Сегодня, Мама! - Юлий Буркин - Книжная Полка

Часть Вторая. Позавчера
Глава 1, в которой сначала охотимся мы,
А потом – на нас

Пульсация аварийных огней продолжала нагнетать тревогу.

– А приземлиться мы сможем? – как бы невзначай поинтересовался Стас.

– Похоже, – не очень–то определенно ответил Шидла. А потом прибавил еще менее утешительное: – Попробуем.

– Может, не будем тогда спешить? – предложил я. – Разберемся сначала получше.

Шидла напыжился и, глянув на меня с нескрываемым презрением, изрек:

– Человек, тебя спасает лишь возраст. Впредь же помни: сфинксы не нуждаются в советах двуногих. – И вдруг, сразу по окончании этой тирады, он с раздраженным «мя–а–ау!" треснул лапой по приборному щитку. Прямо, как я когда–то.

Красный свет мигать перестал.

– Наладил?! – обрадовался Стас.

– Нет, – признался Шидла, – сломал аварийную сигнализацию.

– А–а, – удовлетворенно протянул Стас.

Как не странно, и меня эта новая поломка немного успокоила: без тре вожного мигания было не так страшно.

– Ладно, – сказал Шидла, – будем садиться. – Там все починю. Возмож но. – И взялся за управление.

Со свистом и подозрительным кудахтаньем хроноскаф ворвался в верхние слои атмосферы. Теперь стало ясно, где верх, а где низ. Низ – там, куда мы падаем.

– Костя, – спросил Стас по–русски, – ты в Бога совсем–совсем не ве ришь?

– Отстань, без тебя тошно. – Меня и вправду тошнило. И уши закладыва ло.

– А я это... все–таки, – пробормотал Стас и принялся неумело крес титься.

– Бестолку, – охладил я его пыл, – ты же некрещеный.

– Не подумал, – согласился он и прекратил осенять себя крестным зна менем. – Слушай, а у египтян было крещение?

– Спятил! Они же не христиане.

– Тогда, может, это поможет? – предположил он и затянул хвалебную песнь Осирису.

– При чем здесь Осирис?

– А я больше богов не знаю.

Хроноскаф врезался в облака и через мгновение вынырнул под ними. При всей абсурдности стасовых религиозных метаний, я принялся подтягивать хва лебную песнь.

– Не скулите, котята, – бросил Шидла почти ласково, – все в порядке. Выпускаю парашют.

Выдавливая из моих легких воздух, на грудь навалился груз. Но не ус пел я как следует выпучить глаза, как тяжесть исчезла, и я почувствовал, что мы уже не падаем, а плавно опускаемся.

И все же меня слегка контузило. Застилавшая мне глаза розовая пелена не позволяла рассмотреть что–нибудь через иллюминаторы.

– Удача, – заявил Шидла, – мы падаем в реку.

– Ни фига себе удача! – вскричал Стас. – Я же плавать не умею!

– А говорил, что уже умеешь, – уличил я его.

– Умею. Но не очень. В большой ванне умею. Как Смолянин.

– Плавать не придется, – успокоил Шидла. – Хроноскаф не тонет и не пропускает воду. Зато посадка будет мягкой.

– Да? – недоверчиво проворчал Стас. – И что, мы по течению прямо в океан поплывем? А потом что?

– Глупый детеныш, – усмехнулся Шидла. – Инженеры Венеры предусмотри тельны.

– Ты, сфинкс, – вдруг угрожающе сказал Стас, так, словно «сфинкс» бы ло ругательным словом, и приблизил сердитую пухлую физиономию к самому ли цу Шидлы. – Если ты еще раз назовешь меня или его, – он указал пальцем в мою сторону, – «глупым», мы своим потомкам оставим легенду, что на Венере живут разумные слоны. Вот с такими хоботами! – он развел руки, показывая размер. – Понял?!

«Фрустрация порождает агрессию», – как–то сказал папа. Это из психо логии. А фрустрация, это когда все плохо. Как сейчас.

Шидла выдержал мрачную паузу. Потом заявил:

– Бесполезно. Не выйдет. Я уже существую.

– Существуешь. – Согласился Стас с недоброй ухмылкой. – Пока. А бу дешь обзываться, будет слон существовать. – Он скорчил противную рожу и сначала сделал движение, словно вытягивает себе нос, затем приставил ладо ни к ушам и похлопал ими по щекам. – Ясно?

– Ладно, – со вздохом сказал сфинкс, – я больше не буду.

Это была победа Человека! Но насладиться ею в полной мере нам не поз волил удар капсулы о воду. Меня выкинуло из кресла, выдрав из него с мясом концы ремней безопасности. Видимо, капсула пару раз перекувыркнулась в во де, потому что мы трое, сцепившись в клубок, дважды оказывались то на по толке, то на полу.

Удивительно, но никто ничего не сломал, и мы со Стасом отделались только ушибами. Наверное от того, что рубка хроноскафа все же очень ма ленькая. И от того, что Шидла сгреб нас и крепко прижал лапами к брюху.

– С приземлением, – проворчал Стас, гордо высвобождаясь из объятий сфинкса и тряся башкой. – Точнее, с приводнением.

Хорошо, что в конечном итоге капсула остановилась потолком вверх. Шидла как ни в чем не бывало улегся между нашими креслами перед пультом и, пустив реактивные двигатели на малый ход, подогнал капсулу почти к самой земле. Крышка откинулась. Мы высунули головы наружу. От зеленого буйно по росшего тропической растительностью берега нас отделяло еще метра четыре.

Находящаяся над водой часть хроноскафа и окружавшие ее крокодилы сверху, наверное, выглядели как втулка и спицы в велосипедном колесе. Нет, в мотоциклетном; там спицы плотнее набиты. И их в мутно–зеленой прибрежной воде становилось все больше.

– Это очень кстати, – заявил Шидла, спустился обратно в капсулу и вернулся с мумми–бластером в лапе. Минут пятнадцать он с остервенением превращал крокодилов в неподвижные болотно–коричневые бревна. Вскоре между капсулой и покрытым красноватым илом краем сухой земли образовался надеж ный мост, точнее даже настил, из одеревеневших рептилий. Но идти по нему было все–таки боязно. При каждом шаге казалось, что именно этот хищник оч нется и обкусает нам жуткой пилообразной пастью лишние, по его мнению, ко нечности.

Но все обошлось. Шидла, двигаясь к берегу, тянул за собой тонкий ме таллический трос. Выбравшись, он обвязал им ствол ближайшей пальмы, за щелкнул карабин и повернул рукоятку на нем. На борту хроноскафа натужно взвыл движок, и капсула стала быстро подтягиваться к берегу.

– Зря ты все–таки наорал на него, – сказал я Стасу. – Что ни говори, инженеры у них классные.

– Ага! – делано восхитился Стас. – Лебедку придумали! – и глянул на меня презрительно.

Оставляя широкую борозду в почве, капсула уже ползла по берегу. Пово ротом рукоятки Шидла остановил ее. А Стас нахмурился и тут только ответил мне всерьез:

– Ничего не зря. Мало ли что инженеры. Обзываться я ему все равно не позволю.

– А он, между прочим, хоть тип и неприятный, а вот спас же нас обоих.

– Нужен ты ему! – скривился Стас. – Ему потомок наш нужен, который сфинкса изобретет. Да еще петлю времени замкнуть надо. А так, стал бы он с нами возиться...

Возразить было нечего, но все–таки Шидла вызывал у меня не только от рицательные чувства.

А он тем временем с инструментами в руках уже колдовал возле хронос кафа.

Мы наконец–то огляделись и прошли несколько шагов вглубь зарослей. Пальмы, тростник, похожий на акацию кустарник, разноцветные птицы, бабоч ки...

– Как ты думаешь, где мы все–таки, а? – спросил Стас. – И в каком времени?

– В том–то и дело, что мы не знаем ни того, ни другого. Если бы зна ли, что мы, например, в Западной Сибири, то было бы ясно, что попали – в доисторическую эпоху. А так...

– Не, – махнул рукой Стас, – если времена доисторические, то должны быть динозавры. А крокодилы – наши, исторические.

– Балбес ты. Крокодилы и при динозаврах жили, это очень даже древние животные.

– И черепахи еще, правильно, – согласился Стас. Я не понял, причем тут черепахи, но возражать не стал. Тем более что он тут же вполне резонно заявил: – Тогда, выходит, сюда в любой момент тиранозавр выскочить может. Пойдем, у Шидлы бластер возьмем.

Мы вернулись к хроноскафу.

– Починишь? – спросил Стас у сфинкса.

– Да, – ответил тот бодро, – завтра будет как новенький. Тогда сможем узнать, в каком мы веке.

– А мы уже почти вычислили, – похвастался Стас, но распространяться не стал, потому что на самом–то деле гордиться было нечем: наличие кроко дилов еще ни о чем не говорит. Поэтому он сразу сменил тему: – Дай блас тер, мы на динозавров поохотимся.

Шидла прекратил копаться в рваной дыре на обшивке и внимательно на нас посмотрел.

– Это правильно, – согласился он, – бластер возьмите, мало ли что. – И он протянул мумификатор. – Сам–то я, если понадобится, и так отобьюсь. Но – никакой охоты. Мы не должны упускать друг друга из виду. Тем более, солнце уже идет к закату.

– Хорошо, – неохотно согласился Стас, – мы тут, поблизости.

И все же охота получилась. И славная. И с информационной точки зрения полезная. Стоило нам вновь чуть–чуть углубиться в чащу, как из кустов вы шел лохматый и рогатый зверь, похожий на буйвола или зубра, и деловито двинулся прямо на нас. Глаза его были налиты кровью, и настроен он был яв но недружелюбно.

Я закричал: «Стреляй, Стас, стреляй!" Тот пальнул. Раздался грохот, чаща осветилась молнией, и зверь, как подкошенный, рухнул в двух шагах от нас,

– Млекопитающее, – разочарованно промолвил Стас. – Костя, динозавров не будет.

Я не разделял его грусти:

– Ну и ладно. Зато ужин будет.

Мы сбегали за Шидлой. Тот немного поворчал на тему изнеженности чело веческой расы и неспособности хоть немного потерпеть голод, но тушу все–таки ловко освежевал и перенес к хроноскафу. За сохранность мяса можно было не беспокоиться: после порции мумми оно просто не могло испортиться.

Темнело с южной стремительностью, и мы со Стасом, вновь для безопас ности захватив бластер, отправились на поиски хвороста. А примерно через час мы уже сидели у шикарного костра под густо усыпанным звездами небом. И за обе щеки уписывали зажарившиеся на острых деревянных кольях душистые куски.

Искры от костра мчались вверх, дразня своей красотой, отражаясь в темных тревожащих водах. Шидла был просто неузнаваем. Венерианская спесь слетела с него, как шелуха. Подобравшись к самому огню и смачно чавкая, он мурлыкал как большой счастливый кот и грубоватым добродушным говором стал походить на какого–то американского негра–раба из «Тома Сойера» или из «Хижины дяди Тома». Не хватало только обращения «масса» – «масса Стас», «масса Костя»... Похоже, атмосфера пикника влияла на него благотворно. Да он и сам признался:

– Эх, котята. На Венере–то флоры с фауной вовсе нет. Я свой мир люб лю, но хочется порой чего–то такого... Посидеть у живого огня – мечта лю бого сфинкса. Я–то хоть на Земле бываю. Но это тоже, знаете ли... Таракол ли... К каждому их логову проложена стеклопластовая дорожка... Там, в Ан дах, в заповеднике нет ни одного по–настоящему дикого уголка. Не умеют лю ди ценить своего счастья!

Стас, хоть тоже и размяк у костра, но духа противоречия напрочь не лишился:

– Сами виноваты, что у вас ничего нет. Кто вас просил останавливать преобразование Венеры?

– Это, котенок, политика, – вздохнул Шидла, – политика, будь она проклята. Если бы мы сделали Венеру пригодной для жизни людей, они бы, или так, или эдак все равно завладели бы ею. Не войной, так миром. Просочились бы. В каждую щелку бы пролезли. Люди... – Он вновь вздохнул. – Если бы не люди, котенок, мы давным–давно превратили бы Венеру в цветущий сад. А если бы...

Но что «если бы» мы так и не узнали, потому что плавную речь Шидлы прервал пронзительный вой из чащи леса. Сфинкс резво вскочил и, крикнув: «Я сейчас!", – кинулся на таинственный звук.

Вернулся он минуты через три, дрожа от возбуждения:

– Кошка, – почти кричал он взволнованно. – Огромная черная самка! Почти такая, как я! Она меня видела!

– Пантера, – определил я.

– Пантера? – переспросил он. – Что такое пантера?

– Дикий зверь из породы кошачьих, – пояснил я, – А бывают еще львицы, тигрицы...

– Это что, тоже... кошки? – не веря своим ушам, уточнил сфинкс. Глаза его пылали сумасшедшим огнем.

– Ну, не совсем, – сказал я. – А что, в двадцать пятом веке их нет?

Шидла уверенно помотал он головой.

– Мы бы знали. Есть только кошки и сфинксы... Как ты сказал, они на зываются?

– Пантеры, львицы, тигрицы, – вмешавшись в разговор, принялся пере числять Стас с садистскими интонациями, – леопардихи, гепардихи, рысихи...

– У них ведь, наверное, те же хромосомы, – не дослушав, заговорил Шидла с блуждающей сомнамбулической улыбкой. – Мы бы, наверное, даже могли бы э–э–э... – он вдруг смутился, – могли бы...

– Нет, – категорически заявил Стас, – все равно не интересно. Это как если бы человек с обезьяной. Хотя, вообще–то, может быть, это и...

Ох и прыткий же у меня братец. Откуда что берется?

– Стас! – осадил я его. – У зеленой макаки, между прочим, СПИД нашли.

Шидла, не понимая, о чем идет речь, переводил взгляд с него на меня. Потом вдруг хитро прищурил глаза и заявил:

– Все. Котятам пора спать.

И загнал нас в хроноскаф.

Да мы и не сопротивлялись. Усталость брала свое, благо кресла, напо добие самолетных, имели откидные спинки.

...Когда на рассвете мы, потягиваясь, выползли из капсулы, Шидла ос тервенело копошился в ее внутренностях. Вид у него был несвежий. На щеке красовалась обширная царапина. Не видя нас, он разговаривал сам с собой:

– Все не так просто, брат сфинкс, не так просто, – бормотал он пе чально, – они большие, они красивые... но – тупые...

– Бывает, – сказал Стас.

Шидла вздрогнул и затравленно оглянулся на нас.

– Пошли на охоту, – торопливо сменил я тему.

– На кой? – удивился мой бестактный брат, – у нас же мяса еще на не делю.

– Ну, пойдем фруктов насобираем, – настаивал я, – там финики есть, инжир...

– Ну айда, – согласился Стас.

Шидла не возражал. Точнее, отвернувшись и излучая безмолвное смуще ние, он вел себя так, словно нас не существует вовсе. И мы, прихватив в качестве корзинки легкий пластиковый футляр из–под его инструментов, дви нули в заросли.

Финики, инжир и виноград, которые так и лезли нам в руки с первых ша гов, мы поначалу клали не в футляр, а прямо в рот. Так мы углубились в за росли метров на сто, любуясь цветами, наблюдая за потешной игрой обезьян на лианах.

– А вот и твои подружки, – ехидно сказал я Стасу.

– А вот – твои, – мстительно ответил он, кивнув на парочку неприятных животных, наверное, гиен, которые опасливо высунувшись из кустов, провожа ли нас трусливыми голодными взглядами. И тут я вдруг вспомнил, что на этот раз мы безоружны. Забыли. Я остановился и поделился своими опасениями с братом.

– Да брось ты, динозавров–то нет, – возразил он.

– А буйволы, львы?! А если люди?..

– Какие люди?! Дикая природа! – И он дурашливо закричал: – Люди! Лю ди, ау!

Люди не заставили себя долго ждать и вышли из–за стволов пальм. Мы оторопело огляделись. Мы были окружены. Люди явно были воинами. Смуглоли цые, низкорослые и худощавые, в набедренных повязках, с амулетами на шеях и с аккуратными прическами из длинных, украшенных цветными перьями волос. В руках они сжимали короткие копья. «Дротики», – вспомнил я название и картинку в учебнике истории. Только не мог вспомнить, к какой главе эта картинка, к какому периоду.

– Наконечники–то металлические, – сказал Стас без тени страха в голо се; похоже, он уже потерял способность пугаться и удивляться. – Значит, не дикари. – Говоря это, он протянул руку к дротику воина, стоящего буквально в двух шагах от нас. Тот, дико вскрикнув, отскочил в сторону и залопотал испуганно:

– Ымазан лами – дор Апоп умумун! [Имеющий белую кожу – слуга черного Апопа (возм. др. егип.) Апоп – древнеегип. царь тьмы (прим. авторов)]

А лопотал–то он на чистейшем древнеегипетском!