холоде, когда нутро оцепенело и мысль остановилась.
Она влетела стрекозой с огромными глазами и слюдяными крыльями,
строчащими, словно пулемет.
Трещотка крылышек вывела Ильясова из забытья, и некоторое время он
смотрел на дивную красавицу с раскосыми глазами, порхающую по его квартире.
Это видение, - решил татарин. - Предсмертное видение...
Но смерть все не наступала, а стрекоза демонстрировала очередной пируэт,
выполняя фигуры высшего пилотажа, как если бы была заправской циркачкой.
- Айза! - крикнул Ильясов всем нутром, так что большое его черное тело
подскочило на полу. - Айза-а-а!!!
А она не отвечала, все кружила, кружила над своим вечным суженым, будто и
не узнавая его вовсе.
- Это я! - надрывался Илья. - Узнай же меня, любимая!..
Наконец она села на спинку стула и подергивала прозрачными крылышками,
словно равновесие удерживала и как будто чего-то ждала.
Он пополз навстречу, уже не в силах кричать, зацепился за ножку стула и
попытался ползти по ней наверх, но сорвался, упал на спину и долго не мог
перевернуться, бессмысленно перебирая ножками пустое пространство. А потом
порыв ветра вернул его на ноги, и он вновь пополз и вновь упал...
Татарин не понимал, почему его Айза не узнает его. Она нашла
возлюбленного, но мучает своей недосягаемостью!..
Обессиленный, он лежал возле ножки стула, на котором сидела
Айза-стрекоза. Он видел ее хвост, слегка раздвоенный на конце, и огромное
желание, перемешанное с великим страданием, охватило все его тараканье тело,
так что обнаружился в душе могучий порыв, который заставил таракана раскрыть
крылья - и насекомая махина, величиной с записную книжку, взмыла под потолок
и за-кружилась под ним, влекомая страстью, расплавленным мрамором!..
Еще раз! - мечтал Ильясов. - Еще попытку!.. У нас получится!..
А Айза не обращала на него внимания вовсе. Она перелетела со спинки стула
на стол и уселась на листик бумаги, оставленный милиционером. Здесь же лежал
атлас, открытый на странице про сомов, как и при участковом Синичкине.
Правая часть книги опиралась о стенку графина с застоялой водой, и казалось,
атлас вот-вот закроется под своей тяжестью.
Ильясов спикировал из-под потолка тяжелым бомбардировщиком и плюхнулся
возле стрекозы, которая даже не скосила на него глаз своих.
Ах, она меня не узнает! - понял Ильясов и опять за-кричал: - Это я, Илья!
Айза, любимая!
А она по-прежнему подергивала стеклянными крылышками, и взгляд ее был
глуп.
- Айза! Айза!!!
Она подняла хвостик, и Илью неотвратимо потянуло к этому насекомому лону,
в которое он от усталости, от непереносимых мук тотчас расплескался теплым
мрамором.
А она даже не отреагировала на его любовь! У нее не было мозга, что-то не
зачалось в ноге у Синичкина, вероятно, сульфа отравила плод, но о том
татарин не ведал. Он просто опять страдал!..
Стрекоза вспорхнула и уселась на рыбный атлас. Из форточки неотвратимо
дохнуло зимней свежестью, и атлас захлопнулся, превращая стрекозу в простой
осенний лист-закладку.
- А-а-а-а!!! - закричал татарин истошно и потерял сознание.
Митрохин и Мыкин, сродненные общими воспоминаниями юности, обнявшись
дошли до центра города и остановились возле добротного дома восьми этажей,
собранного из элитного кирпича.
- Этот? - поинтересовался Митрохин.
- Ага.
- Пошли?
- Только без всяких там! - предупредил тепловик.
- Да понимаю я, - заверил Митрохин, входя в лифт, стены которого были
чисты и нечего было на них почитать на досуге. - Какой?
- Четвертый...
Они звонили минут пять. За дверью было тихо, и друзья поняли, что Света,
знакомая Мыкина, в данное время отсутствует.
- Поди, на работе? - выразил предположение тепловик. - Надо в магазин за
ключами сгонять!
Друзья направились к магазину "Продукты", в котором работала Светка, и
застали ее там, за своим прилавком, отмеряющей какой-то старухе колбасное
изделие.
- Светк! - проговорил негромко Мыкин, так что продавщица в магазинном
гаме не расслышала мужского призыва и продолжала нарезать телячью колбасу.
- Не слышит, - понял Митрохин. - Надо бы громче! - и сам выкрикнул: -
Светка!!!
Получилось так громко, что продавщица от испуга выронила тесак, он
сорвался с прилавка и упал ей на ногу, хорошо, что ручкой.
Исчезнув под прилавком, Светка грубо выругалась, а после того, как боль
ушла, сообразила, что перед ее глазами только что мелькнуло лицо
сокроватника Мыкина, который был самым лучшим любовником в ее жизни, но
любил крайне редко, так что Светка в промежутках забывала его, переключаясь
на мужчин похлипче...
Как только она вспомнила всю мужественность Мыкина, тотчас появилась
из-под прилавка, сияющая, словно влюбленная девица.
- Здравствуй, - сказала она.
- А как же моя колбаса? - напомнила о себе старушка.
- Ах, бабка, отвали! - с той же улыбкой проворковала Светка и толкнула
старухе покупку.
- Здравствуй, - поприветствовал Мыкин и взял продавщицу за мягкую руку. -
Мой друг - Митрохин! Прошу любить и жаловать!
- Так уж сразу и любить! - закокетничала женщина, но все же протянула
Митрохину ладонь, левую, поблескивающую колбасным жиром. - Светлана!
- Ну как ты?
- Замечательно!
- Отпроситься можешь?
- А что случилось?
- Проблемы у нас, - признался Мыкин.
- А что такое?
- От жен ушли! - неожиданно соврал Митрохин.
- Ишь ты! - изумилась Светка. - И оба ко мне? - И захохотала сально.
- К тебе, - ответил тепловик серьезно.
- А я теперь, дорогой, не одна!
- Замуж вышла?
В вопросе Мыкина содержалось столько горечи, что Светка не выдержала,
перестала смеяться и объяснила, что живет сейчас с местным грузчиком и
помогает ему воспитывать девочку, чья мать сбежала в неизвестном
направлении.
- Но он импотент! - зачем-то добавила продавщица.
- Можно мы пока у тебя поживем? - попросился тепловик. - Мы ненадолго.
- Да живите сколько хотите!
Продавщица добавила, что проживает сейчас на жилплощади грузчика, а
потому ее хата свободна и вот от нее ключи. Она протянула связку Мыкину и
недвусмысленно ему улыбнулась.
- Идите устраивайтесь! Адрес-то не забыл?
- Помню, - удостоверил тепловик.
- А я навещу вас, мальчики!
- Будем рады и счастливы! - пропел Митрохин, которому вдруг отчаянно
захотелось завалить эту толстую бабу и оставить в ней свой след.
- На чужой каравай рта не разевай! - зло предупредил Мыкин, когда друзья
покинули магазин.
- Да я что! Да как ты!.. - сыграл благородный гнев сотоварищ. - Баба
друга - не баба!
- Смотри!
- Вот тебе крест! - побожился Митрохин.
- Да где крест-то твой?!. - заглянул Мыкин за расхристанный ворот друга.
- Нету креста на тебе!
- Просто в шкапчике забыл! - оправдался Митрохин.
Они добрались до дома Светки и запросто проникли в квартиру, которая
оказалась двухкомнатной, с приметами зажиточности.
Митрохин тут же завалился на кровать с белым покрывалом и горкой подушек
в накрахмаленных наволочках, сказал: "Кайф!" - и зажмурил глаза, в которых
тотчас побежали белые слоники - мал мала меньше, стоящие на трюмо.
- Она чего, ворует? - Митрохин открыл глаза и, ткнув пальцем в пульт
дистанционного управления, включил большой телевизор.
- А ты как думал? На зарплату, что ли? - Сам Мыкин уселся в большое
плюшевое кресло, покрытое швед-ским пледом. - Выключи телевизор!
- А чего?
- Соседи услышат, а они же знают, что Светка на работе - милицию вызовут.
Ты хочешь милицию?
- Нет, - твердо ответил Митрохин и щелкнул пультом.
Наступила тишина. Друзья молчали...
Через пять минут оба уже спали, накачанные пивом, наволновавшиеся за
последнее время. Митрохину снилась его дочь, прыщавая Елизавета, и он
отчетливо видел, как она тыкает шприцем себе в руку, а затем закатывает
глаза к вечности, и что там в этой вечности - одной ей известно!.. Митрохин
от безысходности заскулил во сне...
Мыкину снилась рыбалка, в которой он вышел совершенным победителем,
выудив огромного сома, голова которого почему-то принадлежала Ильясову и
говорила жирными рыбьими губами: "Зачем вы меня обижаете?.." От этого
видения Мыкин застонал, и у друзей получилось нечто вроде кошачьего дуэта...
Разбудила их Светка, вернувшаяся с работы и притащившая целый мешок
продуктов.
- Ну что, мальчики, кушать будем?
- Конечно, девочки! - весело согласился Митрохин и опять замечтал, как бы
он оприходовал сладкую бабищу на этой самой кровати с горкой подушек, на
которых сейчас возлежал.
- Поедим, - согласился и Мыкин.
- Ну тогда я пошла на кухню! Вы тут не скучайте без меня!
Она ушла, покачивая огромными бедрами от стены до стены, а Митрохин чуть
слюну не пустил, словно собака боксер.
- Везет тебе! - прогнусавил он.
- Чегой-то? - не понял Мыкин.
- Завалишь ее на перину...
- Поделюсь.
- Эх!.. - не ожидал Митрохин, и глаза у него загорелись пожаром, а в
штанах затрещало дешевым сатином. - Эх, друг! Дружище!.. Да я за тебя в
огонь!.. В воду!!!
- Спокойно! Сначала поедим!
- Согласен.
С кухни потянуло вкуснятиной, и оба зачмокали губами.
- Колбасу жарит, - предположил Митрохин.
- Станет она размениваться! - высокомерно усмехнулся тепловик. - Котлеты
пожарские стряпает. Я по запаху определяю! С картошечкой!
- Вот баба! Мечта! - Митрохин потянулся. - А как она в койке?
- Затаскает. Всего высосет! До края! Потом два дня с кровати не встанешь!
- А мне некуда торопиться! - не испугался Митрохин. - Да и я кой-чего
могу!
- Да что ты? - деланно удивился Мыкин. - И что, сзади можешь бабу?
- Велика наука! Я и сбоку могу!
- Это как это? - удивился тепловик.
Митрохин не знал, как это сбоку, но виду не показал, лишь подморгнул,
мол, сам увидишь!
- Ну-ну!..
А потом они ели ужин из трех блюд, запивая пожар-ские холодной водочкой,
отбивные настоечкой, а компот не запивали по причине его самостоятельности
пития.
А еще потом, разморенная обильной пищей и алкоголем, Светка стала
недвусмысленно поглядывать на Мыкина, утирая с груди водяной конденсат.
- Ну пошли! - согласился Мыкин и, взяв Светку под зад, подтолкнул бабу к
спальне.
- А как же я? - зашептал Митрохин. - Я как?..
- После, - отмахнулся тепловик.
Это после наступило через три часа. Мыкин вышел, зевая во весь рот и
почесывая безволосую грудь.
- Не спишь еще? - вяло спросил он друга.
- Да ты что ж, не помнишь? - озлился Митрохин.
- Чего? - не понял Мыкин.
- Как чего! Ты же обещал!
- А, это... Ну иди...
Митрохин скакнул в темень козлом. Через три минуты из спальни донесся не
совсем трезвый смех Светки, а когда она отхохотала басовито, раздался сочный
шлепок, затем вой продавщицы, и в кухне вновь появился Митрохин.
- Не донес, - оправдался Митрохин на немой вопрос друга. - Передержал!..
- А чего она орала?
- А чтоб не смеялась! Сука! Да мало ли чего у человека с организмом
стрястись может!..
- В морду, что ли, дал?
- Да так, - замялся Митрохин. - Влегкую...
Мыкин посмотрел на друга как на умственно отсталого. Столько презрения
было в его взгляде, что Митрохин оскорбился, а затем озлился.
- Нечего было ржать!
- И где мы жить будем? - поинтересовался тепловик.
Митрохин не успел ответить на вопрос, как из спальни появилась утирающая
кровавые сопли Светка. Ее расплывшееся лицо заливали слезы справедливого
гнева, а черная комбинация просвечивала огромными грудями.
- А ну, валите отсюда!
- Да что с тобой? - попытался было наладить ситуацию Мыкин.
- Пять минут даю!
Ее глаза, подпорченные болезнью щитовидки, зло вращались по кругу.
- Кому сказала - валите, гады! Иначе подо мной мент живет, так я вам
жизнь сладкую обеспечу!
Проворству тепловика можно было позавидовать. Он вскочил со стула,
бросился к продавщице и поцеловал ее в самые губы надолго. Затем, когда она
оторвалась, как вантуз от раковины, в ее ухо стали засыпаться слова
неистовой любви и уважения к ней, как к кулинарке и женщине, а в оправдание
Митрохину Мыкин привел доводы серьезные, мол, жена друга фригидна и мужчине
приходится жить по году монахом.
- А ты смеяться над ним, - добавил тепловик. - Нехорошо!
Слова Мыкина поколебали решительность Светки. Она поглядела на Митрохина
и, как истинная русская женщина, пожалела его всем животом, отходчиво забыв
о недавних побоях.
- Вот что, мальчики, пойду я к своему грузчику! Как он там без меня с
грудняшкой! А вы живите тут покудова!
Она качнулась во хмеле, затем натянула поверх комбинации платье, обула
пухлые ноги в сапоги, накинула пальтецо с меховым воротником, всхлипнула и
захлопнула за собой входную дверь.
- Как думаешь, - струхнул Митрохин, - заложит?
- Я бы тебе сейчас выстрелил в голову!
- Ну прости, прости!
- Светка - человек!..
- По граммульке? - предложил Митрохин.
- Плесни.
Они выпили и расслабились окончательно.
- Пошли спать! - скомандовал тепловик.
Оба зевали, а потому по-быстрому поднялись, прошли в спальню и улеглись в
одежде на кровать, в которой еще недавно их ублажала Светка.
Через пять минут друзья храпели.
Митрохин не зря волновался. Спускаясь по лестнице, Светка услышала в
квартире щ 12 жизнь и тихонько постучалась в дверь проживающего соседом
милиционера.
Совершенно пьяный, но крепко стоящий на ногах майор Погосян открыл ей,
пригласил даму внутрь, помог снять пальто и проводил к столу, который был
заставлен армянской едой и украшен двумя бутылками ереванского коньяка.
- Садись! - скомандовал он и плеснул коньяку в фужер.
И она села и выпила.
И он выпил.
Молчали, а потом майор сказал, что скоро отправится на тот свет.
Светка хотела было опротестовать такое заявление, но язык во рту умер.
А потом они с майором здесь же, возле стола, любили друг друга, но оба
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг