8
В следующий раз леди Эноминера появилась, когда Эсмиель уже
окончательно потеряла счет дням своего странного плена. По ее прикидкам, со
времени предыдущего посещения прошло уже около полугода, однако сколько
точно, девушка затруднялась сказать. Впрочем, это было не столь уж важно. Во
всяком случае, когда Эноминера появилась в камере, девушка была изумлена.
Она испуганно смотрела на появившееся существо, в котором с большим трудом
можно было уловить некоторое сходство с той, которую она когда–то знала как
леди Эноминеру, а потом, почувствовав, как ослабли ноги, опустилась на
жесткое ложе и тихо прошептала:
– О темная бездна, что они с вами сделали?
Та, что когда–то была Эноминерой, спокойно вышла на середину комнаты.
Несмотря на то что у нее по окружности черепа пока виднелись только какие–то
бугры, уже довольно заметно выступавшие из черепа, в этот момент она стала
до дрожи похожа на настоящего Вопрошающего.
– Ты боишься меня?
Холодная бесстрастность, так разительно контрастирующая со столь явно
ощущавшимся раньше в обертонах голоса леди Эноминеры внутренним жаром,
шокировала даже сильнее, чем внешность, и Эсмиель невольно вздрогнула.
Существо склонило голову в некоем подобии благожелательного кивка.
– Это хорошо. Значит, я приближаюсь к функциональному совершенству.
Эсмиель охнула и, прижав руку ко рту, покачала головой:
– О темная бездна...
Эноминера молча заняла позицию напротив нее и опустилась на другой
конец длинного изогнутого ложа. Эсмиель болезненно сморщилась. Прежняя леди
Эноминера, прежде чем поместить свой объемистый зад на стул или диван,
отпустила бы какую–нибудь соленую шуточку, потом некоторое время деловито
выбирала бы, как присесть. Эта – просто опустила сухопарый зад на ближайшую
точку. И именно этот жест вдруг заставил Эсмиель окончательно понять, что
той Эноминеры, которая была способна ради своей погибшей любви,
переродившейся в ненависть, ввергнуть империю в войну, больше нет. И как ни
странно, это понимание принесло Эсмиель не боль, а облегчение.
– Что тебе нужно от меня, Вопрошающий?
Эноминера вздрогнула, ее глаза резко распахнулись, а бугры вокруг
черепа судорожно задергались, сильно напоминая причудливую пляску развитых
сенсоров настоящих Вопрошающих, но у этих пока еще не было ножек.
Эноминера–Вопрошающий медленно разлепила губы и произнесла все тем же сухим
голосом, в котором, правда, внезапно для Эсмиель прорвались отблески прежних
чувств:
– Значит, ты еще не готова.
Эсмиель насторожилась:
– Для чего?
Но гормональный баланс уже успел скорректировать внезапный порыв, и
Вопрошающий снова был спокойно бесстрастен.
– Сегодня ты соединишься с подобными себе.
Эсмиель почувствовала, как ее охватывает радость от того, что
наконец–то закончится это выматывающее душу одиночество, но тут же
постаралась изо всех сил скрыть это чувство. Она не видела иной цели столь
длительной изоляции, кроме как сломить ее волю, заставить ее добровольно
пойти на подчинение Контролерам. Слишком бурное выражение радости могло
натолкнуть ее тюремщиков на мысль о том, что она на грани, и заставить их
изменить решение (впрочем, до сих пор никто так и не удосужился сказать, что
именно им от нее нужно), а затем ей пришло в голову, что ее жалкие потуги
вряд ли смогут скрыть от Вопрошающего хоть что–нибудь. Во всяком случае,
бугры по окружности черепа Вопрошающего–Эноминеры шевелились достаточно
активно.
– Вставай, тебя ждут.
Эсмиель медленно поднялась на ноги. Вопрошающий–Эноминера несколько
мгновений равнодушно фиксировал ее всеми своими сенсорами, потом вдруг лицо
этого существа исказилось, и оно рухнуло на пол и забилось в судороге.
Вскоре тело обмякло, изо рта вылетел сгусток пены, горло напряглось и
исторгнуло хрип, и тут же тело судорожно выгнулось. Эсмиель вскрикнула и
бросилась к ней. Эноминера замерла и потом натужно прошептала:
– Бедная... девочка... Они... – Но тут ее тело снова изогнулось, и в
следующее мгновение она села, но это движение напомнило Эсмиель то, как
двигалось тело Вопрошающего, которого Эсмиель убила. Эноминера оцепенело
сидела на полу, ее лицо было покрыто потом и мелко подрагивало, потом она с
надрывом всхлипнула и, прошептав полупарализованным ртом: «Нет... Не
могу..." – резким движением выхватила из–под балахона нечто, напоминающее
вязальную спицу, и вонзила ее себе в глаз. Видимо, это была не обычная
спица, или просто она знала, куда надо ее воткнуть, поскольку голова
Эноминеры тут же окуталась тем голубоватым сиянием, которое Эсмиель уже
видела у одного Вопрошающего в тот момент, когда он убил нападавшего на него
матроса. Но на этот раз сияние не сформировалось в искру, а полыхнуло вокруг
головы самой Эноминеры, причем гораздо более ярко, чем в первый раз. Когда
Эсмиель открыла глаза, она увидела на полу мертвое тело, обезглавленное
тело, рядом с которым полукругом стояли сразу три Вопрошающих. Двое из них
жадно фиксировали малейшие оттенки ее эмоций, превратившись из–за напряженно
вытянутых в ее сторону венчиков сенсоров в странное и уродливое подобие
земных гибридных подсолнухов. А третий раскинул свои сенсоры по сторонам и с
привычной методичностью фиксировал реакцию стены, пола, изогнутого ложа и
еще неизвестно чего.
– Ты идешь с нами, – голос Вопрошающего был, как обычно, сух и
бесстрастен, – сегодня ты соединишься с подобными себе.
Эсмиель молча стиснула губы и, гордо вскинув голову, подошла к лежащему
телу и опустилась рядом с ним на колени. Она сидела неподвижно, потом
наклонилась и, подняв раскинутые и непривычно сухие руки, на которых все еще
были видны знакомые пигментные пятна, сложила их на груди. Потом подняла
ладонь в ритуальном жесте и, не сомневаясь, что в этот момент все сенсоры
троих Вопрошающих яростно вибрируют, тихо произнесла:
– Ты не смогла защитить своей любви и не смогла вынести своей
ненависти... Лежи с миром, и да пребудут с тобой святые стихии. – После чего
поднялась и спокойно повернулась к оцепенело рассматривающим ее Вопрошающим.
Несколько мгновений в отсеке стояла напряженная тишина, потом все трое
одновременно сдвинулись с места и быстро, но без излишней поспешности
окружили ее. Тот, что уже говорил с ней, повернул лицо в ее сторону и
произнес:
– Следуй с нами, – после чего они одновременно повернулись и двинулись
к раскрывшейся диафрагме выхода.
Они долго шли длинными коридорами, залитыми излишне резким и оттого
кажущимся каким–то мертвенным светом. Время от времени им навстречу
попадались другие существа. Некоторые из них ничем не отличались от людей,
кроме, возможно, неестественного равнодушия, с которым они проскальзывали
мимо странной процессии, а у других сходство с людьми угадывалось довольно
смутно. Наверное, канскеброны на своем пути к Великому Единению
повстречали–таки иную разумную расу и включили ее в состав своей странной
империи. А может, даже у истоков пресловутого Единения стояли совсем не
люди. Однако эти мысли, быстро промелькнувшие в воспаленном мозгу Эсмиель,
как–то не слишком ее затронули. Голова девушки, была занята предвкушением
встречи. Все эти месяцы она не давала своей психике ни малейшей возможности
сорваться с узды, в которую она сама же ее и затянула. Представительницы
правящего клана, которым судьбой предназначено было занять место хозяйки
какого–нибудь великого дома или супруги главы ветви, обязаны были научиться
держать в узде свои мысли и чувства. Но больше всего ей помог тот год на
лунной базе. Земля не делала различий между людьми ни по полу, ни по цвету
кожу, ни по тому, торчат ли у тебя из головы сенсорные наконечники или
сколько у тебя рук. Там каждый стоил столько, сколько стоил он сам. И вот
теперь ей показалось, что наконец у нее появится возможность хоть на немного
отпустить эту психологическую узду. О святые стихии, неужели рядом наконец
появятся те, на чье плечо можно будет опереться?
Эсмиель вздрогнула и резко остановилась. Последняя мысль внезапно
представила все в несколько ином свете. Она окинула настороженным взглядом
также остановившихся и мгновенно повернувшихся к ней Вопрошающих.
– Почему ты остановилась?
Эсмиель опустила глаза и посмотрела на свое обнаженное тело. О темная
бездна, толпа бездельничающих мужчин, запертых в ограниченном пространстве и
на протяжении нескольких месяцев не видевших даже изображения женщины... Она
стиснула зубы.
– Я не могу идти в таком виде. Я должна одеться.
Вопрошающие тут же заработали сенсорами, а Эсмиель вздрогнула от
внезапно пронзившего ее озарения.
– Эй, а что означает «соединиться с подобными тебе»?
Вопрошающие никак не отреагировали на этот вопрос, только их сенсоры
задергались в более быстром темпе. И Эсмиель поняла, что ее страшная догадка
оказалась правдой. Она почувствовала, как у нее похолодели ноги, а спина
покрылась холодным потом. Некоторое время девушка боролась с охватившей ее
растерянностью и в последней, отчаянной попытке удержаться и не завизжать
резко вскинула голову, откинув с лица отросшие за время заключения волосы.
Она внезапно вспомнила, что, когда Берс замечал этот жест, у него на лице
всегда возникало какое–то очень нежное и от этого даже слегка глуповатое
выражение. То ли из–за этого воспоминания о муже, то ли просто потому, что
первый, самый сильный шок от потрясения наконец прошел, но Эсмиель
почувствовала, что паника отступила. И вслед за этим запоздало пришло
понимание того, почему ее столь долгое время держали отдельно от мужчин.
– Значит, вы ждали, когда закончится действие нейтрализующей капсулы и
я буду готова для зачатия?
Вопрошающие продолжали молча ощупывать ее всеми своими сенсорами, потом
вдруг все трое синхронно дернулись и оцепенели с вытаращенными глазами,
растопырив сенсоры так, что их головы стали напоминать стилизованное
изображение солнышка на детских рисунках. Эсмиель невольно отшатнулась, но
затем Вопрошающий, стоящий прямо перед ней, вздрогнул, и его взгляд снова
приобрел осмысленность. Точнее, девушке показалось, что из глубины
Вопрошающего на этот раз на нее смотрит нечто намного более разумное, чем
то, с чем она встречалась до сих пор. Это был другой, незнакомый, даже
чуждый разум, но этот взгляд ощущался как проводник некой древней мудрости.
Она почувствовала, что ее вновь пробил озноб, и с трудом прошептала
пересохшими губами:
– Кто ты? – Но в следующее мгновение она осознала, что уже знает ответ
на этот вопрос. Эсмиель со странным в такой ситуации удивлением отметила,
что голосовые связки Вопрошающего еще способны придавать его голосу
достаточно приятные обертоны.
– Некоторые из подобных тебе знают меня под именем Средоточия.
Эсмиель судорожно вздохнула и на несколько секунд прикрыла глаза. Она
знала это имя, практически любой человек на Земле знал его, но это знание
всегда оставалось чем–то гипотетическим, слишком оторванным от реальной
жизни, вроде того, что температура на поверхности центрального светила
Солнечной системы составляет шесть тысяч градусов. Ибо представить себе, что
кто–либо когда–нибудь сможет лоб в лоб встретиться с носящим это имя, мог
только полный сумасшедший. Когда она открыла вновь глаза, тело Вопрошающего
стояло на том же месте и в той же позе, но его выражение лица составляло
резкий контраст с той маской, к которой она уже успела привыкнуть.
– И что же нужно от меня одному из Верховных Контролеров?
Овладевший телом Вопрошающего разглядывал ее, а потом снова заговорил:
– Ты слишком необычна, Эсмиель Энокарей Эрой баль Снольсаматер Эонеон.
Эсмиель вздрогнула. Свое полное имя, произнесенное вслух, она слышала
дай бог в пятый или шестой раз в жизни, и каждый раз это были очень важные,
можно сказать переломные, моменты, а Средоточие продолжил:
– Та, что звалась Эноминерой, сотрудничая с нами, передала нам
несколько твоих психоформ. Сначала ты не представляла для нас особого
интереса, но за последние несколько лет ты совершила ряд поступков, которые
никак не укладывались в твои возможности, закрепленные в переданных нам
психоформах. Ты изменилась. Ты выросла. Ты стала другой, сильной... – Он
сделал паузу, и Эсмиель поняла, что в эти простые слова он вкладывал
несколько отличный от привычного смысл.
И она поняла, что он имел в виду.
– Моя новая психоформа укладывается только в один из типов, с которыми
встречались Верховные Контролеры?
Ее собеседник молчал. Эсмиель усмехнулась:
– Это психоформа берсерков, не так ли? – Она нервно рассмеялась. – О
темная бездна, недаром меня так потянуло к нему вопреки всему. – Она
замолчала и широко распахнула глаза. – На такое способны и другие женщины
моего типа... О святые стихии, это же ваш конец. Земляне–берсерки, они были
вашим проклятием, живым подтверждением тому, что избранный вами путь –
тупик. Вы не могли понять, как им удается то, что они совершают, но
оставалась надежда, что это какая–то аномалия, извращение, случайно
возникшее на окраинной планетке, давным–давно изолированной на периферии
спирали и обдуваемой могучими потоками странных излучений из
межгалактической бездны. И вы милостиво предоставили им возможность жить,
правда на то время, пока вы окончательно не разберетесь с природой этой
аномалии и не сможете позже использовать полученные знания для создания
новых Измененных или... – Она задохнулась и саркастически расхохоталась. – О
нет, вряд ли вы позволили бы кому бы то ни было приобрести подобные
способности. Вы приберегли бы их для себя. – Она поперхнулась слюной и зло
сплюнула на пол. – А теперь оказалось, что это не изолированная аномалия.
Что на это способны многие, возможно, все. – И она резко оборвала свою речь,
осознав все, что сказала, только в тот момент, когда произнесла последний
звук.
– Ты действительно очень необычное существо, та, которую подобные тебе
зовут Эсмиель, – произнес Средоточие и исчез.
В ту же секунду Вопрошающие ожили. Вернее, это определение можно было
применить только к двоим из них. Третий, тот, чьими устами разговаривал с
ней Средоточие, корчился на полу, обхватив руками свой уродливый череп.
Эсмиель несколько мгновений смотрела на них, потом улыбнулась:
– Пошли, – и спокойно двинулась вперед.
Вопрошающий, стоящий прямо на ее пути, испуганно отшатнулся в сторону,
и Эсмиель со злорадным удовольствием подумала о том, что их хваленый
гормональный баланс все–таки подвержен сбоям. А потом рассмеялась. Она
больше не боялась ничего.
Мужчины содержались в обширном помещении, напоминавшем ремонтный ангар.
По–видимому, их тоже нечасто баловали посещениями, потому что когда Эсмиель
появилась на пороге, все глаза оказались направлены на нее. Она на мгновение
задержалась в проеме двери, потом незаметно вздохнула.
– Леди, зачем вы пришли? – Вопрос капитана, который появился из толпы,
мог бы рассмешить, если бы не страх и отчаяние, которые явственно звучали в
его тоне.
Эсмиель усмехнулась:
– Вы думаете, у меня был выбор?
Капитан попытался что–то произнести, но сдержался и, упрямо стиснув
губы, повернулся к ней спиной, будто заслоняя от остальных. К нему торопливо
придвинулись еще две фигуры, в которых Эсмиель узнала офицеров. Она поняла,
что они действительно заслоняли ее от этой толпы. Все находящиеся в отсеке к
этому моменту были уже на ногах, и большая часть их угрожающе придвинулась к
ней. Впереди набычившись стоял крупный мужик, густо покрытый жесткими
черными волосами. Нахмурившись, он разлепил мясистые губы:
– Ну, капитан, ты собираешься сделать то, что они хотят? Из уважения я
могу подождать пару минут и позволить тебе начать первым, но уж потом...
Капитан вскинул голову:
– Мы – военные. Я думаю, ты помнишь...
Но волосатый не дал ему закончить:
– Мне плевать, что ты об этом думаешь! Все это время ты забивал нам
голову дурацкими бреднями о долге и всяких таких штучках. – Он сорвался на
визг: – Вот я где их видел! Сейчас каждый за себя. Я не хочу провести
остаток жизни в этой скорлупе, и если наши хозяева хотят, чтобы мы вставили
этой сучке толстого под кожу, – я сделаю это. К тому же я давно хотел,
чтобы мой конек пощупал, насколько светлые волосики у нее на лобке мягче
таких же у наших курочек. Ты понял, дерьмо? – И он боднул головой капитана,
так что тот отшатнулся. И Эсмиель неожиданно осознала, что этот рефлекторный
жест лишил его последнего шанса взять верх в этом поединке. По–видимому, это
же понял и волосатый, потому что он осклабился и покровительственно
прорычал: – И лучше будь паинькой и не мешайся под ногами! Тогда, может
быть, мы разрешим и тебе побаловать своего конька, но только после того, как
закончим с ней сами. Так я говорю, парни?
Ему ответил одобрительный и угрожающий гул. Трое офицеров невольно
попятились. У Эсмиель мелькнула запоздалая мысль, а не слишком ли она
переоценила свои способности справиться с ситуацией. Но в следующую секунду
она шагнула вперед, уже зная, что надо делать.
– Так ты говоришь, что давно мечтал попробовать настоящую леди? – Ее
голос звучал ласково, но что–то в нем заставило обступивших их людей слегка
отшатнуться. Волосатый тоже качнулся назад, но, поймав себя на этом
движении, сердито оскалился и, торопливо шагнув к ней, развязно протянул
руку и стиснул ее грудь.
– Конечно, белокурая. Клянусь темной бездной, вряд ли среди этих
белоголовых субчиков остались настоящие мужики, так что тебе со мной
понравится, уж будь уверена. – Он сделал движение, чтобы прижать ее к себе,
но Эсмиель быстро вскинула руку и спокойным, нарочито медленным жестом
ткнула мужику в глаз. Волосатый вскрикнул и, схватившись за глаз, отступил
назад.
Эсмиель повела по сторонам холодным взглядом, заставив толпу податься
на шаг назад, и, снова повернувшись к волосатому, лениво произнесла:
– Ты опоздал. Я больше не леди. Я – жительница Земли. И не стоит
пытаться на своем опыте узнавать, в чем разница.
Но тот слишком разозлился, чтобы уловить в ее голосе то, что заставило
остальных еще дальше отойти назад. Он взревел и бросился вперед. Эсмиель
сделала шаг в сторону, а потом, подпрыгнув, резко ударила ногой в основание
черепа. Волосатый сделал еще несколько шагов, но умер он уже на втором, и
его тело с деревянным стуком налетело на стену и рухнуло вниз. Эсмиель
проводила его спокойным взглядом и снова повернулась. Толпы больше не было,
люди быстро и бесшумно рассосались по всему отсеку и уселись на пол,
старательно отводя от нее глаза. Рядом стояли только капитан и три офицера.
– Леди, я... – сглотнул капитан.
Эсмиель устало качнула головой:
– Оставьте, капитан. За последние несколько часов со мной произошло
слишком многое. Я устала. Мне надо отдохнуть.
– Да, конечно, леди, мы сейчас...
В это мгновение пол содрогнулся, погас свет, а потом вспыхнул, но
гораздо более тускло, чем раньше. Вокруг послышались удивленные и испуганные
возгласы, а капитан пробормотал:
– О темная бездна, что происходит?
А Эсмиель ошеломленно распахнула глаза и прижала руку ко рту, потому
что внезапно осознала, в чем причина происходящего. Но когда капитан
повернул к ней растерянное лицо, она уже успела овладеть собой и спокойно
произнесла:
– Не волнуйтесь, капитан, похоже, это мой муж. Он пришел для того,
чтобы забрать нас отсюда.
