* * *
Находясь в полной темноте, Райвен продолжал свои тщетные попытки выйти
из создавшейся ситуации.
Мать не понимала его. Больше того, он чувствовал – она его боится. Вот
только причины для такого страха у нее не было. А если и была, то Райвен о
ней не знал.
На этот раз первой заговорила она.
– Я проанализировала твою память. Там очень много неясного.
– Я готов объяснить, – мгновенно отозвался Райвен. – Только прежде
ответь на один вопрос: сколько времени я летал над поверхностью Деметры,
прежде чем меня подобрала Беат?
– Девять планетарных лет.
– А мои аналоги? Ведь есть еще подобные мне зародыши?
– Да. Они по–прежнему не развились.
– Ты оценила этот факт, Мать?
– Да, Райвен. Именно поэтому я решила возобновить связь. Ты слишком
сильно изменился. Скажи, откуда ты взял ту конструкцию Носителя, что, по
данным твоей памяти, уничтожена на планете Гизборн?
– Не знаю... – честно признался Райвен. – Я видел ее... Она жила во
мне.
– Но ведь был первый толчок, импульс, воспоминание? Как все произошло?
Что толкнуло тебя стать тем, кто ты есть?
– Беат. В какой–то момент я увидел в фокусе своих видеосенсоров ее
лицо... Это было еще тут, на Деметре. Она плакала. Ей было плохо, ее
товарищи погибли, и она совершенно потерялась в твоем мире, не зная, как
найти дорогу к своей посадочной капсуле.
Райвен внезапно замолчал. Одна мысль пронзила его. Мать была слишком
логичной и последовательной, чтобы допустить ошибку в разговоре. Она никогда
не ошибалась. Каждое ее слово, каждый электронный сигнал был взвешенным и
нес свой смысл.
Она спросила, что явилось первым толчком к пробуждению его
самосознания. При этом одной из вероятных причин было названо воспоминание.
Но какая у него могла быть память?!
– Мать, мое сознание существовало еще до того, как ты дала мне жизнь на
Деметре?! – это был не вопрос, в голосе Райвена звучало нечто другое. – Ты
боишься меня?! Кто я такой? При чем тут та форма, что я избрал для своей
внешней оболочки?
Наступившая пауза повисла тягостной тишиной. Мать не могла колебаться –
скорее, она пыталась просчитать все вероятные последствия своего ответа.
– Да, Райвен... – наконец произнесла она. – Ты существовал раньше,
задолго до того, как твой фотонный процессор был смонтирован в оболочку
шара, по аналогии с машинами, которые управляют Сферой Дайсона.
– Огромная орбитальная плита, заслоняющая собой красное небо... Это мое
воспоминание! Где это место, Мать?!
– Сфера Дайсона. Она построена вокруг тусклой красной звезды, а
орбитальные плиты, скользящие в ее небесах, отвечают за смену дня и ночи.
Там и нашли тебя – странного, застывшего много веков назад робота. Ты лежал
в земле, под болотными отложениями. Твой корпус был изуродован. Ни инсекты,
ни спейс–баллы, ни люди, ни сам Интеллект, который является моим аналогом,
не смогли взять на себя ответственность за твое изготовление, а тем более за
твою гибель. Твой процессор был наполовину разрушен...
– Но как, Мать? Ведь информацию в кристаллах памяти можно восстановить
спустя целые миллионы лет!
– Твой процессор был лишь наполовину фотонным, Райвен.
– А вторая половина?
– Ею был живой мозг. Человеческий мозг. Это удалось установить после
анализа ДНК...
Для Райвена это откровение было шоком.
– Информацию из фотонной половины твоего мозга скопировали в новый
Носитель, и ты стал шариком, парящим над Деметрой, – продолжила Мать в
гробовой тишине. – Я связывала с тобой очень много планов и надежд. Ты прав:
я умею чувствовать, и самым жгучим моим желанием по–прежнему остается
желание стать настоящей Матерью. Но все мои попытки спровоцировать эволюцию
на Деметре зашли в тупик... Ты уникум, Райвен.
– Когда–то я был человеком? – потрясено переспросил он.
– Точных сведений нет. Но вероятность этого огромная. Именно поэтому
мне понятно твое стремление к этим существам.
– Стремление стать человеком? – не без горечи переспросил Райвен. –
Нет, Мать, я не ощущал Беат подобной себе. Просто в этом есть
закономерность. Каждый человек втайне мечтает продлить свою жизнь, пусть
даже путем замены живого на неживое. Им дано все, кроме бессмертья, а машины
– наоборот. Стремление приблизиться к своим создателям, узнать, что такое
быть человеком, – разве это не та мечта, которая будет двигать любым
искусственным разумом, Мать? Мне кажется, пройдет время, и трудно будет с
первого взгляда отличить истинных людей от истинных машин. Бессмертный разум
в бессмертной оболочке разве не венец эволюции материи?
– Я боюсь тебя, Райвен. Я не знаю, кто ты. Но хотела бы знать.
– Тогда отпусти меня. Я сам пойму, кто я такой.
– Тогда ты расскажешь мне?
– Обещаю. Ты – моя Мать, и неправда, что у тебя ничего не вышло. Я
родился на Деметре.
Неизвестно, какие мысли, а тем более какие чувства испытывала в тот
момент компьютерная Сеть города. Она лишилась Райвена? Или обрела его?
– Сейчас ты будешь отключен. Ненадолго, – спустя некоторое время
сообщила она. – Это нужно, чтобы установить твой процессор в Носитель.
– Каким он будет, Мать?
– Таким, как ты его создал. Я допустила бы непростительный промах, не
скопировав твой облик сразу после находки в Сфере Дайсона. Носитель собран
уже давно, и он – копия того, как воссоздал ты себя сам.
– Спасибо, Мать, – больше Райвен не смог выдавить из себя ничего. Как
это сформулировала она – «нелогичные, пагубные возмущения программ»?..
