2
Звезды были повсюду. Мерцающая пыль ядра Галактики, мутные саваны
туманностей, узоры созвездий, никогда и никем не названных – ибо никого и
никогда не было в этой точке Вселенной.
Томми и Кей по–прежнему держались за руки – нелишняя
предосторожность, учитывая что «Серафимы» не комплектовались реактивными
двигателями.
– На что он надеялся, Томми?
– Откуда я знаю?
– Ваше мышление сходно, ты неплохо угадывал его поступки.
– Раньше, Кей. Я же не видел Бога.
Кислородных ресурсов брони должно было хватить на пять часов. Томми,
вероятно, чуть дольше. Но гораздо сильнее Кея беспокоил перегрев – вряд ли
броня могла эффективно охлаждаться в вакууме.
– Кей, наши передатчики работают на гиперволне?
– Ну не на радиоволнах же.
– Если включить их на полную мощность?
Кей с минуту обдумывал вопрос.
– Хорошая аппаратура уловит сигнал за полтора–два световых года.
– Что говорить?
– Томми, если даже какой–то идиот решит нас спасать, ему потребуется
время на взятие пеленга, подготовку корабля... а потом – пара суток на
полет. Но я сомневаюсь, что в двух световых от нас могут быть люди.
– Но Артур на что–то надеялся.
– Каждый может ошибиться.
– Дач, мы невредимыми вышли из гипера.
Кей сдался.
– Выведи панель управления на лицевой щиток. Потом переключись на
работу с передатчиком.
Томми медленно поднял руку, осторожно касаясь снаружи лицевого щитка.
В тяжелой броне так до сих пор и не удалось добиться простоты управления.
– Сделал.
– Там должен быть символ просьбы о помощи – протянутая вверх кисть.
Активируй его, вот и все.
– Но я ничего не слышу!
– Сигнал идет на другой частоте. Если кто–то есть поблизости, он уже
тебя услышал.
Сейкер, наверное, могла бы сразу назвать шансы на спасение –
исчезающе малые шансы. Кей не хотел считать. Последние часы его жизни
оказались не самыми плохими. Без боли и позора, и даже не в одиночестве. А
Томми останется жив, у него аТан. Наверное, он уже не нуждается в его
опеке. Если повезет, то парень сумеет затеряться среди жителей той
планеты, где оживет.
– Кей... Если так получится, что нас не спасут...
– Говори.
– Я постараюсь все сделать за тебя.
Спорить было бесполезно.
– Ладно. Только попытайся найти Артура.
– Я найду.
Он плыл среди звезд – телохранитель категории «С», несостоявшийся
лингвист, лейтенант, который был «Корью». Жизнь уходила – с каждым
вздохом, с каждой калорией тепла, которую не удавалось отвести броне. Он
задохнется воздухом, удушливым от жара собственного тела. В отделениях
«аТана» сотрут матрицу его сознания. И сто килограммов плоти в ста
килограммах брони станут пылью меж сияющих звезд.
Есть ли что–то там, за темнотой, в которую он так часто нырял – чтобы
проснуться на холодном столе репликатора? Кей надеялся, что нет. Он был
виновен по всем законам – и придуманным Империей, и установленным им для
самого себя.
Боги не смеются над людьми – они просто их не замечают. Можно спорить
с судьбой, отвергать законы, презирать мироздание. Но рано или поздно все
кончится так – бесконечной пустотой, холодной постелью, лучом в спину. Он
шел к Богу... чтобы задать единственный вопрос – «Зачем?" Зачем творился
мир, где добро неотделимо от зла, где нельзя прожить день, не причинив
новой боли? Зачем дана Линия Грез – которая породит миллиарды еще более
страшных миров? И в чем тогда справедливость, если каждый сумеет встать на
вершину пирамиды, стать вечным Императором собственных снов – безжалостным
и неуязвимым, подобным Грею... который когда–то был простым офицером
эндорийского эсминца.
Можно не страшиться гнева Бога. Но нельзя не испугаться тишины.
Кей прошептал, то ли себе самому, то ли Томми, то ли бесконечному
молчанию вокруг:
– Если я не стою ответа... то и ты не стоишь вопросов. В чем может
быть вина... если все дозволено...
Мир вращался вокруг – не снисходящий до объяснений и обвинений.
Порожденный мечтой Шегала, который очень любил приключения.
– Но если, все–таки, что–то будет... там... я еще спрошу, – одними
губами произнес Кей.
Всполох. Совсем рядом – в сотне метров от них. Переливы света,
рожденного рвущимся пространством. Отблеск серого ничто – сквозь которое
вываливался в космос корабль.
Оцепенев, Дач смотрел, как маленькая яхта разворачивается в их
сторону.
