* * *
Направляясь к апартаментам адмирала, Джедиан пребывал в отличном
настроении. Ему удалось определить планету, на которой родился Семен. Это
был Богом и людьми забытый планетоид в системе Эпсилон–32, на котором
когда–то добывали урановую руду. В начале Первой галактической штурмовой
отряд Земного альянса уничтожил рудник, но, к счастью, сохранились копии
компьютерных файлов. Там были ДНК всех колонистов. Значит, определить, кто
такой Семен, теперь не составит никакого труда...
В комнатах адмирала горел свет. Ланге прошел через приемную и
остановился на пороге кабинета. Вокруг ни души. Странно. Пятнадцать минут
назад он разговаривал с дедом по интеркому, предупредив, что зайдет.
Джедиан толкнул дверь кабинета и остолбенел.
Адмирал Воронцов сидел в кресле за рабочим столом. Перед ним лежали
исписанные от руки страницы. Судя по характерному отпечатку, они были
получены по факсу.
Но не это в первые мгновения привлекло внимание Ланге. Голова адмирала
как–то неестественно свесилась набок, словно он уснул в неудобной позе. Но
кто же спит с открытыми глазами! Джедиан почувствовал панический страх. Он
крадучись, словно боясь вспугнуть Воронцова, подошел к столу.
На панели систем жизнеобеспечения бесновались огни. Ему хватило беглого
взгляда, чтобы понять – у адмирала приступ.
Ноги Джедиана подкосились. Схватившись за край стола, он едва не смел с
него бумаги с факсимильным текстом. Взгляд Ланге скользнул по строкам,
почерк которых был чем–то похож на его собственный...
"... Каждый из нас, прежде чем умереть, должен был сойти с ума..." –
прочел он первую, попавшуюся на глаза строчку. Внутри все похолодело. Он
понял, что это за листки, но...
"... Но я помню. Помню беззаботный смех матери, добрые глаза отца...
Теплую воду пурпурного океана родной планеты. Помню свое ощущение
безграничного покоя и счастья, какое бывает только у маленьких детей. Мир
лежал у моих ног, такой огромный, удивительный и теплый. Он был моим... но
все наши мечты оказались втоптаны в грязь, смешаны с пеплом, заморожены
вакуумом...»
«Неудивительно, что нервы старика сдали..." – подумал Джедиан,
чувствуя, что сам не в силах оторваться от рукописных строк...
"... Я не обвинитель и не пацифист. Я профессиональный солдат,
легализованный государством убийца, силой обстоятельств вырванный из
порочного круговорота смерти и брошенный посреди ледяного, великого ничто
подыхать и думать...»
Это был дневник Андрея Воронцова.
Рука Джедиана непроизвольно потянулась к проводкам, идущим от систем
жизнеобеспечения к креслу адмирала. Дрожащими пальцами он выдернул их.
Голова Воронцова конвульсивно дернулась. По контрольным мониторам поползли
ровные линии – от края до края.
Он воровато оглянулся и вставил проводки на место.
Круг замкнулся.
