от таких разговоров. Она молчит, потом легонько касается моей щеки губами. – Спи. У тебя язык заплетается, Леня. Не спорю. Мне не хочется с ней спорить. Тем более, что она права. Я закрываю глаза и засыпаю — мгновенно.
