Глава 4.
Джу явился домой под утро – голодный, уставший и злой, как цепная
собака. У выпускников Каменных Пристаней последнего десятилетия было
одно отличие от мастеров старой школы. По причине того, что клеймение
и пытки были в государстве законодательно отменены, отличие это до
вольно высоко ценилось начальством префектур: Джу умел бить так, чтобы
после допроса на преступниках не оставалось видимых следов. Из–за это
го умения он проторчал в префектуре до первой дневной стражи следующе
го дня и теперь с трудом держался на ногах. Кроме того, у него было
ужасное чувство, словно он запачкан грязью с головы до ног. После до
просов у него всегда оставался неприятный осадок, но сегодня происхо
дило что–то особенное. Архат Помогай плюнул ему в лицо, и Джу все–таки
разбил ему рожу. И вот, руки по локоть измазаны в чужой крови и черни
лах, перед глазами крутятся откалиброванные и отбеленные монетные
кружки, а на душе зло и хмуро. Он даже про краденые документы забыл, а
когда вспомнил – не испытал от факта близости к истине никакого удо
вольствия, а одно только тупое раздражение от того, что и с ними тоже
надо _работать.
По пути он купил печеную земляную тыкву, начиненую утиными плечи
ками, еще теплую, со сладким запахом, не дотерпел до дома, разломал и
съел ее всю по дороге, а корки выкинул в кусты. Таким образом с голо
дом ему расправиться удалось, и это немного примирило его с суровой
действительностью.
Теперь следовало помыться. Швырнув куда попало измятые за пазухой
бумаги, Джу растопил плиту, вылил в котел всю воду, которая была при
пасена на его части дома и, несмотря на усталость, еще трижды сходил с
ведром к колодцу. Ему дали сутки на отдых, он был уверен, что выспит
ся, поэтому скорее упасть и уснуть не торопился.
Однако едва он залез в лохань и намочил волосы, как раздался стук
в окно. Ставни Джу перед мытьем закрыл, поэтому не видел, кто там. Но
подумал, что, если это опять из префектуры, он не переживет.
Прикрывшись полотенцем он снял крючок и выглянул за дверь. Перед
крылечком стояла соседская дочка. Появление Джу в мокром и полуголом
виде ее слегка смутило.
– Чего тебе? – не очень дружелюбно поинтересовался Джу.
– Прости... те пожалуйста, – пробормотала она, с перепугу перехо
дя на «вы», – я хотела попросить помочь... Мама мне велела суп
сварить, а я не могу... – она запнулась и переступила с ноги на ногу.
– Кастрюлю найти? – предположил Джу.
– Мне надо курицу убить, а я не могу...
– О, Боже мой. Курицу убить, – проговорил Джу. От глупости и не
уместности просьбы он чуть не уронил на порог полотенце. – Подумать
только. А дров наколоть и полы помыть не надо? А в лавку за лекарством
дедушке сбегать?.. Мне прямо так пойти? А ничего, если я кусок мыла с
собой прихвачу?.. Ну что ты на меня вылупилась? Неужели попросить
больше некого?!
Соседка совсем растерялась и жалко пролепетала:
– Но... вы же храбрый...
– Да, и мне больше нечего делать, кроме как с курами воевать, –
раздраженно рыкнул Джу и захлопнул дверь у нее перед носом.
«Курицу убить... – бормотал он все время, пока полоскался в лоха
ни. – Это надо же... Вот так применение доблести и боевым наукам...»
Потом, надев чистую рубашку и отжав как следует волосы, он
слегка отошел сердцем и подумал, что был излишне груб. Ну, не пришла
ей мысль обратиться за помощью к братьям. Может, она вину за укушенную
руку загладить хотела. Предлагала Джу совершить ради нее подвиг. Ба
бы – они же странные. Им чего только в голову не придет...
Напялив на босу ногу старые сапоги и накинув кафтан на плечи, Джу
спустился в сад и пошел вокруг дома, чтобы посмотреть, как справилась
с курицей эта чудачка. Он уже не сердился и был готов снизойти до глу
пой девочки, предложив к ее услугам собственную храбрость.
Из дверей летней кухни, отнесенной на соседской половине вглубь
огорода, раздавался горький дочкин рев и матушкина брань.
– Дурища ты, дурища! – кричала соседкина маменька. – Один раз до
велось тебе из дерьма нос высунуть, так ты сама себя обратно топишь!
Чего ты глазами ходила хлопала? Ждала, что счастье спустится с неба в
корзине? Все прохлопаешь, дура! Кому твое кокетство нужно с твоей–то
рожей? Мужика за яйца надо хватать и держать, не пускать! Была бы уже
замужем пять раз... А ты все ходишь, зенки свои козьи вылупив, любви
ответной ждешь! Кому она нужна, твоя любовь! Плюнул он на тебя, и пра
вильно сделал!..
– Мама, я хотела... я старалась... Но он же не такой, как наши
парни... Он благородный, а они все так – словно ничего не чувствуют...
Только гневаются громко... Как будто это просто – замуж выйти...
– Ничего ты не умеешь, дура, ничего не можешь сделать вовремя!..
Чему я тебя только учила?..
И вот уже обе ревут и что–то невнятно друг другу бормочут.
Джу, пораженный коварством соседей, словно к земле прирос на не
которое время. Ни о какой курице уже не могло быть и речи. Он осторож
но повернул и, между грядок с овощами, вдоль демаркационной линии
плетня прокрался на свою, заросшую сорняками половину огорода. Откро
вение, которое он испытал, повергло его в шок. Вот они, женщины. Он
ясно видел интерес в ее глазах. Но не предполагал, что этот интерес
касается законного замужества. Охомутать его хотели, и кто!.. Дочь
учителя чистописания из народной школы. Бред какой–то, даже в голове
не укладывается... Как вовремя, однако, он раскрыл их шашни.
Ну, хватит, решил он. Довольно на сегодня, надо ложиться спать,
пока не случилось чего–нибудь еще...
