несколько минут. Удивится ли она? Вспомнит ли гусара Павлыша? Конечно,
можно спросить Вана, но не хочется.
- Все, - сказал Ван, - пошли. Вы идете с нами, Павлыш?
Они вошли в обширный зал, освещенный рядом вырубленных в скале окон.
Пол зала был покрыт голубым пластиком. В дальнем конце стоял длинный стол
и два ряда стульев, ближе к двери - стол для пинг-понга с провисшей
сеткой. Ван поставил сумку на стол и начал последовательно, словно
выполняя ритуал, вынимать стопки почты и раскладывать их в ряд.
- Я позову людей, - сказал Иерихонский.
- Сами придут, - ответил Ван. - Не торопись.
Но Иерихонский его не послушался. Он подошел к стене, отодвинул
крышку небольшой ниши и включил звонок, звук которого прерывисто понесся
по коридорам и залам Станции.
Над пинг-понговым столом в ряд висели портреты, как портреты предков
в фамильном замке. И это было необычно. Павлыш принялся разглядывать их.
Мрачный скуластый человек лет сорока, с настойчивыми светлыми
глазами. Иван Грунин. За ним старик, глаза которого затенены густыми
кустистыми бровями - Армен Геворкян. Следующий портрет изображал совсем
молодого парня с удивленными голубыми глазами и острым подбородком. Что-то
объединяло этих людей и делало близкими, чтимыми на этой Станции. Они
сделали что-то важное в том, чем занимаются остальные, может, они были
дружны с Димовым или Иерихонским... Сейчас придут люди, которые услышали
звон колокольчика. Войдет и Марина. Павлыш отошел подальше от
пинг-понгового стола, но не спускал глаз с длинного голубого конверта,
который предназначался Марине. Он лежал поверх самой тонкой стопки.
Первыми в зале появились два медика в таких же голубых халатах, как
Иерихонский. Павлыш старался не смотреть на дверь и думать о посторонних
вещах: например, удобно ли играть в пинг-понг при такой малой силе
тяжести? То ли надо утяжелять шарик, то ли привыкать к замедленным
прыжкам. Движения у людей на Проекте были куда более плавными и широкими,
чем на Земле.
Медики сразу бросились к столу, но Ван остановил их:
- Погодите, пока все соберутся. Вы же знаете...
Ван явно был формалистом и поклонником ритуала.
На мгновение Павлышу показалось, что вошла Марина. Девушка была
черноволосой, стройной, смуглой, но на этом ее сходство с Мариной
кончалось. У нее были мокрые волосы, а белое сари кое-где прилипло к
влажной коже.
- Ты обязательно простудишься, Сандра, - сварливо сказал Иерихонский.
- Здесь тепло, - ответила девушка.
Говорила она медленно, словно вспоминала нужные слова.
Потом глубоко вздохнула, откашлялась и повторила:
- Здесь тепло. - Звонче, чем в первый раз.
Зал наполнился народом. Люди были в рабочей одежде, будто на секунду
оторвались от дел и тотчас вернутся к ним. Павлыш крутил головой, ему
казалось, что он упустил, потерял Марину, что она уже в зале.
Ван священнодействовал. Он подвинул стопку официальной почты Димову,
затем принялся брать письма и пакеты из самой большой пачки и читать вслух
фамилии адресатов. Эта процедура явно была освящена традицией, никто не
роптал, кроме Иерихонского, который оказался записным бунтарем.
Люди подходили, брали письма и посылки для себя и для тех, кто не
смог прийти, и толпа, окружавшая Вана, постепенно рассасывалась, и люди
устраивались поудобнее, чтобы прочесть письмо, или спешили уйти, чтобы в
одиночестве прослушать пленку. Стопки подошли к концу. Марины Ким в числе
адресатов, имена которых называл Ван, не было. Ван взял предпоследнюю
пачку, протянул Сандре.
- Для морской станции, - сказал он. - Там есть и тебе посылка.
Потом положил руку на последнюю, тонкую пачку писем, на голубой
конверт Марины Ким.
- С Вершины никого? - спросил он. И тут же добавил: - я сам отнесу.
"Конечно, - подумал Павлыш, - ты сделаешь это с удовольствием". Он
подумал, что Марина без всяких к тому оснований постепенно превращает его,
бравого дальнелетчика, в банального ревнивца.
- Павлыш, вы меня слышите?
Рядом стоял Димов.
- Мне сейчас надо уйти, а когда я вернусь, то уделю вам полчаса для
ответов на вопросы. Догадываюсь, что пока вопросов нет. Но советую вам
проводить Сандру. Она идет вниз, на морскую станцию.
- Я с вами, - сказал Иерихонский. Потом он обернулся к своим коллегам
и добавил: - Некоторые, вместо того чтобы возвращаться на свои рабочие
места, направляются к нашему гостю с корыстными намерениями. Я отвечу за
него. Он не с Земли. Он меньше нас знает, что творится дома, он не
занимается спортом и не собирает марок. Он человек неинтересный и
неосведомленный. Все остальное вы узнаете от него за ужином.
Закончив монолог, он шепнул на ухо Павлышу:
- Для вашего же блага, коллега. Вдалеке от дома люди становятся
болтливы.
Когда они шли длинным наклонным туннелем, освещенным редкими
светильниками под потолком, он развивал свою мысль:
- Если бы наша работа была напряженной, если бы нас на каждом шагу
подстерегали опасности, мы бы и не замечали, как идет время. Но работа у
нас монотонная, в лабораториях развлечений мало... Вот мы и тянемся к
новым лицам.
- Ты не совсем прав, Эрик, - сказала Сандра, - это у вас наверху все
спокойно. У других не так.
Винтовая лестница, по которой они начали спускаться, кружила вокруг
вертикального столба, в котором находился лифт. Но они шли пешком.
- Я доморощенный философ, - продолжал между тем Иерихонский. - И
должен вам сказать, коллега, что обстоятельства моей работы склоняют к
абстрактному мышлению. За внешней будничностью нашей сегодняшней жизни
скрывается напор будущих катаклизмов и водоворотов. Но, повторяю, это мы
воспринимаем лишь как фон, а к любому, даже самому экзотическому фону
быстро привыкаешь. Вот Сандра сказала, что у других здесь жизнь не такая
спокойная. Может быть... Когда вас ждет Димов?
- Через полчаса.
- Тогда мы вам покажем аквариум, и сразу обратно. Димова очень
интересно слушать, но он не выносит, когда опаздывают.
- Странно, - сказал Павлыш, - здесь говорят о Димове, как о
самодержце. А он производит впечатление очень мягкого, деликатного
человека.
- С нами нельзя не быть самодержцем, хотя бы в лайковых перчатках. Я
на месте Димова давно бы сбежал от этого скопища интеллектуалов. Нужно
иметь невероятную выдержку.
- Эрик опять не прав, - заметила Сандра, которой как будто нравилось
во всем оспаривать мнение Иерихонского. - Димов и в самом деле милейший и
мягкий человек, но мы понимаем, что последнее слово всегда за ним. Он не
имеет права ошибаться, потому что тогда может произойти что-нибудь плохое.
Здесь нет никакой мирной жизни. Это все выдумки Иерихонского.
Шахта кончилась. Павлыш несколько секунд стоял у стены, стараясь
переждать головокружение. Иерихонский заметил это и сказал:
- Мы стараемся как можно больше двигаться. По работе нам не
приходится много передвигаться...
- Кому как, - сказала Сандра, к которой Павлыш уже обернулся, ожидая
очередного возражения. - Мне приходится много двигаться, другим тоже.
- Но я же не говорю о вашей группе, - ответил Иерихонский. - Ваша
группа - другое дело.
- А Марина Ким? - спросила Сандра.
У Павлыша екнуло сердце. Впервые это имя было произнесено здесь
просто и буднично, как имя Димова или Вана. По крайней мере теперь можно
быть уверенным, что Марина здесь и ей приходится двигаться. Из этих слов
следовало, что Марина не входит в группу, к которой принадлежит Сандра. Но
она на Станции, близко, может, именно сейчас Ван передает ей письмо с
Земли.
- При чем тут Марина? - удивился Иерихонский. И обратился за
поддержкой к Павлышу, видимо считая его куда более информированным, чем
было на самом деле. - Разве можно сравнивать?
Павлыш пожал плечами. Он не знал, можно ли сравнивать Иерихонского и
Марину Ким. Хотя это также подтверждало его подозрение, что Иерихонский
живет спокойной жизнью, а вот Марина нет. Иерихонский бегает по лестницам,
чтобы не потерять форму, а Марине это не грозит.
- Он же не знает Марину, - сказала Сандра.
- Ах да, я совсем забыл.
- Я ее как-то встречал, - сказал Павлыш. - Давно еще, на Луне,
полгода назад.
- Не может быть! - воскликнул Иерихонский. - Вы ошиблись!
- Да? А ты забыл, что творилось в институте? - спросила Сандра. - У
тебя дырявая голова.
Иерихонский не стал возражать.
Они вошли в обширное помещение, придавленное низким потолком,
укрепленным кое-где столбами. Дальняя стена зала была прозрачной. За ней
зеленела толща воды.
- А вот наш аквариум, - сказал Иерихонский.
- Я вас оставлю, - сказала Сандра. - Мне надо передать письма, а
потом на работу.
- Счастливо, - сказал Иерихонский, и голос его дрогнул. - Не
переутомляйся.
Павлыш подошел к прозрачной стенке. Мелкая рыбешка стайкой
промелькнула совсем рядом, лучи солнца пробивались сквозь воду и
растворялись где-то сверху, создавая впечатление громадного заполненного
туманом зала, под потолком которого, невидимые, светят люстры.
Покачивались длинные руки водорослей. Дно океана покато уходило в глубину,
а там, смутно различимые, поднимались зубцы черных скал. Громадная акула
поднялась из темной глубины и медленно, величественно подплыла к стеклу.
За ней последовала вторая, чуть меньше размером.
Откуда-то сбоку, из невидимого Павлышу люка выплыла Сандра. Она была
в легком резиновом костюме, ластах и больших очках. Она не видела акул, и
Павлыш испугался за нее. Женщина поплыла прямо к акуле.
- Сандра! - крикнул Павлыш, бросаясь к стеклу.
Акула поменьше грациозно повернула к Сандре. В грациозности ее
движения чувствовалась страшная первобытная сила.
- Сандра!
- Успокойся, - сказал Иерихонский. Павлыш даже забыл о нем. - Мне
тоже иногда бывает страшно.
Акула и Сандра плыли бок о бок. Сандра что-то говорила акуле. Павлыш
мог бы поклясться, что видел, как открывается ее рот. Затем Сандра
поднялась чуть выше, легла акуле на спину, держась за острый плавник, и
акула мгновенно скользнула в глубину. Вторая последовала за ней.
Павлыш поймал себя на том, что стоит в неудобной позе, почти
прижавшись лбом к стеклу. Он провел ладонью по виску, ему показалось, что
растрепались волосы. Волосы были в порядке. В конце концов этому было
правдоподобное объяснение: здесь дрессировали морских животных.
Павлыш не знал, сколько прошло времени. Потом он обернулся, чтобы
спросить Иерихонского, что же все это значит. Но Иерихонского не было.
Павлыш вспомнил, что не договорился, где встретится с Димовым.
Он поднялся наверх на лифте, без труда нашел большой зал с
портретами. Но там никого не было. Тогда он вернулся в свою комнату,
полагая, что Димову легче будет отыскать его там.
Комната тоже была пуста. Павлыш подошел к портрету Марины. Марина
смотрела мимо Павлыша, словно увидала что-то очень интересное у него за
спиной. Уголки полных губ были приподняты: это еще была не улыбка, но
начало улыбки. Прошло уже больше сорока минут. Димов не появлялся. Павлыш
подошел к окну. За окном гулял ветер. Барашки тянулись до самого
горизонта. В комнате было очень тихо - стекло не пропускало звука. Тихо
было и в коридоре. И тут послышалось легкое стрекотание, как будто рядом
проснулся деловитый сверчок. Павлыш огляделся. На дальнем конце рабочего
стола Вана стояла пишущая машинка. Она работала. Край листа показался над
кареткой и выскочил на несколько сантиметров, показав напечатанную
строчку. Машинка щелкнула, и отрезанная записка выскочила в приемник.
Павлыш почему-то решил, что записка может предназначаться ему. Димов его
разыскивает и таким способом назначает ему рандеву. Он подошел к машинке и
подобрал листок.
"Ван, - было напечатано на листке, - как зовут прилетевшего человека?
Если Павлыш, не говори ему обо мне. Марина".
Павлыш стоял, держа в руке записку. Марина не хочет его видеть. Она
обижена на него? Но за что? А как ему следует вести себя дальше? Он-то
знает, что Марина здесь...
- А, вот вы где, - сказал Димов. - Правильно сделали, что вернулись
сюда. Я вас сразу нашел. Ну как, были внизу?
- Был, - ответил Павлыш. Надо было положить записку на место. Он
сделал шаг к машинке.
- Что-нибудь случилось? - спросил Димов. - Вы расстроены?
Павлыш протянул уже руку с запиской к машинке, но передумал. Есть ли
смысл таиться? Он передал записку Димову.
- Ага, это их частная переписка, - сказал Димов, показывая на
машинку. - А вы случайно взяли записку, потому что машинка заработала, а
вы решили, что это я вас разыскиваю, правда?
Павлыш кивнул.
- А прочтя, естественно, расстроились. Ибо каждому из нас неприятно,
если его не хотят видеть, даже если к этому есть достаточные основания.
Димов перехватил взгляд Павлыша, брошенный на фотографию в нефритовой
рамке.
- Вы с ней были знакомы?
- Да.
- Когда вы познакомились? Поверьте, мною движет не пустое
любопытство. И если в этом нет секрета, я хотел бы знать, как и когда это
было. Дело в том, что Марина - моя подчиненная...
- Никакой тайны тут нет, - сказал Павлыш. - Полгода назад я был на
Луне, в Лунопорте. Там как раз состоялся карнавал. И совершенно случайно
во время этого карнавала я познакомился с Мариной.
- Ну теперь все ясно.
- Знакомство было кратким и странным. Она исчезла...
- Не надо, я все знаю. Все знаю.
Павлыш удивился собственному тону. Он словно оправдывался перед
Димовым.
- И вы знали, что она будет здесь?
- Она попросила меня ее не разыскивать.
Павлышу показалось, что он увидел насмешку в глазах Димова.
- А как вы узнали, что она на Проекте?
- Я бы все равно прилетел сюда. Спиро попросил меня перегнать
грузовик, а у меня было свободное время. Когда он со мной разговаривал, из
тюка с почтой выпало несколько писем. На одном конверте я увидел имя
Марины Ким. И мне стало интересно... Очевидно, я должен был с самого
начала спросить вас о ней, но я думал, что она придет за почтой и тогда я
ее увижу. К тому же я не считал себя вправе. Ведь я с ней почти незнаком.
- Я видел ее сегодня, - сказал Димов, кладя записку в приемник
машины. - Разговаривал. Но меня она не предупреждала.
- Она вправе не видеть меня.
- Разумеется, коллега. К тому же вы все равно не смогли бы ее сегодня
увидеть, она улетала к себе.
- Это далеко?
- Не очень... Значит, она не хочет вас видеть... да, к этому должны
быть веские причины. И мы не имеем права нарушать волю женщины, чем бы это
ни было вызвано. Даже, если это каприз, правда?
- Я согласен с вами.
- Вот и отлично. Давайте поговорим о Станции. Вам как биологу будет
интересно с ней ознакомиться. У вас наверняка уже возникли первые вопросы.
Димов явно не хотел продолжать разговор о Марине.
- Ну что ж, раз Марина - тема запретная...
- Вы слишком категоричны, коллега.
- Я не настаиваю. Тогда я спрошу вас о Сандре. Я там не все понял.
Сандра уплыла с акулами, а Иерихонский исчез.
- Ничего удивительного. Иерихонский страшно переживает за Сандру.
- Вы дрессируете местных животных?
- Вы что конкретно имеете в виду?
- Там были акулы. Сандра уплыла на одной из акул.
- Садитесь, - сказал Димов и сам уселся в кресло.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг