Глава первая
НАДЕЖДА
Прекрасней слова нет - НАДЕЖДА!
Из сонета Никиты Вязова.
В хмурый, насупившийся тучами день на берегу реки у самой воды,
устремив на нее пристальный взгляд, сидела девушка с рыжеватой косой,
спускавшейся по ее спине так, что песчинки пляжа смешивались с кончиками
волос.
Своей позой, выражением тоски и ожидания девушка напоминала старинную
картину - сказочную Аленушку.
Купальщики на пляже, приметив девушку в застывшей позе, деликатно не
приближались к ней, предоставив ей без помех предаваться своим чувствам.
Стал накрапывать дождь, а она не уходила.
Заключенный хотя и в пластиковый скафандр, но по тесноте подобный
средневековой "Железной деве", вершине изощренных пыток испанской
инквизиции, Вязов не мог пошевелиться. Тело его ныло от перенесенных
ушибов. Все сочленения скафандра, его механизмы, так же, как и
радиоаппаратура, вышли из строя при таране Бережного. Но чувство
невыполненного долга, роковой своей ошибки и черной безысходности заслонило
собой все.
Если бы "святые отцы" инквизиции могли предвидеть, что подобие их
изобретения для нравственных и телесных мук может вызвать еще и муки
духовные, не идущие в сравнение с тем, что удавалось им причинить своим
узникам, они пришли бы в священный трепет.
И вот спустя сотни и сотни лет человек, даже не ставший их жертвой,
испытывал муки, о которых инквизиторы могли лишь сладострастно мечтать,
воображая смертного, содрогнувшегося перед ужасающей надписью на воротах
ада: "оставь надежду навсегда!".
Что может быть страшнее, мучительнее, невыносимее?
Вязову выпало на долю перенести именно эти мучения, не говоря уже о
таких "пустяках", как боль от ушибов. У него не осталось никаких надежд ни
дать о себе знать, ни быть обнаруженным в космосе, ибо не заметить такой
пылинки земным приборам! Бессилие и безысходность. Это граничило с потерей
веры в себя и отчаянием. Осталось ему лишь размеренно дышать, экономя
жалкие запасы кислорода.
И не было ли потерей им власти над собой, жестом отчаяния, когда вдруг
он импульсивно включил бесполезный двигатель скафандра, уничтожая бесценный
для него кислород.
После такого "припадка безумия" и бессмысленного расхода кислорода ему
предстояло, используя все известные ему способы экономного дыхания, выжить.
Однако усилия его могли привести только к отсрочке неминуемой гибели.
После публикации во всех газетах загадочных сигналов из космоса
компьютеры проделали мириады попыток, перебирая все возможные комбинации,
но к осмысленному результату за истекшие сутки прийти не смогли, ибо не
запрограммированы были на эвристическое, интуитивное решение загадки.
Но два московских мальчика, школьники, увлекающиеся старым
радиолюбительством, повторяя давно забытые азы первобытной радиотехники,
Саша Кузнецов и Витя Стрелецкий, кстати, едва вместе не утонувшие после
падения у Ленинских гор "московского метеорита", угодившего в реку,
обратили внимание, что принятые в инфракрасном диапазоне сигналы напоминают
давно забытую после появления компьютерного радиотелеграфа азбуку Морзе. И
если воспользоваться ею, то можно прочесть инопланетное послание как
русское слово "Надежда".
Это детское сообщение было принято с недоверием. Как могли
инопланетяне передавать в тепловом диапазоне, явно из космоса, русское
слово, да еще по условной азбуке "допотопного" телеграфа?
Профессор Хьюш и другие скептики не хотели и слышать об этом, уверяя,
что берутся при помощи забытых алфавитов прочесть заданное им слово не
только по звездам, но и по огням ночного города!
Однако по-другому отнеслись к вспыхнувшему спору между скептиками и
романтиками науки во Всемирном Звездном комитете, который более суток
тщетно разыскивал отброшенного в космос и не обнаруженного там приборами
русского космонавта Вязова-Джандарканова.
При всей невероятности передачи в инфракрасном диапазоне русского
слова "Надежда" оставалось неясным, каким путем мог Вязов это передать,
если послание было связано с ним?
Объяснение дал академик Зернов, который, превозмогая болезнь,
примчался в Звездный городок.
- О чем тут размышлять? - гремел он, ворвавшись на непрерывное
заседание Звездного комитета. - Все понятно, даже детям! Поистине простые
решения доступны лишь ничем не засоренным мозгам. Сигнал пришел из космоса
и скорее всего с околоземной орбиты. Параметры ее нужно тотчас запросить от
профессоров Хьюша и Белл. Удар при таране, как мной подсчитано, не мог
придать скафандру Вязова второй космической скорости, и он лишь обрел новую
околоземную орбиту. Несомненно, мы имеем дело с сигналом, посланным
Вязовым, который воспользовался азбукой Морзе, всеми забытой (впрочем,
кроме меня!). Это помогло мне, увы, лишь проверить вывод двух мальчиков, а
не прийти к нему самостоятельно. Наслоения общепринятого так велики в нашем
сознании, что мы не воспринимаем ни нового, ни хорошо забытого старого.
- Но, уважаемые коллеги, где мог взять инфракрасную аппаратуру
потерявшийся астронавт? - спросил американский профессор Самуэль Гамильтон.
- Не принимает ли уважаемый академик желаемое за действительное, объясняя
только расшифровку сигналов, не утруждая себя решением вопроса, как сигнал
мог быть дан?
- Очень просто, уважаемый профессор. У Вязова вышла из строя
радиоаппаратура, передающая в радиодиапазоне, но у него остался реактивный
двигатель скафандра. Длинные и короткие его запуски давали возможность
сигнализации по двоичной системе азбуки Морзе. Эти сигналы доступны земным
радиотелескопам, на что мог рассчитывать наш космонавт.
- Я боюсь, что оптимистический вывод академика Зернова, к которому я
отношусь с предельным уважением, все же несколько утопичен, - возразил
профессор Гамильтон. - Как известно, запас кислорода в скафандре и для
дыхания, и для сгорания топлива общий. Как же можно представить себе, что
живой человек пойдет на самоубийственный расход кислорода, предназначенного
для дыхания, использовав его для запусков двигателя, которые якобы будут
расценены на Земле как сигналы? Не кажется ли уважаемым членам Всемирного
Звездного комитета такое допущение просто невероятным? Каждый, кто знает
человеческую натуру, отвергнет его!
- А какая человеческая натура, по мнению уважаемого профессора
Гамильтона, способна спрыгнуть с головокружительной высоты двухъярусного
моста в воду, чтобы спасти утопающих? Какая человеческая натура, по его
мнению, способна, рискуя жизнью, отправиться в спасательный рейс за
пропавшим звездолетом, с малым шансом вернуться на Землю? Какая
человеческая натура, по его мнению, могла решиться, подобно нашим предкам,
собственным телом закрыть амбразуру огнедышащего дота, дабы спасти
атакующих товарищей?
- Возможно, я ошибаюсь, - смущенно отметил Гамильтон. - Но я говорю о
привычном; если мы имеем дело действительно с чем-то необыкновенным, то я
готов допустить самое необычное толкование событий, лишь бы оно все-таки
было достоверным.
- Неужели не достоверно, что передача велась на русском языке, а не на
марсианском или сатурнианском, если они существуют, что передано слово,
отражающее не только упование Вязова на спасение, но и совпадающее с именем
любимой им девушки Надежды, Нади... я готов раскрыть секрет, моей внучки
Надежды Крыловой, студентки Московского университета.
- О-о! - поднял руки профессор Гамильтон. - Это самое убедительное для
меня доказательство! Теперь я готов поверить тому, что предполагаемые
"инопланетяне" оказались нашим землянином, что ортодоксальную науку и
почтенных консерваторов от нее должно больше устроить, нежели новый вариант
"маленьких зеленых человечков", контакт с которыми опровергался уже не раз!
После этой дискуссии Звездным комитетом были приняты энергичные меры.
Полученные по его запросу данные от профессоров Хьюша и Белл сообщены
находящимся в космосе после тарана Бережного космолетам с приказом выйти на
орбиту терпящего бедствие и, может быть, еще живого космонавта.
Когда Никита Вязов включил реактивные двигатели, он сделал это вовсе
не в порыве отчаяния, а после зрелого размышления. Из двух шансов на
спасение: безвольно ждать, дольше дыша, или дать о себе знать, пусть и
ценой сокращения запасов кислорода, он, как человек действия, выбрал
последнее.
Включая и выключая реактивный двигатель скафандра, он позволил земным
радиотелескопам, непрерывно исследующим небосвод в диапазонах волн, включая
инфракрасные, зафиксировать на околоземной орбите вспышки пламени
реактивных дюз, а в длительности этих вспышек он закодировал свое послание.
Ему помогло воспоминание о полярниках, унесенных на льдине в океан. Они
воспользовались мотком проволоки, который догадались растягивать и
сматывать по коду азбуки Морзе, что и было принято радиолокаторами.14
У Вязова не было проволоки или какого-либо металлического предмета,
который отразился бы на экранах локаторов, но вызвать хотя бы раз ряд
тепловых вспышек он мог, правда, уже не повторяя своего сообщения и
переходя теперь уже на экономное дыхание с задержкой. Сначала двадцать
секунд замедленный вдох, потом задержка дыхания той же длительности и затем
опять двадцатисекундный выдох. Но и это было слишком частым дыханием. Нужно
было еще растянуть его, как это умеют делать йоги. Ведь позволяли же
некоторые из них зарывать себя в землю, где дышать нечем, а потом,
откопанные, представали как ни в чем не бывало перед потрясенной толпой.
Вязов всегда тренировал себя, чтобы походить на них. Мог пять минут
пробыть под водой (в былые времена стал бы неплохим ловцом жемчуга). Без
этой тренировки ему не протянуть бы теперь!
Но одной задержки дыхания, считая себя закопанным в землю, было мало,
требовалось еще и занять себя, отвлечь от поступающего отчаяния, ослабления
воли, сознания безысходности!
Спасти его должна была Надежда!
И он решил написать сонет о всем том, что он вкладывал в это
воскрешающее его слово (но сердечную тайну сохранив!).
Вязов никогда не считал себя поэтом, ограничиваясь каламбурами,
которые иной раз приходили ему в голову. Но он любил поэзию, зачитывался
сонетами Шекспира.
Говорят, что каждый интеллигентный человек может написать книгу, в
которой опишет пережитое, каждый чувствующий человек способен написать
подлинно поэтическое произведение о самой яркой вспышке своих чувств. Но
вторую (и больше) книгу, второе и последующие стихотворения могут написать
лишь настоящие писатели и истинные поэты.
Вязов перебирал тысячи слов, сочиняя в уме свое первое, а может быть,
и последнее стихотворение, намеренно выбрав старинную, наиболее трудную
из-за формальных требований форму сонета, и вложил в этот процесс все свои
духовные силы. Для него перестали существовать и звезды, и солнце, даже
исполинский земной шар, ничего не осталось, ничего, кроме выражения его
мыслей и чувств.
Так, укладывая в памяти строчку за строчкой, он проводил часы своего
космического одиночества, не позволяя себе уснуть, боясь потерять контроль
над дыханием.
Он занялся труднейшим сонетом опять-таки под влиянием воспоминания об
одном революционере, несправедливо брошенном в тюрьму и непрерывно
допрашиваемом следователями, которые давали ему передышку для размышлений о
своей капитуляции, но не для сна, в расчете измотать его, сломить его волю.
Однако тот нашел необъяснимые для его истязателей силы, взявшись без
карандаша и бумаги сочинить по памяти целый роман, главу за главой, которые
запоминал наизусть, заняв промежутки между допросами путешествием
дипломата, вынужденного в годы последней мировой войны добираться до Англии
кружным путем через Иран и нехожеными древними путями вокруг Африки до
Атлантического океана. И, выйдя из заключения, не оставив никаких оснований
для обвинения себя, он продиктовал стенографистке все двадцать авторских
листов романа, который вскоре вышел в свет.15
Первый сонет Вязова рождался в терзаниях творчества, но не в муках
отчаяния, и был закончен раньше, чем резервные космолеты на основе
переданных английскими радиоастрономами данных нашли блуждающий на
околоземной орбите вокруг земного шара пластиковый скафандр с пробующим
свои силы поэтом, который пока еще не стал им.
Первым, кто, к величайшему своему удивлению, прочел эти стихи,
записанные едва освободившимся в кабине с живительным воздухом Вязовым, был
его напарник по экипажу "Крылова", американский космолетчик Генри Гри,
физик, математик и поэт.
Маленький, женственный, в шутку умевший имитировать женское пение,
вместе с тем воплощение нежной чуткости, он высоко ценил русскую поэзию. Он
сам, выйдя в открытый космос, доставил спасенного русского космолетчика на
резервный космолет, которым командовал. Он же первым и прочитал
удивительные строки, которые записал едва пришедший в себя Никита Вязов.
Американец не верил глазам не только потому, что содержание сонета
затронуло его душу, но еще в большей мере из-за того, в каких условиях
создал Вязов свое творение.
НАДЕЖДА
Сонет
Кошмар ночной! Бежать! Беда!
Озноб до ледяного пота!
"Забудь желанья навсегда!"
- Хохочут адские ворота.
Обрыв - и дальше нет пути!
Не отыскать другой дороги!
Но легкокрылая летит
С лицом и ласковым и строгим.
С ней вместе каждый - богатырь!
С ней все отчаянья сильнее!
И только с нею я и ты
"Зеленый луч" поймать сумеем!16
"Души броня! Мечты одежда!"
Прекрасней слова нет "надежда"!
Можно понять удивление американского поэта-космолетчика, но он
поразился бы еще больше, знай, что созданное в необычных условиях творение,
переведенное на многие языки, обойдет вскоре весь мир.
Но сонет Вязова был не последним, что удивило спасших его
космолетчиков. Казалось, не оправившись еще после потрясения от всего с ним
случившегося, Никита потребовал, чтобы его доставили к Дикому спутнику,
продолжавшему свой путь вместе с остатками таранившего его космолета
Бережного.
По разрешению с Земли Вязову сменили скафандр. Он не выдал при этом
острой боли от ушибов, стремясь выполнить задуманное сам. И ему удалось
вновь выйти в открытый космос.
И опять подплывал он к выпуклой стороне, с прильнувшей к ней
громадиной погибшего космоплана.
На этот раз Никита сразу направился к вогнутой стороне, которая из-за
повернувшегося в результате тарана обломка звездолета была частично
освещенной, открывая Вязову чужепланетную технику с рулевыми реактивными
двигателями для маневра космического корабля.
Двигатели заглохли при таране, но они же, видимо, включались и прежде
при ударе метеорита о пульт управления, переведя обломок звездолета на
опасную орбиту.
Вязов облетел весь обломок, изучил его, нашел и пульт, которого так
неосторожно коснулся. Он упрямо взял теперь "пробу" именно отсюда же,
внимательно проверив возможность замыканием снова вызвать работу коварных
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг