14. Человеческий Череп
Я никогда не забуду тех дней, счастливых и тайно стремительных.
Сначала никто не поверил анализу Паши Биденко, и прежде всего он сам.
– Чушь, – сказал директор.
Проверили. Данные подтвердились. Сенсация? Нет, конечно. В музее
могли перепутать кость. Провели совещание совместно с музеем. Вынесли
решение взять кусочек подлинной кости моего чудища в том месте, которое
уже было слегка реставрировано. Осторожно выпилили участок кости, на этом
месте сделали вкладыш из специального цемента. Снова провели анализ... 5
тысяч лет – вот возраст индрикатерия, найденного мной в 1913 году.
Сенсация? На этот раз – да.
Но дело в том, что еще в двадцать третьем году я высказал
предположение о недавнем – относительно, конечно, – происхождении
найденных мною костей. Дело в том, что каким бы неопытным я ни был в те
годы, но даже и мне показалось, что те животные, кости которых я раскопал,
погибли какой–то странной смертью. Это не было похоже на естественную
смерть. Кости самых разных животных были перемешаны и разбросаны, и все
они находились в одном слое, и, следовательно, это не было результатом
позднейших изменений в земной коре – вот в чем загвоздка. Невольно
приходило на память пушкинское: «О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми
костями?" Это было похоже либо на битву разных животных, либо на кладбище,
а вернее на свалку. И все это месиво располагалось чрезвычайно близко к
поверхности, в пластах, насчитывающих никак не более, чем несколько тысяч
лет, уж это–то я, студент Горной академии, мог понять. Я тогда высказал
догадку о существовании этих животных, в том числа и индрикатерия, в
недавнем прошлом. Меня высмеяли. Теперь догадка подтвердилась. Через
полвека. Вот и все. По крайней мере анализы говорят – да. Решено отправить
большую комплексную экспедицию и произвести раскопки, так сказать, на
высшем уровне. Я сам еду в эту экспедицию. Мой индрикатерий – мне и кости
в руки. Только мне уже ехать не хочется. Чересчур многое налипло на эту
простую и честную затею. И виною опять он, клоун, Сода–солнце.
Его срочно вызвали в Москву. Несколько дней после приезда он где–то
болтался, потом пришел в институт. Не то триумфатором, не то
подследственным – не поймешь. От него потребовали отчета, он написал
толковый отчет, где объяснял, почему он попросил провести анализы, –
потому что среди костей, которые он обнаружил неподалеку от моих старых
раскопок, он нашел человеческий череп.
