Раздел 24.
Глава 2.
Антон любил Прагу. Более того – не понимал, как ее можно не любить.
Есть города, которые с первого же мгновения вызывают оторопь, подавляют,
а есть и такие, что умеют мягко и незаметно очаровывать. Москва, к
сожалению, не относится ни к первому, ни ко второму типу. Прага же была
подобна старой и мудрой волшебнице, что умеет притворяться молодой, но
не видит в том нужды, сохраняя свою красоту в любом возрасте.
И ведь если разобраться – Прага должны была стать обителью Темных.
Город, перенасыщенный готическими зданиями, город, полный моровых
столбов – памятников средневековым чумным эпидемиям, город гетто второй
мировой, город противоборства сверхдержав в холодной войне... ну куда
подевались все те эманации Тьмы, питательный субстрат Темных? Куда
рассеялись, почему превратились в память – но не в злобу?
Загадка...
Антон не знал никого из пражского Ночного Дозора лично. Порой
обменивались информацией с курьерами и по электронной почте, когда
требовалось уточнить что–то в архивах. Под рождество и новый год
традиционно посылали поздравления всем Ночным Дозорам... но никто не
делал разницы между Ночным Дозором Праги (активный состав – сто
тридцать Иных, оперативный резерв – семьдесят шесть) и Ночным Дозором
какого–нибудь американского «города» (активный состав – один Иной,
оперативный резерв отсутствует).
В Прагу Антон два раза ездил отдыхать. Просто и бездумно, бродя по
городу от пивной к пивной, покупая сувенирчики на Карловом Мосту,
выбираясь в Карловы Вары, чтобы поплавать в бассейне с горячей
минералкой и съесть горячие вафли в кафе.
А сейчас он летел в Прагу работать. Да еще как работать...
Вытянувшись в кресле, насколько позволял экономический класс «Боинга
– 737», не слишком–то отличавшийся по комфорту от старой советской
«тушки», Антон разглядывал затылки Братьев Регина. Затылки были
напряженные, ауры Темных наполняли страх и нетерпение. Они знали о его
присутствии, и мечтали побыстрее оказаться подальше от Антона...
Если бы не та история в аэропорту, Антон мог бы даже пожалеть
незадачливых магов. Но враг, с которым хоть раз вступал в схватку – это
враг навсегда.
Словно ощутив его мысль, хотя это было, конечно же, ему не под силу,
один из Братьев Регина, высокий крепкий негр, обернулся. Опасливо глянул
на Антона, торопливо отвел взгляд. Райво – вспомнил Антон его имя. По
происхождению откуда–то из Сенегала... нет, из Буркина–Фасо, точно.
Подобран какой–то из семей Братьев Регина, воспитан в верности великому
Фафниру...
Нет, ну что за бред с этими братьями Регина?
Случилась когда–то давным–давно обычная среди Иных история.
Схватились насмерть Темный и Светлый маги. Светлого звали Сигурд... ну,
если произносить на немецкий манер – Зигфрид. Темный погиб... причем
погиб в своем сумеречном облике дракона. Его звали Фафнир. Позже погиб и
Сигурд... интересно, знал ли его Гесер?
А вот дальше ситуация повернулась немножко необычно. Ученики Темного
мага не разбежались – как обычно бывает, и не передрались – что
случается еще чаще. Они решили воскресить своего повелителя.
Объединились в секту под названием Братья Регина, почти полностью
устранились из обычной борьбы Света и Тьмы... что Светлых, конечно же,
устраивало. Бережно хранили коготь, вырванный из сумеречного тела
темного мага. Потом Коготь Фафнира конфисковала Инквизиция – перед
второй мировой Светлым удалось провести протест по поводу слишком
мощного артефакта, находящегося на хранении у Темных. Братья Регина
вроде как и не спорили, отдали Коготь со словами «время Фафнира еще не
пришло..." И вдруг – налет на европейское бюро Инквизиции! Схватка, в
которой полегли почти все маги маленькой секты и изрядное количество
обленившихся охранников Инквизиции. Затем нелепый прилет остатков секты
в Москву.
Идиоты, как известно, бывают не только среди людей...
Впрочем... действительно ли идиоты?
Антон помнил, какой мощный заряд Силы шел от этого самого когтя.
Частично это была Сила, аккумулированная в когте за долгие столетия
стараниями Братьев Регина. Частично – Сила Темного Мага.
Иные не умирают так, как обычные люди. Они уходят в Сумрак, теряя
материальную оболочку, и лишаясь возможности вернуться в мир людей. Но
что–то остается – Антон видел смутные тени, дрожащее марево, что
появляется порой в Сумраке, отмечая путь мертвых Иных. А однажды ему
даже выпало общаться с мертвым Иным... Не самое приятное воспоминание.
Но – что–то остается и там...
Возможно ли оживить мертвого Иного?
Наверное, ответ где–то был. В дебрях архивов, за строжайшими грифами
секретности, за печатями Ночного и Дневного Дозоров, за запретом
Инквизиции. Не могли Высшие маги не задаваться этим вопросом – куда
уходят Иные после смерти, куда им самим предстоит отправиться в конце
концов...
Вот только Антону не положено знать ответ.
Он посмотрел в иллюминатор, на тянущиеся внизу облака, на слабые
проблески слившихся воедино тысяч аур, отмечающие города. Самолет летел
уже где–то над Польшей.
Допустим, что Фафнира можно оживить...
Ну и что? Пусть он был сильным магом, пусть даже Высшим, магом вне
категорий... его воскрешение ничего не изменит в глобальном балансе сил.
Тем более – оторванный от человеческой жизни, не разбирающийся в
реалиях... да если он сдуру пройдется по Европе в своем сумеречном
обличье – его разнесут в прах ракетами, расстреляют лазерами со
спутников, применят тактическое атомное оружие... под горестные вопли
японцев об ожившем и умерщвленном Годзилле...
Чего хотели Темные? Беспорядков, паники, криков об Апокалипсисе?
Антон заерзал в кресле. Взял у улыбчивой стюардессы пластиковый
стаканчик и маленькую, двухсотграммовую бутылочку венгерского сухого
вина. Хорошо Эдгару... как всякий Темный он летит в бизнес–классе, и
бокал у него хрустальный, и вино получше...
Что–то было в последнем предположении. Фафнир... Апокалипсис...По
крайней мере намек Гесера о массовой истерии в связи с двухтысячным
годом получает какое–то подтверждение. Только зачем Темным устраивать
конец света? И все остальное? Ведьма Алиса... Мел Судьбы...
Антон пожалел, что у него нет ноутбука. Хорошо было бы сейчас
выстроить на экране схему, потасовать варианты, посмотреть, как и что
сопрягается. Есть стандартная программа для обсчета интриг, «Мазарини»,
и кое–что она помогла бы понять.
Мел Судьбы...
Он глотнул вина – то оказалось на удивление приятным. И нахмурился.
Гесер и Завулон. Вот, на самом деле, два основных фактора, от которых
зависит вся история. Они куда загадочнее и сложнее древних артефактов
вроде Мела Судьбы и Когтя Фафнира или Иных вроде Зеркала и Алисы. И они,
пожалуй, понимают все происходящее... и пытаются переиграть друг друга.
Как обычно.
Гесер.
Завулон.
Пожалуй, отсчет следует и впрямь вести от Мела Судьбы. Когда у
Ночного Дозора Москвы появилась Светлана, новая Великая Волшебница,
Гесер попытался осуществить очередное глобальное воздействие на мир.
Светлане доставили Мел Судьбы, древний и могучий артефакт, позволяющий
переписывать книгу судьбы, менять человеческую жизнь. На первый взгляд
казалось, что Светлана должна переписать судьбу мальчика Егора, Иного с
неопределенной аурой, одинаково склонного и к тьме, и к свету,
превратить его не то в будущего пророка, не то правителя. Но Светлана,
не без его, Антона, участия, не стала этого делать. Она всего лишь
привела судьбу Егора в равновесие, устранила все влияние, оказанное
Дозорами в борьбе друг с другом.
Но план Гесера, конечно же, был многослойным. И во втором слое этого
плана его давняя подруга и тоже Великая Волшебница Ольга, когда–то
наказанная руководством Светлых, была реабилитирована, вернула свои
магические способности, и половинкой того же самого Мела Судьбы
переписала чью–то судьбу – пока все Темные Москвы наблюдали за
Светланой.
Это была та правда, которую Антон знал. Второй слой правды.
Но не было ли третьего?
Ладно, с этим пока стоит повременить. Что там следующее? Алиса
Донникова, способная, пусть и не из элиты, ведьма Дневного Дозора. После
схватки Темных и Светлых, явно затеянной по замыслу Завулона, она
полностью лишилась магических сил. Была послана на отдых в Артек... туда
же, куда Гесер отправил Игоря, получившего аналогичную травму. Между
ними вспыхнула любовь – страшная, убийственная любовь Светлого мага и
Темной ведьмы. Итог очевиден – Алиса мертва, убита Игорем, а сам Игорь
на грани развоплощения, скованный и нарушением Договора, и грузом
собственной вины. Да еще этот мальчик, случайно утонувший по его вине...
Это уже не интрига Гесера. Это почерк Дневного Дозора, его
безжалостный и циничный стиль. Завулон пожертвовал своей подругой,
принес ее в жертву... но зачем? Чтобы устранить Игоря? Странно. Все–таки
обмен вышел почти равный, Алиса Донникова была сильной ведьмой.
Итак, интрига в ответ на интригу...
Теперь – появление Зеркала. Гесер уверен, что его невозможно было
предсказать, значит, и впрямь, оно случайно. Но наверное и Гесер и
Завулон немедленно решили им воспользоваться... каждый по–своему.
Антон подавил желание громко, в голос, выругаться. Ну не хватает
данных для анализа! Сплошные домыслы, белые пятна, допущения...
И с Братьями Регина мало что ясно. Их выманил в Москву Завулон. Решил
посеять панику среди Ночного Дозора? Подпитать силой Зеркало? На
безумную вылазку против Инквизиции темных магов могло подвергнуть лишь
одно – обещание воскресить Фафнира. Понятно, как на это согласились
старые маги, видевшие этого самого Фафнира живым – это был едва ли не
последний их шанс победить. Понятно, как на это пошли молодые маги...
все эти собранные с бору по сосенке финны африканского и азиатского
происхождения – они были слишком замкнуты в своей среде, воспринимали
происходящее как игру, а не как скандальнейшее преступление.
Но чего же хотел Завулон?
Нет. Ничего не понять. Антон покачал головой, смиряясь с
неспособностью разобраться в происходящем. Что ж... значит, надо
выполнять порученное дело. Пытаться спасти Игоря.
Пытаться обвинить Дневной Дозор.
А самолет уже заходил на посадку...
Свежий номер «National Geographic» Эдгару не помог – не лезла в
голову статья об итальянском обычае выбрасывать под новый год из окон
старые вещи и прочих занятных новогодних ритуалах. Единственно, что
Эдгар вынес из нескольких заглавных абзацев – это твердую уверенность
не гулять под новый год в Италии по узеньким старым улочкам.
Мерный гул турбин заставлял резонировать мысли. И волей–неволей Эдгар
в очередной раз задумался о своем задании и о текущем состоянии
бесконечной схватки Свет–Тьма в лице Иных.
Итак. С самого начала.
Последнее время Дневной Дозор заметно укрепил позиции и нанес Светлым
несколько чувствительных ударов, урон от которых с ходу не восполнить.
Тут время нужно – и даже не годы, десятилетия. Напрашивается
естественный ход Завулона – развить успех прямо сейчас, не дожидаясь,
пока Светлые вновь наберут силу. На плечах ошеломленного противника
помчаться к победе...
Что может сейчас ослабить Светлых и укрепить Темных? После того, как
Ночной Дозор лишился очень сильной и перспективной волшебницы? Попытка
выбить из седла кого–нибудь еще?
Эдгар задумался, и пожалел, что не взял с собой ноутбук. Можно было
бы наскоро прикинуть варианты, перебрать всех сколько–нибудь умелых
Светлых магов и попытаться отыскать их слабые стороны... Даже программка
специальная существовала – «Ришелье», благо Дневной Дозор не испытывал
недостатка в квалифицированных программистах.
Приходилось полагаться только на собственный природный компьютер –
могучий и несовершенный одновременно.
Кто? Гесер – заведомо отпадает, он уже перешагнул ту грань, за
которой Иные становятся практически неуязвимыми для коллег.
Объективно номером два в Ночном Дозоре стоило считать Светлану
Назарову, но она надолго вне игры, и сейчас номер два Эдгар отдал бы
либо интриганке–Ольге, старой специалистке по силовым акциям,
только–только возвращающейся из точно такого же состояния «вне игры»,
либо Илье, магу первого уровня. Причем, Эдгар подозревал, что это не
предел способностей Ильи. В перспективе тот вполне мог усилиться до
Великого, но такие метаморфозы требуют времени и колоссальных усилий. В
первую очередь – со стороны самого мага, а Илья еще достаточно молод,
чтобы отказываться от множества простых, почти человеческих радостей
жизни.
Кто же? Ольга или Илья? Кто из них сейчас уязвим?
Словно Штирлиц из культового фильма семидесятых, Эдгар откинул столик
и несуетливо набросал на салфетках условные портреты – точеный женский
силуэт и узкое лицо в очках. Ольга или Илья?
Ольга. Умна, опытна, прозорлива и житейски цинична. Эдгар не знал ее
точного возраста, но справедливо подозревал, что Ольга старше него
самого минимум вдвое. Эдгар не знал истинной ее силы – не было случая
проверить и убедиться. Да и не хотелось пробовать, если честно... Вновь
лишить ее способностей будет, безусловно, невероятно сложно – недавно
вышедшие из тюрьмы первое время очень дорожат свободой. Ольга тысячу раз
подумает, прежде чем снова пойти на риск и предстать перед трибуналом.
Кроме того, она – старая любовь Гесера, и шеф Ночного Дозора,
безусловно, будет защищать ее с особенным рвением. На месте Завулона
Эдгар поостерегся бы задевать Ольгу, ибо разозленный Гесер – противник
куда более опасный, нежели Гесер обычный.
Задумчиво почесав нос кончиком фломастера, Эдгар крест–накрест
перечеркнул на салфетке женский силуэт.
Илья. Очень сильный маг, с лицом рафинированного интеллигента,
почему–то носит очки, хотя без проблем мог бы откорректировать себе
зрение. В данный момент отсутствует не то что в Москве – в Европе его
нет. На Цейлоне где–то – кстати, последние лет пять Светлые из Ночного
Дозора Москвы подозрительно часто катаются на Цейлон. Что они,
интересно, там затевают?
Эдгар сделал зарубку в памяти – надо будет подкинуть эту информацию
аналитическому отделу, пусть поломают мозги... Хотя, скорее всего, эту
особенность держат на контроле. Но вдруг нет? Лучше Эдгар останется
дураком и станет дуть на воду, чем потом обжигаться на молоке, если
Цейлоном никто не озаботился...
М–да. Если и затевает Завулон что–то против Ильи – вряд ли он станет
исполнять свои планы в Праге и в ближайшее время. Разве что надеется
Илью туда каким–либо образом заманить.
Эдгар отодвинул салфетку, не перечеркивая ее, и пододвинул к себе
чистую. Последнюю. Он разделил ее двумя перпендикулярными линиями на
четыре сектора и принялся рисовать в каждом из них по портрету. Для
начала – три, скупыми штрихами, но невероятно живо, в стиле Бидструпа
или Чижикова.
Возможно, в Эдгаре погиб талантливый художник–карикатурист.
Илья, Семен... Игорь. Обвиняемый трибунала. Считать его или нет?
Наверное, считать, причем он уязвимее всех.
Немного подумав, Эдгар дорисовал в четвертом Антона Городецкого.
Единственного, кто пока активно пользуется фамилией. Но тем не менее,
достигший второго уровня, а значит – равный Эдгару. Хоть и менее
опытный.
Кто из этих? Конечно, проще всего свалить Игоря. Он и так одной ногой
среди теней сумрака.
Городецкий опять же – он ведь тоже в Прагу летит. Но это – лишь
простейшие из вариантов. А сколько их всего?
От одной мысли о числе теоретически возможных вариантов и раскладов у
Эдгара заныли зубы. Эх, ноутбук бы и окошки «Ришелье» с его
эвристическим модулем...
Стоп, сказал себе Эдгар, стоп. Ты удручающе однобок, Темный!
Возникшая мысль была проста и неожиданна.
Усилить Темных возможно не только выбив из седла кого–то из
противников. Чем не вариант обратное – введение в битву сильного
Темного?
Но кто может влиться в увы, редкие ряды магов Дневного Дозора?
Виталий Рогоза, появлению которого Эдгар радовался как ребенок, оказался
лишь Зеркалом. Совершил все, ради чего был порожден сумраком, и навеки
сгинул. Искать перспективную молодежь? Ищем, и кое–кого находим... Но из
них действительно сильного Иного в одночасье не слепишь, а такие
самородки, как Светлана Назарова Темным давно уже не попадались.
И все же, думал Эдгар, я на верном пути. Я лечу в Прагу. Столицу
европейской некромантии. Да еще в канун Рождества, перед наступлением
двухтысячного года. Во время, когда бессчетные пророки и предсказатели
пугают мир разнообразными ужасами вплоть до конца света включительно...
Вот! Вот оно! Не задумал ли Завулон воскресить кого–то из
развоплощенных магов прошлого? Прага, и в какое время! Тьма и Тьма,
Завулон как всегда ненавязчиво и умело скрыл то, что лежит на самом
виду!
Эдгар, с трудом выдохнув, смял салфетки с рисунками и сунул в карман.
Итак, в городе некромантов во время чудовищной энергетической
нестабильности Завулон вполне может попытаться выдернуть из небытия...
Кого?
Думай, Эдгар... Ответ тоже должен быть на поверхности.
Так, посмотрим, что у нас есть? Прага, трибунал, дело о дуэли Теплова
и Донниковой, командированные Городецкий и Эдгар... Алита, может быть,
прилетит. Кто еще? Ах, да, Братья Регина еще...
Стоп. Еще раз стоп. Самый полный стоп!!!
Братья Регина! Слуги Фафнира! «Они мне понадобятся, Эдгар, – так
говорил Завулон. – Я с ними связываю кое–какие планы!»
Фафнир!
Эдгар, пытаясь внешне оставаться спокойным, убрал откидной столик и
сел в кресле поудобнее.
Фафнир. Вот кто пришелся бы Темным весьма и весьма кстати, могучий
Фафнир, Великий маг, Сумеречный Дракон...
Малый отголосок его силы, впитанный Зеркалом–Рогозой, позволил легко
опустошить такую волшебницу, как Светлана.
«А ведь если и впрямь затеять воскрешение Фафнира, более удобного
места и времени Завулон не сумел бы подобрать ни в прошедшие, ни в
предстоящие сто лет, – подумал Эдгар, блуждая взглядом по обшивке
«Боинга». – Как пить дать, не сумел бы...»
Повинуясь взгляду стюардессы, Эдгар застегнул ремень. Самолет заходил
на посадку.
Здравствуй, Прага...
Уши словно набили ватой, но это вовсе не мешало Эдгару размышлять.
Значит, воскрешение. Акция, которую Темные не проводили уже лет
пятьдесят – со времен Сталина. Да и не было возможности ее провести:
достаточно мощных энергетических возмущений с тридцать третьего и сорок
седьмого годов не случалось.
Почему Завулон ничего не рассказал Эдгару? Не срок? Но как тогда
увязать осторожное предупреждение Юрия? И, потом, как с этим связана
летняя история в Артеке? Ведь связана же как–то, несомненно связана.
Пожертвовали пешкой, теперь черед более тяжелой фигуры? Коня или слона
– кем можно считать Эдгара? Две ладьи – это, несомненно Юрий и
Николай, ферзь – это сам Завулон, ну, а король – это не что иное, как
дело Тьмы, беззащитное и определяющее.
Итак, ладья намекнула Эдгару, что крымский гамбит имеет шансы
повториться на этот раз с... офицером. Конем быть Эдгару почему–то не
захотелось. Это пусть Анна Тихоновна, ведьмища и стерва, лошадью будет,
ей в самую пору...
Самолет тряхнуло – колеса коснулись взлетной полосы. Раз, другой;
полет перешел в стремительный, но с каждой секундой замедляющийся бег по
бетону.
Неужели, Завулон затеял очередной обмен, тем временем потихоньку
пропихивая вперед несколько пешек (Братьев Регина) в надежде, что на
доске возникнет если не еще один черный ферзь, то уж тяжелая ладья –
точно?
Обидно быть разменной фигурой.
«А что если это заодно и экзамен? – подумал Эдгар. – Проверка на
вшивость? Алиса дала себя сожрать, а такие фигуры не нужны в игре
Завулона. А вот если Эдгар сумеет уцелеть, да еще при этом не нарушить
планы шефа... Вот он, желаемый результат!»
Только как его достичь?
А объект размена – Антон Городецкий, любимчик Завулона. Это без
сомнения. Невозможно пользоваться им бесконечно, шеф Дневного Дозора
прекрасно это понимает. Да и не факт, что удается пользоваться...
Завулон всегда готов сделать хорошую мину при плохой игре, и представить
дело так, будто обманул светлого мага...
Пассажиры вставали и тянулись к выходу, к непривычной жителям бывшего
СССР гофрированной кишке. Эдгар достал и накинул плащ, журнал так и
оставил в кармашке переднего кресла, подхватил дипломат и направился
туда же.
Ощущение, что он больше не в России, а в Европе пришло мгновенно и
было странно исчерпывающим. Не понять толком в чем оно выражалось – в
лицах людей, в их одежде, в чистоте или в обстановке аэропорта? В
тысячах мелочей. В объявлениях на чешском и английском без рязанского
акцента. В куда большем числе улыбок. В отсутствии осточертевших цыган
на площади перед зданием и не менее осточертевших водил–частников.
Зато на стоянке такси – симпатичные желтые «опели».
Таксист одинаково свободно тараторил и на русском, и на английском,
и, понятно, на родимом чешском. Куда? В отель. Полагаю, в «Хилтон». О!
Нечасто русские направляются сразу в «Хилтон». Если и направляются, то
они другие: все в золоте, важные, с охраной, на дорогих лимузинах... А я
не русский, я эстонец. Да, теперь это уже не одно и то же... Раньше –
тоже было не одно и то же. Э, раньше и чех был почти что тем же
русским... Спорно, спорно. Может и спорно.
Таксист отвлекал болтовней, и Эдгар решил отдохнуть от размышлений. В
конце концов, в день приезда настоящей работы все равно не будет. Можно
и расслабиться – естественно, за кружечкой–другой пива. Кто в здравом
уме и при здоровом желудке (а даже и при больном) не выцедит кружку
настоящего чешского пива?
Только мертвый.
Как и в любом «Хилтоне» свободный номер отыскался без особых проблем
даже в переполненной под Рождество туристами Праге. Но как в любой, еще
не сбросившем оковы недавнего социализма стране, это стоило ненормальных
для не–Иного денег. Эдгар был Иным, поэтому заплатил сразу и не морщась,
хотя от него этого явно ждали. Русский все–таки, и на бандита–нувораша
непохож... Лет сто назад Эдгар по молодости не удержался бы и ткнул бы в
лицо администратору аргентинский паспорт, но с тех пор Эдгар повзрослел
на сто лет. На целых сто лет.
Поэтому он ограничился российским.
На регистрации – той, которая не для всех – сидел Темный. Причем
очень редкий – бескуд. Взглянув на Эдгара, он облизал тонкие губы и
расширил щелевидные зрачки. И лишь потом улыбнулся – зубы у него были
мелкие, острые и одинаково–треугольные.
– Привет! На трибунал?
– Угу.
– Держи...
Он метнул Эдгару сгусток синего огня – временную регистрацию.
Сгусток легко прошил одежду и осел у Эдгара на груди овальной светящейся
в сумраке печатью.
– Спасибо.
– Вжарьте им на трибунале, – попросил бескуд. – Как следует.
Сейчас наше время...
– Попробую, – пообещал Эдгар со вздохом.
В номер он поднялся только затем, чтобы умыться и оставить дипломат.
«Ну, – подумал Эдгар с воодушевлением, когда опускался в лифте, – в
«Черный орел»! И закажу, естественно «печено вепрево колено»!»
