* * *
То сияние, что успел заметить Шнайдер, было отблеском пламени от
прыжковых турбин Райвена.
Двадцатитонный робот не стал утруждать себя подъемом по темным и узким
лестницам. Он просто включил турбины, совершив бесподобный прыжок прямо в
темный зев пробоины.
Сумерки разрушенного уровня все еще освещали беспорядочные вспышки
выстрелов.
Обезумевшие люди из отряда полковника играли тут в прятки со смертью.
Произведя моментальное сканирование, Райвен понял, что им не стоит уделять
внимания, – эти бойцы больше калечили друг друга собственным паническим
огнем, чем причиняли вред нескольким едва передвигавшимся эндоостовам
древних машин.
Его появление не прошло незамеченным – несколько снарядов от
импульсного оружия гулко ударили о броню, и ближайший эндоостов ковылявшего
на негнущихся ногах киборга повернул в его сторону. Как он собирался
остановить двадцать тонн смертоносной брони, оставалось загадкой. Просто он
был послушной машиной. Приказ гнал его вперед, прямо под ступоходы Райвена.
Не обращая внимания на стрельбу, Райвен смотрел на край расположенной в
потолке пробоины. Его сканеры уже нашли сферический зал управления, и
процессор определил это помещение как наиболее значимое в структуре Башни.
Там располагался Центр, а весь остальной бардак являлся лишь его убитым
временем придатком.
Сумеречный простор уровня вновь осветило пламя прыжковых ускорителей.
Киборг, попавший под струю раскаленных газов, поник и, согнувшись, с
глухим стуком упал на пол.
Пятиметровый силуэт Райвена рванулся вверх.
Переходы Башни оказались под стать ему. Очевидно, что среди древних
машин попадались экземпляры и покрупнее, чем он. Логика подсказывала
Райвену, что большинство коммуникаций Башни предназначались именно машинам,
оставляя для людей лишь отдельные лестницы и лифты.
Вписавшись в пробоину, от края которой вниз вел сиротливый лестничный
марш, только чудом удерживающийся на остатках арматуры, Райвен с глухим
скрежетом приземлился на пол предпоследнего уровня.
Внутри Райвена, в пустующей рубке, злобно взвизгнули предупреждающие
сигналы.
Он резко развернулся, но ракетный залп, выпущенный из глубин коридора,
уже настиг его.
Райвен покачнулся, чувствуя, как разом замолчала часть его систем.
Правый ступоход внезапно заклинило, и он едва не упал, лишь в последний миг
успев переместить всю тяжесть своего корпуса на левую конечность.
По мониторам рубки с бешеной скоростью метались сообщения. Список
полученных повреждений был угрожающим, но Райвен, вернее, та его часть,
которую можно было определить термином «сознание», не обратил на него
никакого внимания. Он уже перешагнул черту, за которой остался Райвен–робот.
Действуя как человек, он испытал удивление, боль, досаду... и злость.
Пока львиная доля его процессора обрабатывала повреждения,
восстанавливая потерянные цепи управления, именно эта часть Райвена приняла
бой, потому что ответить на удар вдруг оказалось для него жизненной
потребностью. Больше не было холодного расчета – была ярость, пробудившаяся
от нанесенного исподтишка удара, хотя такое сравнение вряд ли было уместно в
оценке данной ситуации.
Паукообразный робот был буквально вбит в стену ответным залпом
орудийных комплексов Райвена.
Он сделал шаг вперед, с трудом удерживая равновесие. Поврежденный
ступоход плохо реагировал на команды, но цель уже была близка. Райвен,
шатаясь, словно пьяный докер, упрямо шел по коридору, к шахте грузового
лифта, откуда несколькими минутами раньше появилась атаковавшая его боевая
машина. На компьютерной схеме этот лифт напрямую сообщался с тем помещением,
куда он стремился попасть.
Райвен без труда преодолел почти двести световых лет, отделявшие Сферу
Дайсона от Гермеса, и не мог позволить себе упасть на последних метрах,
всего в двух шагах от тайны собственного сознания.
