Золотые Крылья Дракона - Александр Больных - Книжная Полка

16. Новое о Десятикрылом

– Неприветливое местечко, – сказал Чани, глядя на обрывистые черные скалы, спускавшиеся к самому морю.

– Остров дракона, – вздохнула принцесса. – Здесь и живет Десятикрылый.

– Остров прямо создан для него, – согласился Чани.

Галера медленно скользила мимо берега, но нигде не было видно и самой крошечной трещинки в монолитной черной стене, к которой можно было пристать. Из воды всюду высовывались острые, как бритва, камни, выраставшие неведомо откуда буквально под самым носом Галеры. Обычный корабль давно бы уже разлетелся в щепки, но Золотая Галера вовремя отворачивала в сторону от этих каменных клыков и снова шла вдоль скал, вершины которых окутывало темное, грязное облако, подсвеченное изнутри красным, как дым в кузнице. Лишь грохот прибоя доносился до путников, не было слышно обычного на скалистых берегах крика чаек и буревестников, которые так любят гнездиться там. Ни одна птица не кружилась над островом.

Постепенно Чани начал тревожиться.

– Как мы доберемся до дракона? Остров – вот он, но с таким же успехом мы могли бы сидеть у себя дома, дракон остается так же далек.

– Не бойся, – успокоила его принцесса. – Если ты не доберешься до дракона, то рано или поздно он сам до тебя доберется.

– Только это и утешает, – пробурчал себе под нос Чани.

Проходил час за часом, Золотая Галера отмеривала милю за милей, но место для высадки не находилось.

– Смотрите, вон там!.. – крикнул Хани, стоявший на носу Галеры.

На фоне черных скал он заметил крошечное зеленое пятнышко. Галера замедлила ход и вскоре ткнулась в источенный волнами камень. А высоко над ними к скале прилепился крошечный зеленый кустик, одинокий и жалкий.

– Странно, как это Десятикрылый не сжег его, – удивилась Ториль. Она присмотрелась внимательней и вдруг выкрикнула что–то на Колдовском Языке. В ответ послышался тихий, мелодичный звон Языка Цветов. Снова Ториль о чем–то спросила, кустик ответил. Наконец Ториль обратилась к нему с просьбой, хотя братья и не знали языка, но смысл разговора им был понятен.

В ответ кустик выбросил вниз маленькую зеленую стрелку. Она росла, удлинялась и спускалась к Галере, цепляясь за каждый встречный камень. Вскоре тонкий зеленый побег, свесившийся с массивной черно–серой глыбы, покачивался над палубой.

– Нас приглашают подняться, – сообщила принцесса. – Если мы рискнем довериться прочности этого стебелька, то у нас появится шанс попасть на остров. Нужно только решить, кто пойдет со мной. В этом месте на Галере должен обязательно остаться человек.

– Что значит «с тобой»? – встревожился Чани. – Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься отправиться сражаться с драконом?

– Что мы пустим тебя? – подхватил Хани.

– Преданные мои друзья! Я очень ценю вашу заботу, но вы только что убедились: без меня вам не взобраться на эти скалы. И кто знает, с чем мы столкнемся там, наверху. Я уж не напоминаю, что ни одному из вас Черный Меч не по силам.

– Тогда пойду я, – выступил вперед Чани. – Не перебивай старших, – остановил он встрепенувшегося было брата. – У тебя есть дело к Морскому Королю, поэтому тебе не следует рисковать раньше времени. Дело будет опасным, а ты обязан отомстить. Обязан.

Хани заколебался, но потом кивнул.

– Удачи вам.

Чани, улыбнувшись, хлопнул его по плечу.

Первой по стеблю начала подниматься принцесса, повесив ножны с Черным Мечом на шею. Драконьи глаза на золотой рукояти как–то особенно мирно поблескивали матовой зеленью. Принцесса, цепляясь за стебель, упиралась ногами в скалу и ползла вверх. Ноги ее скользили и срывались, вниз падали вывернутые камни, однако она не останавливалась. Следом за ней пополз Чани. Когда он вскарабкался наверх, то был совершенно мокрый, как будто бухнулся прямо в одежде в море, руки его тряслись, ноги подгибались. Он с тяжким вздохом опустился на камень.

– По–моему, надо немного отдохнуть.

– У нас нет времени. Дракон может учуять нас, и тогда нам придется плохо.

– Но я не могу сделать ни шага.

– Тогда я пойду одна.

Чани покачал головой, поднялся, хотя ему показалось, что все суставы трещат, и неосторожно глянул вниз. Где–то там, в недоступной глубине, на серо–голубом шелке моря поблескивала крошечная золотая щепочка – Галера. Но как это было далеко! От неожиданности голова у него закружилась, все поплыло перед глазами. Чани пошатнулся и наверняка свалился бы с обрыва, если бы маленькая, но сильная рука Ториль не оттащила его прочь.

Наверху остров дракона выглядел ничуть не лучше, чем с моря. Те же угрюмые, безжизненные серо–черные скалы, растрескавшиеся от времени, были присыпаны толстым слоем черной пыли или очень мелкого песка. Было трудно дышать и смотреть. И – ни одного дерева, ни единой травинки, ни птицы, ни зверя. Равнина была бы совершенно неподвижной, если бы не крошечные вихорьки пыли, постоянно крутящиеся в воздухе. Вся равнина была усеяна беспорядочно разбросанными валунами и обломками скал. Все это наводило на мысль о свирепом пламени, бушевавшем здесь когда–то и еще не умершем совершенно. Кое–где из провалов между камнями поднимались желтые струи сернистого дыма. Весь остров чуть заметно вздрагивал и колыхался, когда в его бездонных глубинах возникал протяжный, раскатистый гул, видимо, там бушевал огонь.

Ториль и Чани двигались с трудом, то и дело проваливаясь в пепел по колено. Пепел был горячим.

Неожиданно до них долетело чье–то невнятное бормотанье. Ториль предостерегающе вскинула руку, и они пошли к большому гранитному валуну, как будто расколотому ударом топора – такая узкая и ровная щель была в нем. Затаились. Можно было понять, что говорят двое, но о чем они говорили, не разобрать.

– Ветер в нашу сторону, – шепнула Ториль на ухо Чани, – поэтому мы и слышим кое–что.

– Надо узнать, кто это, – ответил Чани. – Попробуем подобраться поближе.

Крадучись, прижимаясь к камням, они приближались к голосам, осторожно и медленно. Наконец они устроились в глубокой расселине, прикрытой сверху тяжелой каменной плитой, и решили немного передохнуть. Вдруг наверху, над самым камнем, что–то бухнуло, и скрипучий голос брюзгливо произнес:

– Долго же ты намерен спать?

– Сколько намерен, столько и намерен, – ответил другой, завывающий бас. – Не ты мне указ.

Принцесса и Чани подскочили – настолько чистыми и ясными были голоса. Разговаривали, казалось, буквально в двух шагах, но никого в расселине не было. Чани осторожно выглянул наружу. Снаружи он тоже никого не увидел.

– Но мой могущественный повелитель требует, чтобы ты немедленно летел к Акантону, – снова проскрипело наверху. – Город нужно примерно наказать за то, что эти мальчишки осмелились помогать отверженным из Тан–Хореза.

В ответ послышался только басовитый зевок.

Принцесса, все еще бледная от испуга, шепотом пояснила Чани:

– Это Десятикрылый разговаривает с кем–то, а мы слышим. Почему – я не знаю, наверное, есть какие–то трещины в камне, по которым доходит звук.

– А он нас не слышит? – опасливо поинтересовался Чани.

– Наверное, нет, иначе поднялся бы такой шум...

Они снова замерли.

– Будешь ты выполнять приказания всемилостивейшего повелителя нашего или нет?! – завизжало вверху.

– Засохни, Бесхвостый, – ответил бас. – Надоели вы мне все. Подняли в прошлый раз, такой интересный сон из–за вас не досмотрел. А для чего? Камень какой–то раскусить. А у меня до сих пор зубы от него болят, – пожаловался дракон. – И спать охота.

– Да мы тебя...

– Слушай, Крысюк, наверное, тебя давно не купали, что ведешь себя так нахально. Смотри, мне недолго сделать!

– Но–но, не забывайся, – заверещал Крысюк. – С кем ты говоришь?!

– И верно, что ты такое?

– Я есть полномочный представитель его величества.

Раздался возмущенный писк. Чани и принцесса тихонько рассмеялись.

– Никуда от этой крысы не деться, – заметил Чани. – Куда ни пойдешь – всюду на него натыкаешься. Вездесущий прямо.

Снова зазвучал бас:

– Брысь, поганец! Я спать хочу.

– Ну послушай, дракончик, миленький, – сменил тон Крысюк, льстиво запищав. – Ты такой большой, такой могучий, такой сильный. И сделал тебя таким ведь именно всемилостивейший повелитель. Ведь это он дал тебе золотые крылья.

– И что с того?

– Неужели ты будешь таким неблагодарным, что не откликнешься на просьбу о помощи.

Снова кто–то гулко зевнул.

– А вот возьму и не откликнусь.

– Нет, я, конечно, не угрожаю. Но тогда я все расскажу нашему дорогому Королю. А там посмотрим...

– Совершенно точно, купали тебя давно...

Крысюк, видимо, обозлился и перешел к прямым угрозам:

– Ну, смотри. Дело хозяйское, но не пришлось бы тебе пожалеть. Обкорнают тебе крылышки, будешь до конца дней своих ползать, как черепаха.

– Мне? – дракон глухо захохотал.

– Смотри, Черный Меч вышел на свободу.

– Что из того? Я почую любого волшебника прежде, чем он приблизится ко мне с этим ли мечом, без него ли. А там еще посмотрим. Вот и сейчас на острове, между прочим, кто–то есть. Можно пойти и слопать... Ты чего затрясся? Далеко он, не собирается твою драную шкуру щипать...

– Пойди и съешь, если можешь.

– А неохота. Меня не трогают, не трону и я.

– Ты плохо кончишь.

– Гуляй, гуляй... А я вздремну чуток.

– Вот возьмет Король Золотой Талисман...

Но ответом Крысюку был мощный храп.

Ториль озабоченно потерла щеку.

– Интересно!..

– А что здесь интересного, – лениво сказал Чани. – Дай сюда меч, пойду я. Ты ведь сама слышала, что ни одного волшебника к себе он не подпустит, а я простой человек, меня он не учует.

– Тебе не совладать с мечом.

Не отвечая, Чани взял у нее меч из рук и резким движением выдернул его из ножен. В лицо им пахнуло холодом, и неведомая черная тень заполнила расселину. По лезвию меча побежали, извиваясь, черные руны, а камни на рукояти загорелись мрачным кроваво–красным блеском.

– Не совладать? – угрюмо спросил Чани.

Принцесса долго смотрела на него.

– И все–таки я боюсь, за тебя боюсь...

Чани успокаивающе улыбнулся, сунул меч в ножны и направился к выходу из расселины.

– Солнца и счастья тебе, – прошептала Ториль.

Путь был тяжелым. Поднимающиеся из–под камней испарения смешивались с черным дымом и образовывали колеблющуюся завесу, которую приходилось буквально раздвигать руками – такой плотной и тяжелой она была. Иссушающая жара невольно наталкивала на мысль о воде, и действительно, изредка попадались неподвижные малахитово–зеленые лужи. Но когда Чани, поддавшись искушению, сунул в такую лужу руку, то сразу же ее отдернул, едва удержавшись от крика, – вода обжигала, как кислота, и долго еще потом зудела покрасневшая кисть. Кружилась голова, перед глазами вертелись разноцветные колеса, но Чани упорно шел дальше.

Сначала он подумал, что натолкнулся на остатки какой–то древней стены, сложенной еще в те времена, когда о драконе не слыхали. Крупные черно–зеленые кирпичи выглядели странно, но Чани уже привык к необычному. И лишь заметив, что стена едва заметно вздрагивает и раскачивается, понял, что это не стена. Перед ним был спящий дракон.

Доносились раскаты чудовищного храпа и взревывания. Чани невольно пробрала дрожь. А что будет, когда дракон проснется? Но он превозмог страх и осторожно дотронулся до тускло поблескивающей чешуи и тотчас отдернул руку, словно обжегшись, хотя бок дракона был ничуть не горячий. Камень и камень.

Ничего не случилось. Чудовище продолжало мирно спать, не заметив прикосновения.

Чани уже смелее похлопал его по боку... Но если он так огромен, что легко принять его за крепостную стену, то как же с ним справиться? Даже если и захочешь отрубить голову, просто не дотянешься. Чани от огорчения, забывшись, стукнул кулаком по дракону. И опять ничего не произошло. Храп не прервался. Чани удивился и второй раз, теперь нарочно постучал по чешуе. Никакого результата. Десятикрылый не просыпался. Это было даже обидно. Его пришли казнить, а он не соизволит обратить внимание...

Тогда Чани нахально – семь бед, один ответ – схватился за выступающий край чешуи, подтянулся и вскарабкался на спину дракона. Спина была широкая и больше всего напоминала крытую крупной черепицей крышу какого–то длинного здания. По хребту бежал ярко–красный гребень, каждая пластина которого была выше Чани.

Чани перевел дух и достал из ножен меч. Глаза золотого дракона на рукоятке налились кровью, меч начал нервно подергиваться в руке и тихо гудеть. Чани, осторожно ступая, двинулся вдоль гребня, надеясь, что идет в нужную сторону – к голове.

Дракон по–прежнему ничего не замечал. Храп становился все громче, указывая, что путь выбран правильно. Каждый мощный выдох вздымал облака пепла, и вскоре Чани стал плохо различать окружающее, так как в воздухе кружились многочисленные черные хлопья, настоящая метель. Несколько раз он натыкался на плотные кожистые складки, закрывающие чешую. Чани догадался, что это крылья. Постепенно он вообще забыл про осторожность, брел, спотыкаясь и падая. Пару раз он едва не сорвался вниз, успевая в последний момент схватиться за что–то торчащее из спины чудовища. Теперь Чани мечтал только об одном – чтобы дракон поскорее кончился. Но дракон этого делать не собирался, он тянулся бесконечно.

Вдруг нога Чани задела что–то мягкое, раздался пронзительный визг, верещанье, и какой–то темный клубок покатился вниз. Чани в страхе приник к холодной пластине гребня.

– Караул! Тревога! – завопил снизу Крысюк.

Дракон спал.

– Караул! Наших бьют! – надрывался Бесхвостый.

Чани почувствовал, что чешуя под ногами зашевелилась, задрожала, дракон перестал храпеть и сиплым спросонья голосом прогудел:

– Кого бьют?

– Меня, – пожаловался Крысюк.

– И правильно делают.

– Но и тебя могут! На меня кто–то наступил.

– Чепуха, – уверенно ответил дракон. – Чтобы по мне ходили, а я не знал об этом? Чепуха.

– Но я правду говорю.

– Значит, ты заболел.

– Вот отрубят тебе глупую башку...

– Если глупую – то, значит, не мне.

– Это намек?

– Я чувствую, что волшебник по–прежнему далеко. Он не двигается с места.

– Это та принцесса, о которой я тебе рассказывал. Ну съешь ее, пожалуйста. Дракон ты, в конце концов, или не дракон? Ты должен питаться принцессами.

– Что за напасть на мою голову! Вот высплюсь и съем. Честное драконовское слово.

– А как быть с тем, который идет по тебе?

– По мне?

Чани увидел, как из пепла вынырнула огромная прямоугольная морда, из ноздрей ее валил дым. Чани поднял меч, но дракон и не попытался напасть.

– Никого не вижу, – глядя ему прямо в глаза, сообщил Десятикрылый.

– Но кто–то же хотел меня задавить, – плаксиво вякнул Крысюк.

– Померещилось. – Морда исчезла в облаке дыма, послышался глухой удар, от которого вздрогнула земля: дракон снова улегся. – И отвяжись по–хорошему.

Чани, как завороженный, шел вперед, он в очередной раз споткнулся и упал, разбил колено в кровь. Он зашипел от боли, но тут же зажал рот ладонью. Перед ним лежала широкая пластина из яркого полированного золота, блестевшая даже сквозь покрывавшую ее грязь. Золотое крыло... То самое, которое придает дракону такую силу...

И почти не соображая, что делает, Чани взмахнул мечом. Промелькнула черная тень, весь мир почернел на мгновение, что–то просвистело, раздался металлический лязг, и крыло с грохотом и звоном полетело вниз. Чани протиснулся между пластинами гребня и вторым ударом отрубил другое крыло.

Дракон дернулся и завопил:

– Убили! Зарезали!

Сквозь дым и пепел полыхнул огонь.

Чани опять увидел морду дракона с разинутой пастью, но большой зеленый глаз неожиданно хитро подмигнул ему. Затем по спине дракона прокатилась волна, шкура лихорадочно передернулась, уходя из–под ног, и Чани вдруг понял, что летит, беспорядочно переворачиваясь. Он с размаха шлепнулся на большую кучу теплого пепла, удивляясь, что все еще цел и невредим.

А дракон тем временем продолжал бесноваться:

– Да он меня... Да я его... По–гу–би–ли!

– Ага! Я же предупреждал! Я же говорил! – заверещал Крысюк. – Ты не хотел слушать, теперь убедился сам! Поймай их! Поймай! Убей!

Чани поднял меч, но дракон вдруг успокоился.

– Поищи дурака в другом месте, – предложил он. – Теперь–то я и вовсе не пойду. Золотых крыльев нет, могущества нет, ничего нет. Я не враг себе. Короче, я ложусь спать, и пропадите вы все пропадом!

– Все расскажу Королю, – пригрозил Крысюк. – Если на тебя управы не найдем, то уж на Грифоне–то отыграемся. Подумай по–хороше... – он осекся.

Чани увидел, как из тучи пепла, поднятой драконом, высунулась огромная лапа, брезгливо, двумя когтями державшая за шиворот Крысюка.

– Пойди охладись, – со спокойным удовлетворением порекомендовал дракон. – Теперь у вас нет власти надо мной.

Лапа раскрутила Крысюка получше и отпустила, он со свистом и визгом полетел куда–то, раздался плеск, хлюпанье... Но все звуки опять перекрыл мерный храп.