4. Порт-Артур. Страсти по пришельцам.
– В поле зреет урожай, – пробормотал себе под нос Гордеев и направил
свой истребитель к уцелевшей группе готовых к тарану брандеров.
– Двадцать штук, – подсчитал количество оставшихся истребителей
Сверчков. – Плюс пять десятков этих импровизированных торпед... А что ты
говорил про урожай?
– Пространство напоминает бахчу со спелыми арбузами, – пояснил Гордеев.
– Сплошные серебристые шары кругом...
– Заметь, что пока мы не нападаем, они не обращают на нас никакого
внимания, – сказал Сверчков. – Словно выражают нам глубокое презрение.
– Может быть, они действительно нас не боятся?– спросил майор.
– Но почему, вот чего я не могу понять?! – удрученно ответил лейтенант.
– Я собственными руками отправил на таран три десятка брандеров, и они
разнесли на куски не меньше семи–восьми шаров. Любое нормальное существо
должно было уже научиться отличать астероиды и метеориты от врага, а они
по–прежнему плывут в заданном направлении и не обращают на нас никакого
внимания! Даже обидно!
– Ты скажи им спасибо, что живой, – с горькой усмешкой заметил Гордеев.
– Даже Платонов не выдержал темпа...
– А при чем здесь эти «арбузы»? – спросил Сверчков. – Они совершенно
определенно целились в меня, но Василий подставил свой борт и спас мою
задницу ценой собственной жизни. Других мотивов не было ни у него, ни у
врагов. За что я должен говорить спасибо космическим дикобразам? Вот
Платонова я не забуду, а эти шары намерен уничтожать до последнего.
– А ведь это мы на них напали, – вдруг заметил Гордеев.
– Когда они без спросу вторглись в наше пространство, – добавил
лейтенант. – Ты что–то слишком размяк, командир. Сейчас не время искать
крайнего и придумывать оправдание поражению. Мы еще живы!
– Ты, конечно, герой, Сверчок, но я никогда не замечал в тебе
склонности к самоубийству, – остудил Гордеев пыл лейтенанта. – Наше оружие
неэффективно, разве ты не видишь?! Нам следует сохранить личный состав и
технику до того момента, когда найдется средство против этих паразитов и мы
сможем нанести им реальный урон. Это не поражение, а переход к позиционной
войне...
– Во–первых, ты не главнокомандующий, чтобы объявлять смену фаз войны,
а во–вторых, это скорее переход к партизанским действиям, – возразил
Сверчков.
– Гордеев! – вдруг вмешался в их спор голос капитана
корабля–корректировщика. – Выводи своих ребят из окружения! Приказ
Сыромятина. Держите курс на Гексагон. Там поступите в распоряжение
полковника Спивакова. Его штаб расположен на крейсере «Адмирал». Подтвердите
получение приказа.
– Идти к Гексагону и по прибытию явиться с докладом на «Адмирал», –
повторил Гордеев. – Поясните только, что это за крейсер и кто такой
Спиваков?
– Сами все увидите, – ответил корректировщик и оборвал связь.
– Черт–те что творится, – проворчал майор. – Почему Гексагон?
– Какая нам разница? – заметил Сверчков. – Может быть, в этом кроется
особый смысл. А может быть, и нет, но это приказ. Ты намерен его обсуждать?
– Нет, – соглашаясь с доводами лейтенанта, ответил Гордеев и приказал:
– Всем бортам, разгон для прыжка! Пункт прибытия – Гексагон!
– Передовые отряды пришельцев уже миновали Порт–Артур, а с Протона все
еще поступают сообщения об их выходе из гиперпространства. Живая серебристая
река угрожающе огромных существ протянулась уже на десятки световых минут.
Миллиарды совершенно непостижимых боевых организмов не оставляют после себя
ничего в самом прямом смысле слова! Они, как саранча, пожирают космическую
пыль, метеориты, астероиды и даже мелкие спутники планет. Крупные объекты
они обходят стороной, и на основе первых наблюдений можно сделать вывод, что
на поверхность планет существа садиться не собираются. Однако все
межзвездные коммуникации, орбитальные станции и поселения, корабли и суда, а
также множество промышленных и вспомогательных объектов любой звездной
системы будут уничтожены, стоит только пришельцам добраться до нее в их
решительном продвижении по Галактике. Так уже произошло с системой
Порт–Артура, так случится и с другими. Военные утверждают, что приложили все
усилия, чтобы остановить нашествие, однако любой имеющий глаза наблюдатель
может с полной уверенностью сказать: пришельцам не противостоит ни один
военный корабль! Как же нам понимать слова представителей генерального
штаба? В чем суть тактики наших войск? После отставки Адмирала Викторова
военные не дали ни одного прямого ответа даже на самые простые вопросы. Кто
теперь защищает граждан Галактики и подданных Империи Баргона? И защищает ли
вообще? На эти горькие вопросы у нашего инфоканала пока нет ответов, и, если
честно, я не уверен, что они появятся в ближайшее время! Больше всего
происходящее напоминает катастрофу, масштаб которой нашим армиям просто не
по зубам... Как это ни прискорбно, дорогие мои обреченные друзья...
– Я сейчас разрыдаюсь, – послышался над ухом корреспондента суровый
голос. – Чем это вы занимаетесь?
Корреспондент испуганно обернулся и снизу вверх уставился на группу из
четырех офицеров в форме военной полиции «крабов».
– Я веду репортаж...
– В прямом эфире? – поинтересовался тот же гигант, что задал первый
вопрос.
– Разумеется, – ответил корреспондент.
– Снимают вас вон те камеры? – снова спросил полицейский и указал на
зависшие в паре метров от пола приборчики.
– Да... а что вы собираетесь...
Корреспондент не успел задать свой вопрос. Все камеры осыпались к его
ногам кусками расплавленных деталей. «Крабы» спрятали лучевые пистолеты, а
их старший снова обратился к журналисту:
– Не хотите ли собрать материал о рационе питания на гауптвахте?
– Благодарю, но я вел репортаж о вторжении! – ответил журналист,
понимая, что вопрос задан ему только для того, чтобы создать видимость
мирной беседы.
– Содержание вашего репортажа способствует развитию паники среди
граждан, а потому передача была перехвачена и стерта, – пояснил офицер. – Мы
не станем вас задерживать, но впредь вы лишаетесь аккредитации в этом
центре. Всего хорошего. В гостиницу вас проводят.
– Это возмутительно! – крикнул журналист, пытаясь вырваться из рук
полицейских. – Вы ответите перед своим Советом за попрание прав человека и
за нарушение принципа свободы слова!
– Увести! – спокойно приказал офицер, и его подчиненные буквально
вынесли корреспондента из зала Офицерского собрания, где теперь уже не
заседал объединенный штаб, а расположился пресс–центр.
– «Попрание прав»... Какой высокий стиль... А вас будут склонять во
всех инфопотоках, Геральд, – появляясь рядом с офицером, заметила Скала. –
Цензура, тоталитаризм, нарушение прав журналиста...
– Переживу, – улыбаясь, ответил офицер. – Если начнется паника, будет
гораздо хуже.
– Для предупреждения паники есть методы контрпропаганды, – возразила
Скала.
– Есть, – согласился полицейский, – и вы только что видели один из них
в действии. Кстати, несмотря на явное отсутствие задатков настоящего
репортера, этот парень был не так уж далек от истины, но преподнес он свое
мнение трусливо и с элементом паникерства. Такие репортажи нам не нужны. Они
могут подтолкнуть людей на нелогичные поступки.
– Разве полиция определяет, что нужно человеку, а что нет? – удивленно
спросила Скала. – Я всегда считала, что это делает он сам?
– Я бы с удовольствием поспорил с вами, госпожа капитан гвардии, –
полицейский вежливо улыбнулся и пожал Скале руку. – К сожалению, на это у
меня сейчас нет времени. Не возражаете, если мы встретимся чуть позже, когда
наши генералы найдут способ остановить агрессию? Можно будет поговорить о
социальных и правовых различиях Империи Баргона и Союза Семи Систем. Или
просто насладиться ужином в хорошем ресторане...
– Вы довольно ловко используете служебное положение, – с искренним
удивлением откликнулась Скала. – Я вас правильно поняла, вы назначаете мне
свидание?
– Совершенно верно, – галантно поклонившись, ответил офицер.
– Я... подумаю, – растерянно ответила девушка. – Где меня найти, вы
знаете... До свидания, Геральд.
– До встречи, – ответил «краб» и улыбнулся.
Скала прошла в кабинет начальника пресс–службы баргонцев, а полицейский
вернулся к своему патрулю.
– Ну, ты даешь! – встретил его восхищенным возгласом один из офицеров.
– Раз–два, и свидание! Специалист!
– Много ты понимаешь, – задумчиво глядя на дверь баргонского кабинета,
ответил Геральд. – Хотя она действительно ничего...
– Вряд ли в деле замешаны баргонские андроиды, – вступил в беседу
третий полицейский. – Я уверен, что надо искать попрятавшуюся охрану
Викторова...
– А я уверен, что нам следует проверять любой след. И очень тщательно,
– возразил Геральд. – Сыромятина решил убрать Викторов, это несомненно. Он
же подменил адъютанта. Но откуда взялся этот андроид – вопрос. Не выявив
помощников Адмирала, мы рискуем оставить в почве корни, из которых
«Галактика» может возродиться в прежнем виде и качестве. Поскольку в тканях
адъютанта не обнаружено ни одной маркированной клетки, значит, он из клана
разведывательных андроидов, это очевидно. Однако где его произвели, без
маркировки нам не установить никогда. Следовательно, надо искать при помощи
старых добрых методов. Как в доисторические времена – улики, факты,
свидетели. На Сыромятине сейчас замыкается вся схема обороны трех галактик.
Если его адъютант нас опередит, она рухнет...
– А Спиваков? – спросил второй офицер.
– Еще не созрел, – Геральд покачал головой. – Всему свое время...
– Можно прощупать самого Викторова, он сейчас должен быть весьма
сговорчив, – предложил третий офицер.
– Вряд ли он знает, откуда появились андроиды его охраны. Краусс
проверял лично – все они были приняты на службу до назначения Адмирала
главнокомандующим и работали еще на прежнего хозяина генштаба – адмирала
Смердова, – ответил Геральд.
– А где сейчас этот Смердов?
– Его флагман исчез в самый разгар прошлой кампании Галактики против
Баргона, где–то в районе ядра Млечного Пути. По официальной версии, корабль
был поврежден в бою и не смог выйти из поля притяжения гипермассы.
– И на смену ему тут же пришел Викторов? – спросил второй офицер.
– Да, – ответил Геральд. – Кстати, это весьма примечательный факт,
крейсер Викторова был в конвое флагмана, и до того трагического боя он нигде
не проявил себя как выдающийся полководец или боец. Такое впечатление, что
его просто не существовало, но в определенный момент он оказался в нужном
месте и совершенно случайно выплыл на гребне волны.
– Действительно забавно, – согласился второй офицер.
– Но если мы добавим к этому факт номер два, – станет вдвойне
интересно, – продолжил старший «патруля». – Весь экипаж «Викторова» был
укомплектован под личным контролем Смердова.
– Совсем хорошо, – заявил третий офицер. – Скажи еще, что все они
прикидывались людьми, но на самом деле были андроидами без маркировок...
– Этого мы пока не знаем, – ответил Геральд, – но, как только
представится возможность, версию следует проверить. В детали расследования
Сыромятин и Краусс не хотят посвящать даже Спивакова, поэтому, пока на
«Адмирале» находится его штаб, мы не будем форсировать события и исследовать
тела команды бывшего флагмана, а попробуем найти информацию о подробностях
гибели Смердова. А также продолжим слежку за Галлом, его подчиненными и
баргонскими андроидами. Особенно за теми из них, кто особо близок к генералу
Ветру и его императорскому величеству.
– Мне казалось, что баргонцы всерьез присоединились к нашему союзу с
землянами, – сказал четвертый офицер.
– Исключено, – ответил старший. – Император не настолько наивен, чтобы
не понимать, какая серьезная угроза для его короны скрыта в слиянии Баргона
с нашим союзом. Пока нам угрожает внешний враг, баргонцы будут сотрудничать
изо всех сил, но, как только угроза исчезнет, они покажут истинное лицо.
– Ты думаешь, что Викторов их ставленник?
– Совсем наоборот, Адмирала они ненавидят. Ведь он фактически лишил их
армии. Все гораздо сложнее...
Геральд замолчал и прислушался к сообщению, которое поступило в его
вставленный в ухо миниатюрный приемник.
– Краусс объявил общий сбор, – выслушав послание, сказал офицер.
– Да прибудет с ним Сила, – с облегчением проговорил один из
псевдополицейских. – Надоела эта форма. Все косятся, как на врагов... Даже
свои.
– Они–то в первую очередь, – поддержал его другой. – Хотя, если они
узнают, что мы не полиция, а контрразведка, добрее их взгляды не станут...
– Итак, ты утверждаешь, что пришельцев напугать можно, – расхаживая по
отсеку, констатировал я. – Во время ваших бесед по душам они были достаточно
откровенны, чтобы раскрыть перед тобой свои тайные страхи?
– Не совсем, – ответил Викторов. – Это мое личное предположение...
– На чем оно основано?
– На формальной логике. Чего или кого может бояться левиафан? Кого–то
смертоносного? Как человек боится змеи или тарантула?
– Вариант, – согласился я.
– Но мы прекрасно видели, что, как только истребители прекращали огонь,
пришельцы о них забывали. Значит, огневая мощь наших машин их не
взволновала?
– Вариант отпадает, – снова согласился я.
– Тогда, может быть, они испугаются чего–то неизвестного? Людей
непонятные им явления пугают сильнее всего...
– Мы говорим о существах, которые путешествуют во Вселенной уже тысячи
лет, – возразил я. – Неужели им ни разу не встретилось то, чего они не могли
понять? Однако эти встречи их не остановили.
– Значит, эта версия отпадает тоже? – спросил Адмирал.
– Совершенно верно, – ответил я. – Но с чем мы тогда остаемся?
– С тем, чего они не могут одолеть физически, – сказал Викторов. – С
чем–то, что они не способны ни разрушить, ни проглотить. Но, самое главное,
левиафаны должны твердо знать, что это им не по зубам.
– Ты предлагаешь засунуть им в глотки по Луне? – спросил я.
– Вот именно! – неожиданно серьезно ответил Адмирал. – Помнишь наш
разговор о совершенстве пришельцев? Я упомянул о еще более грандиозных
существах. Они почитаются чужаками, как полубоги, хотя совсем не так хорошо
вооружены и многочисленны. Почему? Только сейчас я понял, что все дело в
размерах! Я не надеюсь, что ты поймешь психологию пришельцев из запредельных
галактик, но поверь мне – они боятся того, кто больше. Поэтому, кстати, они
обходят стороной планеты и крупные спутники.
– И это все?! – Я удивленно остановился перед пультом. – Стоит нам
запустить навстречу стаду чужаков десяток крупных астероидов, и они повернут
обратно? Бред! Полнейшая чушь!
– Не спеши с выводами, Игорек, – совершенно не обижаясь на мои слова,
продолжал Адмирал. – Астероидами тут не обойтись. Нам нужно демонстративно
сожрать пару сотен левиафанов живьем. Причем лучше всего проглотить их не
жуя. Тогда они испугаются наверняка...
– Отличная мысль! – Я рассмеялся. – Глотать будешь ты один или позовем
на пирушку еще десяток активных вегетарианцев?
– Я пока не знаю, но другого способа избавиться от пришельцев у нас
нет, – ответил Адмирал.
– Поверить не могу, что подобное происходит на самом деле, –
схватившись за голову, пробормотал я. – В первую очередь я, конечно, не могу
понять, что скрывается за твоей внезапно проснувшейся любовью к
человечеству, но и в чужаках есть нечто совершенно недоступное моему разуму.
– Правильно, на то они и пришельцы, – ответил Викторов. – Что тебя так
мучает?
– Их движение, – сказал я. – Они идут, словно не замечая вокруг ничего
и никого, кроме жратвы. Они не пытаются уберечься от зловредных вооруженных
машин, которые выбивают из их строя целые шеренги. Они тупо стремятся
куда–то вдаль, и совершенно непонятно, знают ли сами пришельцы, где
находится их цель. Разве не странно? При условии, что они разумные и
высокоразвитые существа... Хотя постой, Викторов, когда ты осваивал азы
учения, то общался непосредственно с пришельцами?
– Нет, но какое это имеет... – Голос Адмирала вдруг понизился на целую
октаву, и закончил фразу он почти басом, – значение?
– Что с тобой, говорящая голова? – обеспокоено спросил я. – Заболел?
– Заболел, – тем же басом согласился со мной Викторов. – И умер, если
рассматривать меня как мыслящую личность. Хотя я всегда считал себя разумным
и вроде бы неглупым существом. Как же я мог поверить в такую откровенную
ложь?! Пришельцы и биомехи! Найти сходство между нами и чужаками можно было
только под гипнозом! Или просто эти обманщики решили использовать наши
сокровенные мечты, превратив их в приманку? Логика! Ты был прав, Игорек,
логика наоборот! Все идеи строились только на отрицании человеческих норм!
Ничего нового, непостижимого в их учении не было! И не могло быть, потому
что это все оказалось искусно построенной ложью. Теперь я вижу, насколько
был наивен и глуп. Да, между нами и этим легионом пришельцев все–таки есть
сходство. Определенно есть! Мы просто два больших стада! Их, как баранов,
гонят пастись в наши галактики, а нас, словно овчарок, заставляют оберегать
отару, пока она мирно пасется. Вот и вся идеология! Меня обвели вокруг двух
пальцев!
– Не путай поговорки, – вмешался я в его приступ самобичевания. –
Обводят вокруг одного пальца. Два пальца... в общем, с ними делают не то...
и кто же был этим злым обманщиком?
– Да ты его не знаешь, – опомнившись, попытался увернуться Викторов.
– Нет уж, разумная ракета, выкладывай все до конца! – строго приказал
я. – Те невообразимые суперпришельцы, которых мы должны сымитировать, чтобы
распугать «баранов»?
– Да нет, это же легенды. Подобных монстров никто никогда не встречал.
Змей–Горынычи, одним словом... Сказочные персонажи...
– Тогда кто?
– Я не уверен... – снова заюлил Адмирал.
– Обрежу последние нервы, – пригрозил я.
– Духи, – наконец признался Викторов.
– Приехали, – сказал я, разводя руками. – Теперь я вынужден согласиться
с утверждением, что ты болен.
– А я – наоборот! – обиженно ответил Адмирал. – Я знал, что ты мне не
поверишь. Потому и не хотел говорить.
– Хорошо, – отступил я. – Допустим, что я тебе верю. Кстати, мы это
допустили еще с самого начала, когда я сделал вид, будто твоя забота о
человечестве мне понятна...
– Невозможно работать, – проворчал Викторов. – В атмосфере такого
отвратительного недоверия я просто задыхаюсь...
– Ты задыхаешься от нехватки биомассы, – возразил я. – А мне все равно
не ясно, как ты не заметил раньше, что тебя надувают? Однако снова
допустим... Допустим все, что угодно. Главное – результат. Итак, духи...
– Как ты еще назовешь собеседников, которые не пользуются радио или
гиперсвязью, но разговаривают с тобой каждую ночь?
– Галлюцинации, – я пожал плечами. – Психические заболевания людей
изобилуют такими симптомами. Совершенно определенно – слуховые галлюцинации.
– Я тоже этого боялся, – признался Викторов. – Будучи прототипом, я был
наиболее подвержен риску заболеть. Это теперь биомехов делают психически
устойчивыми, а на мне так много экспериментировали, что я освоил всю гамму
человеческих эмоций и нюансов психологии. Поэтому никто в «Галактике» меня и
не вычислил. Я слишком хорошо изображал человека...
– Не могу не согласиться, – признал я.
– Тем не менее в один прекрасный день я услышал голоса, которые сказали
мне, что я могу повернуть ход истории в пользу своего вида. Они пообещали
помощь и поддержку в обмен на содействие их прибытию, так сказать,
подготовку почвы. До тех пор, пока я не увидел секретные сводки службы
дальнего наблюдения, я не верил в реальность собеседников ни секунды. Считал
ночные беседы результатом переутомления. Но вот на мой стол легли отчеты о
приближении чужаков и примерное описание их внешности. Я не поленился войти
в совершенно секретный арпанет службы гиперпространственной разведки и нашел
там подтверждение. Неизвестные существа приближались, а значит, голоса в
моей голове были вовсе не галлюцинациями. Тем не менее я потребовал от них
доказательств, что они действительно существуют. Мне предложили три примера.
Сначала они подробно описали, какие маневры совершит стадо пришельцев, и
назвали точное время. Я вошел в арпанет и лично проследил в назначенный час
за исполнением обещания. Все произошло именно так, как мне заранее
обрисовали духи. Затем они сообщили мне какой–то банковский счет, которого я
знать, естественно, не мог, и предложили проверить, какая сумма на нем
лежит. При этом назвали мне ее до копейки и в придачу рассказали о динамике
оборотов по этому счету на протяжении последних двух недель. Я проверил в
банке эти сведения, и все совпало. Последнее свидетельство было столь же
убедительным. Я не мог знать о происшествии, которое они привели в качестве
примера, и, следовательно, я не сошел с ума, а на самом деле вступил в
контакт. Тогда я был совершенно уверен, что говорю с приближающимися через
гиперпространство братьями... по форме и разуму. Они этого не отрицали тоже.
Я тут же отправил всех офицеров службы гиперразведки на передовую, и они
исчезли. Больше гиперрадары в ту сторону никто не направлял. Тайна
приближения чужаков осталась тайной, а наши беседы приняли характер
постоянного диалога. Духи проповедовали нашу неразрывную связь, а я доносил
их слова до прочих биомехов. Как существа неглупые, но лишенные фантазии, а
потому нуждающиеся в голубых мечтах, привнесенных «со стороны», биомехи
восприняли мою агитацию на «ура». Я тоже был окрылен успехом. К тому же мои
позиции укрепились за счет успешного окончания Баргонской войны, и я, уже не
сомневаясь, начал проповедовать новый порядок...
– Слава богу, ты все понял хотя бы сейчас, – воспользовавшись короткой
паузой, вставил реплику я.
– Да, – согласился Викторов. – Но это все равно ужасно, Игорь. К тому
же я не знаю, кто говорил со мной на самом деле! Тогда, в самом начале, для
меня это было очевидно. Я был убежден, что говорю с опередившими прочих и
скрывающимися где–то среди нас разведчиками левиафанов, но теперь я понял,
что пришельцы всего лишь бессловесный скот... Я не знаю, кто эти духи, и
просто бешусь от этого!
– Ладно, – заключил я. – Разберемся. Получается, что у нас как были,
так и остались две проблемы. Мы по–прежнему не решили, как будем пугать
«баранов», и не знаем, кто хозяин «отары»... Однако почему ты решил, что нам
нужно срочно выявлять «хозяев»? Гораздо важнее остановить всепожирающий марш
левиафанов, не так ли? Так давай останавливать, а об отлове духов
позаботимся совместно с Сыромятиным после победы над вредителями полей...
– Гексагон? – неуверенно спросил Викторов.
Как ни странно, я понял его без дополнительных пояснений. Конечно,
Гексагон. Это была единственная искусственная планета, размером с половину
Луны, способная к маневру. Экватор и нулевой меридиан конгломерата станций,
жилых модулей и прочих строений были вполне осязаемы, поскольку на них
стояли отчетливо видные с любого расстояния стандартные разгонные двигатели.
Многоугольное до безобразия тело Гексагона перепоясывали две ленты
огнедышащих язв, которые могли придавать планете некое ускорение и тем самым
корректировать ее орбиту. Такая конструкция была обусловлена близостью точек
искривления пространства. Они не только постоянно смещались в самых разных
направлениях, но и пульсировали, то увеличивая, то ослабляя силу своего и
без того безумного притяжения. Чтобы удержаться на определенной орбите
вокруг звезды, Гексагон включал двигатели раз в неделю, а то и чаще. Таким
образом, монстр, огромный и подвижный, в наличии у нас имелся. В его недрах
находился и металлургический комбинат, способный переработать за один прием
целый крейсер. Его доки были как раз рассчитаны на измельчение, без
предварительной резки корпусов перед переплавкой. Во время первой войны
гексагонцы с большим удовольствием загоняли в эти доки корабли, не
подлежащие восстановлению, и через сутки выдавали победителям готовую
продукцию в виде крепчайшего молекулярного проката. Ходили слухи, что
судьба девяноста процентов краденых машин остается неизвестной исключительно
благодаря уникальным заводам Гексагона. Довольно гнусная, в общем, была
планетка, и при одной мысли, что предстоит убеждать этих бандитов от
промышленности в необходимости постоять за правое дело, да еще бесплатно,
мне становилось тошно. Впрочем, убеждать гексагонцев предстояло не мне, а
Сыромятину...
– Ты думаешь, они согласятся? – с сомнением спросил генерал, когда я
выложил свой план.
– Обязательно, – уверенно ответил я, хотя был совершенно в этом не
уверен. – Им некуда деваться. Стадо левиафанов достигнет их системы через
пять–шесть часов.
– Пришельцы не будут нападать на планету, – заметил генерал.
– Во–первых, гексагонцы об этой особенности поведения чужаков ничего не
знают, – возразил я. – А когда стадо войдет в их систему и начнет жрать
маяки, мелкие станции, суденышки и даже астероиды, жители планеты наверняка
станут весьма сговорчивы.
– А во–вторых? – как всегда, уцепился Сыромятин.
– Права на идею, – ответил я. – Отдать я их не отдам, но поделюсь
по–братски. Представляешь заголовки в инфопотоках? «Скромные труженики с
искусственной планеты разработали и воплотили в жизнь план спасения
человечества от нашествия чужаков! Прокат Гексагона – тот самый, с особыми
добавками из половых желез пришельцев! Стопроцентная гарантия качества!" Или
что–нибудь в этом роде... Такой рекламы у Гексагона не было и больше никогда
не будет. Это же реальный шанс выйти на все рынки трех галактик. Разве
нормальный бизнесмен сможет устоять от подобного предложения?
– Почему–то чем безумнее и завиральнее твои проекты, тем больше хочется
в них верить, – заметил Сыромятин.
– Это означает, что ты со мной согласен? – спросил я.
– Еще бы, – ответил генерал. – Твой план – это жест отчаяния и верх
глупости, но больше ничего нам не остается.
