* * *
Нэль сидел в медблоке, в самом конце коридора, спрятавшись от по
сторонних глаз за отключенным кондиционером. Место это, с одной сторо
ны, очень ему не нравилось, потому что здесь пахло болезнями и ле
карствами. Зато с другой стороны – кое–какие профессиональные секреты
Лала за пять лет совместной жизни Нэль выведать сумел, и знал, что
тайными методами обнаружить его здесь сложно. Лал найдет его только
если объявит аврал по всей базе. Тут было плохо, но спокойно.
Взгляд Нэля блуждал, ни на чем особо не задерживаясь. Стены
серо–голубого цвета, высокий белый потолок, пол желтовато–коричневыми
ромбами и несколько откидных стульев вдоль наружной стены... Цепочка
иллюминаторов, сквозь толстое стекло которых внутрь падает сумеречный
свет. Единственный осветительный плафон – в начале коридора, у лифта,
слабый и желтый, от Нэля загорожен белым шкафом кондиционера.
Нужно было разобраться в себе. Подойти к этому процессу непредв
зято и честно. Однако дальше самого желания дело не шло. «Почему
подобные вещи случаются только со мной?" – думал Нэль и вздыхал, глядя
на собственную почти неприметную в полумраке тень.
Лал сказал: «Вы готовились _все? Вот и полетите _все. Почему мы
должны содержать в экспедиции бесполезных людей?" – «А я? – сказал
тогда Нэль. – Как же тогда я? Ведь ты же можешь сделать так, чтобы я
остался." – «Чем же ты у нас отличаешься от остальных? Ты тоже
займешься делом. А то до сих пор с тебя было совсем немного проку. –
И, заметив, что у Нэля на глазах выступили слезы, Лал добавил: – Не
надейся меня разжалобить. На этот раз твои ухищрения тебе не помогут.»
Нэль развернулся и пошел собирать вещи.
«Разве уважать, любить, ценить и верить – это ухищрения?" – надо
было сказать в ответ Лалу. Но Нэль не сказал. Не подобрал в тот момент
нужных слов. А теперь... поздно. Сейчас Нэля не мучили даже сожаления.
Да и что можно было сделать? Во что вылился бы их очередной разговор
по душам? Нэль попрекнул бы Лала солдафонством? Так для Верхнего –
большая честь исполнять воинский долг. Они у себя на орбитальных базах
живут почти что ради этого. Сказал бы, что Лал его никогда по–настоя
щему не любил? Лал просто ответил бы: «Да». Того партнера, к которому
был привязан, Лал потерял из–за несчастного случая незадолго до отлета
экспедиции. Поскольку обязательным условием для участия было наличие
семейной пары, а полковник Службы Безопасности Верхнего Мира Лаллем
был в плане экспедиции очень значимой персоной, чем заменять его дру
гим человеком, придумали подсунуть ему наивного маленького Нэля, благо
тест на генетическую совместимость они прошли почти идеально.
Так они оказались единственной на борту «Золотого дракона» семей
ной парой, состоящей из Верхнего и Нижнего. При этом, согласия Нэля
даже не особенно спрашивали. Глупый Нэль Лала пожалел–пожалел, да и
влюбился самым незамысловатым образом. А Лал принимал Нэля за шпиона.
Да что там, Нэль и был к нему приставлен как шпион. Влюбленный донос
чик – какая глупость... В результате Нэлю не было доверия ни с той, ни
с другой стороны.
Сейчас самое худшее осталось позади. На душе у Нэля стало тоскли
во и тихо. От давешних переживаний опять кололо под ребрами в правом
боку. Порок был врожденный и лекарственному лечению не поддавался; ис
править мог только хирург. Нэль, однако, не видел смысла позволять се
бя резать до той поры, пока не соберется родить ребенка. Лал ребенка
не разрешал, не собирался рожать сам и таким образом больной бок как
бы оставался полковнику Лаллему немым укором: ты выкобениваешься, а я
из–за тебя страдаю. Лал, правда, укор игнорировал.
Нэль опять вздохнул и высунул нос из–за шкафа. Посетители в эту
секцию медблока, к счастью, почти не заглядывали. Ходили и говорили с
другой стороны, где располагались кабинеты психологов. Но можно было
спрятаться еще дальше: зайти в дверь напротив и сделать, например,
кардиограмму. Интересно, если у человека разбито сердце – покажет ли
кардиограмма?..
После того разговора с Лалом явился Фай. Родители у них с Нэлем
были одни, но тот, кто приходился Нэлю матерью, Фаю был отцом, и на
оборот. Фай, так же, как и Лал, был на двенадцать лет Нэля старше. Он
рассказывал, куда они завтра отправляются и зачем, а знаками объяснил,
что всего сказать пока не может. Еще бы он мог. В каюте начальника
службы безопасности. Одно отрадно: на Та Билане никто не сможет под
слушивать каждый шорох и подсматривать за каждым движением. Та Билан
большой. Но неудивительно, если весь этот глобальный проект по спасе
нию миров погорит из–за подозрительности и недоверия друг к другу меж
ду Верхними и Нижними их обитателями.
Всерьез боялся Нэль происходящего еще вот почему: во–первых, если
между Верхними и Нижними что–нибудь случится, можно будет считать, что
семьи у Нэля нет, и, даже хуже – Лал ему враг. Во–вторых, Нэль видел,
что это «что–нибудь» неотвратимо приближается. Все вокруг было
подозрительно. Через шесть часов Нижним нужно находиться на транспорте
с багажом. И Фай что–то темнит. Дело будто бы решено по взаимному со
гласию. Опасности для человеческих жизней нет. Пути проверены, опера
ция спланирована, хорошо подготовлена и обеспечена. Каждый отправляет
ся за тем, за чем собирался отправиться изначально: Верхние реанимиру
ют захороненные прежними владельцами генераторы атмосферы на Бенеруфе,
а Нижние отправляются на Та Билан, чтобы посмотреть, каким должен быть
мир, в котором и с атмосферой, и с водой, и с почвами все благополуч
но. Только почему так внезапно? Вдруг? Видно, что–то не заладилось,
раз пришлось собираться и лететь на вторую планету в спешке. Или Нэль
самого главного не знает. Тут и начинаешь подозревать всех в чем угод
но. Как делает Лал. Правильно делает.
От этих подозрений всякие дурные мысли полезли Нэлю в голову. На
пример, не начудить ли чего–нибудь напоследок? Нэль пощупал под кожей
на предплечье маленький шарик имплантата с контрацептивом. Если его
выковырять и пойти попрощаться с Лалом как того требует семейный долг,
можно всерьез и надолго его озадачить. Но Нэль боялся в жизни двух ве
щей: намеренных подлых сюрпризов и крови.
