Раздел 7.
В десять часов утра я со своими подопечными пришла на завтрак.
Права была Настя – я прекрасно справлялась.
Нет, вначале, когда девочки только проснулись, настороженность была.
Да и как ей не быть, когда уже успевшая полюбиться вожатая уезжает среди
ночи к больной маме, а вместо нее в спальню входит другая девушка –
незнакомая, чужая, совершенно непохожая на Настю! Я сразу почувствовала,
что восемнадцать пар глаз смотрят на меня неприязненно и даже опасливо,
что они все вместе, а я отдельно.
Спасало то, что девочки еще маленькие, а я – красивая.
Будь на их месте мальчишки того же возраста – моя внешность не
играла бы ни малейшей роли. Мальчикам в десять лет куда интереснее самый
безобразный щенок, чем самая красивая девушка. Будь мои подопечные
постарше года на два – моя внешность, наоборот, разозлила бы их.
А вот для девочек в десять лет красивая женщина служит предметом
восхищения. В них уже начинает просыпаться кокетство и желание нравится,
но они еще не понимают, что не всем дано вырасти красивыми. Я знаю, я
сама такой была, и на свою опекуншу, ведьму Ирину Александровну,
смотрела широко распахнутыми глазами...
И я быстро нашла с девочками общий язык.
Присела на кровать с Олечкой, самой тихой и робкой, судя по записям в
тетрадке. Поговорила с девчонками о Насте, о том, как плохо, если болеет
мама, о том, что они не должны обижаться на Настю... она так хотела с
ними остаться, но ведь мама – это самое–самое главное в жизни!
Когда я закончила, Олечка начала хныкать, прижавшись ко мне. Да и у
остальных глаза стали на мокром месте.
Тогда я рассказала про своего папу, про его инфаркт, и что сейчас
сердце хорошо лечат, и что у Настиной мамы тоже все будет в порядке.
Помогла смуглой девочке–казашке Гульнаре заплести косички – у нее
великолепные волосы, но она, как отметила Настя, «копуша». Поспорила с
Таней из Петербурга, на чем интереснее ехать в «Артек» – на поезде, или
на самолете, и конечно же, признала ее правоту – на поезде куда
веселее. Пообещала Ане из Ростова, что уже вечером она будет плавать, а
не барахтаться на мелкоте. Обсудили солнечное затмение, которое
ожидалось через трое суток, и пожалели, что в Крыму оно будет
чуточку–чуточку неполным.
На завтрак мы уже шли дружной и развеселой компанией. Только Ольга,
«которая не Олечка, а обязательно Ольга», и ее подружка Людмила немного
дулись. Неудивительно, они явно ходили у Насти в любимицах.
Ничего... через три дня все они полюбят меня.
А вокруг и впрямь было хорошо!
Август в Крыму – это здорово. Сверкало внизу море, воздух был
пропитан запахами соленой воды и цветов. Девчонки визжали, носились взад
и вперед, толкались. Наверное, реч„вки в пионерлагерях придуманы были не
зря – когда рот занят песней, особенно не повизжишь.
Но я не знаю реч„вок, я не умею ходить строем.
Я – Темная.
В столовой я просто отдалась на волю своих подопечных – они–то
знали, где нам садиться. Вокруг галдели, успевая при этом еще и поесть,
пятьсот детей самого разного возраста. Я тихонько сидела со своей
девчоночьей стайкой, пытаясь оценить обстановку. Что ни говори, а мне
здесь предстоит провести целый месяц.
Вожатых, пришедших на завтрак со своими отрядами, было человек
двадцать пять. Моя легкая гордость от того, как ловко я управляюсь со
своими подопечными, быстро улетучилась. Эти парни и девушки приходились
мальчишкам и девчонкам, скорее, старшими братьями и сестрами. Временами
строгими, временами ласковыми – но неизменно авторитетными и любимыми.
Откуда они таких набирают?
У меня стало портиться настроение. Я вяло ковыряла «печеночные
оладьи», выданные на завтрак вместе с гречневой кашей и какао, и
тоскливо думала о незавидном положении разведчицы на чужой территории.
Слишком много вокруг восторгов, улыбок, безобидных шалостей. Здесь
Светлым положено пасти подопечных, воспитывать человеческих детенышей в
духе любви и добра, а не мне, Темной, кормиться.
Сплошная фальшь. Сплошной лак и позолота!
Конечно, успокаивала я себя, если поглядеть вокруг взглядом Иной –
многое может измениться. Среди этих милых людей найдутся подлецы,
извращенцы, злые, равнодушные...
Только ведь – не факт! Вполне может быть, что и не найдутся. Что все
они искренни – в той мере, в какой это вообще возможно. Что искренне и
чисто любят детей, лагерь, друг друга. Что здесь и впрямь заповедник
идиотов, в который Светлые мечтают превратить весь мир.
А значит, хоть какое–то основание под действиями Светлых все–таки
есть...
– Здравствуйте...
Я оглянулась на проходящего мимо мальчишку. Ага, старый знакомый...
точнее – первый знакомый в «Артеке».
– Доброе утро, Макар, – я скосила глаза на его содранную коленку.
– А где же йод?
– Пустяки, само заживет, – пробормотал подросток. Смотрел он на
меня с легкой тревогой – видимо, пытался понять, узнала я про него
что–нибудь, или пока еще нет.
– Беги, а то поесть не успеешь... – я улыбнулась. – Может быть
тебе достаточно всего три часа на сон, а вот с едой вопрос другой. Здесь
еда тоже казенная, но вкусная.
Он быстро зашагал вдоль столов. Понял, что я уже в курсе – и его
ночных похождений, и его настоящего социального статуса. Будь я в форме
– впитала бы немало Силы...
– Алиса, а откуда ты его знаешь? – громко зашептала Олечка.
Я скорчила таинственную гримасу:
– Я знаю все и про всех...
– Почему? – продолжала любопытничать Олечка.
– Потому что я – ведьма! – замогильным шепотом сообщила я.
Девчонка радостно засмеялась.
Да, да, очень смешно... особенно потому, что чистая правда... Я
потрепала ее по голове, и взглядом указала на полную тарелку.
Сейчас мне еще предстояло выдержать официальную часть –
познакомиться с руководством «Лазурного». А потом – пляж... море... о
котором уже щебетали девчонки.
И честно говоря, я поняла, что жду этого с не меньшим восторгом, чем
предстоящей ночи. Пусть я Темная, но даже вампиры, вопреки обывательским
мнениям, любят море и солнечный свет.
В прошлом году, на исходе лета, я выбралась в Юрмалу. Не знаю, почему
именно туда – может быть, хотела оказаться в неуютном месте. С этим мне
повезло: август выдался дождливый, холодный, унылый. Чопорные
латыши–официанты мгновенно начинали говорить по–русски, едва оценив
сумму заказа, сервис в гостинице был по–советски прост, несмотря на все
четырехзвездочные претензии. Я бродила по всей Юрмале: подолгу сидела в
пивном ресторанчике в Майори, гуляла по мокрому песку безлюдного пляжа,
вечерами выбиралась в Ригу. Дважды меня пытались ограбить, один раз –
изнасиловать. Я веселилась как могла... у меня были способности Иной, и
ни один человек в мире не мог причинить мне вреда. На душе было
тоскливо, пусто, зато Силы – хоть отбавляй.
А потом все это опротивело. Разом, в один день. Может быть из–за двух
оперативников Ночного Дозора, задержавших меня в Дзинтари, и долго
пытавшихся навесить какое–то нераскрытое преступление с магией третьего
порядка. Они были безупречно вежливы, и абсолютно непреклонны. Наверное,
такими были красные латышские стрелки, а чуть позже – «лесные братья».
Очень последовательный народ, латыши, уж если отдаются какому–то делу,
то до конца...
От обвинений я отбилась, они и впрямь были беспочвенны. Но уже
следующим утром улетела в Москву. Так ни разу и не искупалась за все
лето.
Зато теперь меня ожидал реванш.
Все шло нормально, все шло своим чередом. Я встретилась с начальницей
«Лазурного» – очень милая женщина, по хорошему деловая и краткая в
разговоре. Кажется, мы расстались вполне удовлетворенные друг другом.
Может быть из–за того, что сегодня я надела тонкие летние джинсы, а
не вызывающее мини?
Я наконец–то позагорала и искупалась. Пляж в «Артеке» был чудесный,
вот только слишком много детских воплей. Но это, как ни крути,
неизбежное зло. Мои девочки вполне профессионально крутились под
солнцем, добиваясь ровного загара. Почти у половины были крема от загара
и после загара, которыми они щедро делились с друг другом – так что
вечерней возни с обожженными плечами и спинами не предвиделось.
Если бы еще не надо было приглядывать за девчонками... Я представила,
как заплыла бы километра на два, на три, раскинув руки легла на воде...
глядя в прозрачное небо, качаясь на легких волнах, не думая ни о чем, и
не слыша ничего...
Но нет. Приходилось следить. Приходилось учить Аню плавать, а
Верочку, с ее первым взрослым разрядом, наоборот, удерживать от
заплывов. Приходилось загонять девчонок в тень – крема кремами, а
распорядок – распорядком... В общем, ситуация была такая, что к
прекрасному морю я получила в нагрузку восемнадцать капризных,
крикливых, неугомонных подарочков. Только мысль о сегодняшней ночи
заставляла меня улыбаться. Вот когда настанет мое время рассчитаться с
самыми надоедливыми – я уже решила, что ими будут Верочка, Ольга и
Людмила! Сегодня ночью я не буду подбирать случайные огрызки Силы. Я
посею зерна, которые взойдут в их снах.
А потом я увидела Игоря.
Нет, тогда я еще не знала, как его зовут. Просто, лежа на теплом
песке, и поглядывая по сторонам, обратила внимание на крепкого парня
моих лет. Он возился в воде со своей мелюзгой – мальчишками лет
десяти–одиннадцати. Швырял их в воду, подставлял плечи как трамплин для
прыжков, словом – веселился вовсю. Он был совсем незагорелый, но ему
это почему–то шло – в окружении смуглых детских тел парень выделялся
словно... словно королевский белый слон, снисходительно шествующий мимо
толпы темнокожих индусов...
Красивый парень.
У меня сладко заныло внизу живота. Все–таки недалеко мы ушли от
людей. И вроде бы понимаю я, что между Иными и людьми – чудовищная
пропасть, что этот парень мне не ровня, и никаких длительных отношений у
нас не получится, но все равно...
Нравятся мне такие: накачанные, русоволосые, с умными лицами. Никуда
не денешься.
Впрочем, а стоит ли куда–то деваться?
Я все равно собиралась завести себе приятеля на лето...
– Олечка, ты не знаешь, как зовут этого вожатого? – спросила я
жмущуюся ко мне девчонку. Олечка явно преисполнилась ко мне симпатии за
то, что я хоть чуточку выделяла ее из толпы, и теперь не отходила –
старалась закрепить успех. Смешные они, люди, особенно дети. Всем им
хочется заботы и внимания.
Олечка присмотрелась и замотала головой:
– Это четвертый отряд, только у них раньше другой вожатый был.
В глазах у девчонки появилась тревога – будто она боялась, что ее
неосведомленность заставит меня в ней разочароваться. Наверное, и на
самом деле боялась...
– Хотите, узнаю? – спросила Олечка. – Я там мальчишек знаю...
– Давай, – я кивнула.
Девочка вскочила, разбрызгивая песок, и побежала к воде. Я
отвернулась, пряча улыбку.
Ну вот. У меня уже появилась первая осведомительница. Затюканная,
тощая, жадно ловящая мои взгляды маленькая девочка.
– Его Игорь зовут, – неожиданно сказала сидящая рядом Наташа. Та
самая девочка, которая ночью видела во сне мальчишку. Она и загорала не
по–детски – сидела вытянув ноги, запрокинув назад голову и опершись
руками о песок позади себя. Позу, наверное, углядела в каком–нибудь
модном журнале или в кино. А может быть, просто сообразила, что в таком
положении ее маленькие грудки начинают отчетливо выделяться под
купальником. Далеко пойдет...
– Спасибо, Наташа, – поблагодарила я. – Мне показалось, что я с
ним знакома.
Девчонка скосила на меня глаза и улыбнулась. Мечтательно произнесла:
– А он красивый...
Ну и молодежь пошла!
– Только старый, да? – попробовала я ее подразнить.
– Не, еще ничего, – заявила девочка.
И тут же поразила меня окончательно, заявив:
– Он надежный, правда?
– Почему ты так думаешь?
Наташа секунду поразмышляла. Лениво ответила:
– А не знаю. Так кажется. Мне мама говорит, что в мужчинах самое
главное – надежность. Красивыми им быть не обязательно, а умными тем
более.
– Это смотря для каких целей... – уступать одиннадцатилетней умнице
мне не хотелось.
– Да, – легко согласилась Наташа. – Красивые тоже должны быть. Но
я же не про глупости всякие говорю.
Какая прелесть! Я подумала, что если эта девочка случайно окажется
Иной – обязательно возьму ее в ученицы. Шансов немного, конечно, но
вдруг?
А в следующий миг, разом растеряв всю свою преждевременную мудрость,
Наташа вскочила и понеслась по берегу за каким–то пацаном, брызнувшим на
нее водой. Интересно, входит ли в понятие надежности ежедневное
обливание на пляже?
Я снова посмотрела на парня. Он уже перестал возиться в воде, и
теперь выгонял своих подопечных на берег.
Насколько замечательная фигура! И форма черепа очень правильная.
Может быть это смешно, но помимо хорошей фигуры я в мужчинах ценю еще
две вещи – красивую форму головы и ухоженные пальцы ног. Может быть,
это какой–то фетишизм?
Пальцы, конечно, я разглядеть не могла. А все остальное мне пока
нравилось.
Вернулась с донесением моя шпионка. Мокрая, возбужденная, радостная.
Плюхнулась рядом на песок, и зашептала, нервно накручивая локон на
палец:
– Его зовут Игорь Дмитриевич. Он веселый, и вчера только приехал. На
гитаре песни поет и интересные истории рассказывает. В четвертом отряде
вожатый уехал, у него жена сыночка родила, он думал, что через месяц, а
получилось сейчас!
– Надо же, как повезло, – сказала я, думая, в общем–то, о своем.
Учитывая, что способностей никаких у меня сейчас нет, и заставить парня
в себя влюбиться я не могу, такое совпадение очень кстати. Только что
приехал, никаких романов завести еще не успел... не собирается же он
провести всю смену занимаясь прикладной педагогикой? Сам идет в руки...
Олечка радостно захихикала, и совсем уж тихим голосом добавила:
– А еще он холостой.
Ну что с ними поделаешь?
– Спасибо, Олечка, – я улыбнулась. – Пойдем купаться?
– Ага...
Я подхватила радостно завизжавшую девочку и вбежала в воду. Понятно,
что к вечеру любимой темой для разговоров у девчонок станет этот вожатый
и мое к нему отношение.
И пускай.
Через пару дней я смогу заставить их забыть все, что посчитаю нужным.
День пронесся, словно фильм в ускоренном просмотре.
Аналогия была тем более к месту, что я ухитрилась попасть в «Артек»
как раз на шестой сезон, когда в нем традиционно проводится детский
кинофестиваль. Через два дня ожидалось торжественное открытие, уже
сейчас в каких–то лагерях выступали режиссеры и актеры. Никакого желания
смотреть старые и новые детские фильмы у меня не было, но это обещало
небольшой перерыв в надзоре за девчонками. А перерыва уже хотелось – я
чувствовала себя вымотанной, как после напряженного дежурства на
московских улицах.
После полдника, состоящего из яблочного сока и булочки с
романтическим названием «Лазурная», я не выдержала и позвонила Завулону.
Его, работающий в любой точке мира, спутниковый телефон не отвечал, что
могло означать лишь одно – шеф не в нашем мире, а где–то в Сумраке.
Что ж, у него много дел.
И порой не самых приятных. Путешествие по нижним слоям Сумрака, где
полностью теряются аналогии с человеческим миром – испытание не из
легких. Я никогда не входила туда сама, на это нужны поистине чудовищные
силы. Лишь однажды, после моего дурацкого поступка, когда я попалась на
незаконном заборе энергии у людей...
Я почти ничего не помню из тех событий. Завулон лишил меня сознания,
одновременно и наказывая за проступок, и оберегая от глубоких слоев
сумрака. Но... иногда я что–то вспоминаю. Будто в сером беспамятстве был
краткий миг ясного сознания...
Это похоже на сон, или на бред. Может быть, это и было бредом?
Завулон, в облике демона, несет меня, перекинув через плечо. Покрытая
чешуей рука сжимает мои ноги, а голова болтается над землей, над
переливчатым, радужным песком. Я смотрю вверх, и вижу сияющее небо. Небо
сплошь из ослепительного света. И крупные черные звезды, рассеянные по
этому небу.
А еще между мной и небом – две арки, вознесенные на огромную высоту.
Тускло–серые, будто из тумана вылепленные дуги... ничего в них нет
страшного, но почему–то охватывает жуть.
И шорох – сухой неприятный шорох со всех сторон, будто дрожат,
трутся друг от друга песчинки, или витает за пределами зрения облако
насекомых...
Наверное, это все–таки бред.
Может быть теперь, когда у нас все наладилось, я рискну спросить у
Завулона, что там, в глубинах Сумрака?
А день крутился, день стремительно несся к вечеру. Я помирила
поссорившихся Ольгу и Людмилу, мы вновь пошли на пляж, и Аня впервые
проплыла несколько метров самостоятельно. Выпучив глаза, барабаня
ладонями по воде и пуская тучу брызг, но проплыла...
Каторга, а не отдых! Это все для Светлых, уж они–то с удовольствием
будут заниматься воспитательной работой. Утешало меня лишь приближение
ночи. Клонилось к закату солнце, и даже неутомимые детки начали
уставать.
После ужина: рыба, блины, картошка – куда в них только все это
влезает – я уже была на взводе. Сейчас предстояло развлекать девчонок
еще два часа, прежде чем после второго ужина (можно подумать, что сюда
съехались сплошь дистрофики) настанет время сна.
Наверное, по моему лицу это чувствовалось.
Ко мне подошла Галина – вожатая седьмого отряда. Я познакомилась с
ней днем, скорее чтобы не выпадать из роли, чем из реального интереса.
Обычная человеческая девушка, готовый продукт морализаторства Светлых –
доброжелательная, спокойная, рассудительная. Ей приходилось потруднее
чем мне: в ее отряде собрались девочки лет двенадцати–тринадцати, а это
постоянные влюбленности, истерики, слезы в подушку. И все равно, Галина
пылала желанием мне помочь.
– Устала? – вполголоса спросила она, с улыбкой поглядывая на моих
девочек.
Я только кивнула.
– Первую смену всегда так, – согласилась Галина. – Я в прошлом
году, когда месяц отработала, решила, что больше сюда ни ногой. А потом
поняла, что уже не могу без «Артека».
– Как наркотик, – подсказала я.
– Да, – Галина даже не заметила моей иронии. – Здесь все цветное,
понимаешь? И краски все чистые, яркие. Ты еще не почувствовала?
Я вымученно улыбнулась.
Галина взяла меня за руку, и, загадочно оглядываясь на девчонок,
прошептала:
– А знаешь, что? Сейчас четвертый отряд будет костер разводить. Они
нас позвали к костру, а я зову вас! Два часа передохнешь, твои девочки и
без тебя будут развлекаться.
– Это удобно? – быстро спросила я. Отказываться не было ни
малейшего желания. И не только из–за возможности на пару часов
освободиться от работы, а еще и из–за симпатичного вожатого Игоря.
– Конечно удобно! – Галина удивленно посмотрела на меня. – Игорь в
«Артеке» каждый год бывает, он один из лучших наших вожатых. Надо и тебе
с ним познакомиться. Хороший парень, правда?
Голос у нее как–то потеплел. Неудивительно. Не только мне нравится
сочетание крепких мускулов и умного лица.
– Обязательно придем, – согласилась я. – Прямо сейчас.
