7
Утром леди Эноминера обычно вставала достаточно поздно, а это означало,
что она поздно и ложилась. Впрочем, ее вечера вряд ли показались бы особо
интересными или хотя бы насыщенными. Чаще всего они были заполнены
носителями с мелодрамами, скабрезными сплетнями и беседами с теми, кого
теперь можно было назвать приятельницами. Хотя большинство из них раньше,
как правило, были одними из самых ярых ее недоброжелательниц. Временами,
правда, леди Эноминеру приглашали на светские рауты, хотя, как правило, не
самые модные и престижные, но даже такие вечерние развлечения были редки.
Чаще всего ее приглашали на рауты богатых торговцев и промышленников из
простолюдинов, по большей части игнорируемые сливками аристократии, и
присутствие леди королевской фамилии тешило их самолюбие. Леди Эноминера
относилась к этому спокойно и даже иногда придерживала свой острый язычок. В
конце концов, они вносили разнообразие в ее чрезвычайно скучную жизнь.
В этот вечер она, как обычно, грелась у камина, закутавшись в любимую
старую шаль. Конечно, для того чтобы установить необходимую температуру в
комнате, ей достаточно было всего лишь притронуться к пульту и задействовать
конвекторы, но все эти новомодные штучки никогда не смогут создать такого
комфорта и уюта, который дает огонь в камине и старая шаль. Сегодняшний
вечер был скучноват, но безмятежен. Приятельницы–сплетницы не подавали
признаков жизни, а поскольку приглашений не было уже больше двух недель, то
за это время мелодрамы успели изрядно поднадоесть. Поэтому сейчас Эноминера
просто сидела и смотрела на огонь. На душе было тихо и покойно. Скорее
всего, она даже незаметно соскользнула в некую полудрему, потому что когда в
левом верхнем углу монитора внутренней связи замерцал сигнал вызова, это не
сразу дошло до ее сознания. Когда она наконец заметила огонек, то сначала
ей даже захотелось сделать вид, что она его не видит, в надежде, что
настойчивый собеседник устанет ждать ответа. Но сигнал продолжал мерцать с
неприятной настойчивостью. Сантлея, экономка, уже почти шестьдесят лет
избавлявшая Эноминеру от всяческих бытовых забот, знала, что она дома, и
подобная настойчивость означала, что эта невероятно ворчливая особа считает
информацию, которую собиралась сообщить, достаточно важной. Из этого
следовало, что никакие уловки не сработают. Поэтому леди Эноминера
недовольно поморщилась, сварливо пробормотала:
– Эта старая метелка стала совсем несносной. – И, нехотя протянув руку,
прикоснулась пальцем к сенсору включения. На рауте у одного промышленника
она видела комплексные модули, управляемые голосом или жестом, но хотя, по
его словам, эти штучки были созданы почти сто лет назад, они до настоящего
времени не имели одобрения департамента двора и традиций, а потому их
использование в домах аристократов считалось неприличным. Впрочем, леди
достаточно привыкла к своему старому пульту и не имела ничего против того,
чтобы продолжать им пользоваться.
На экране вспыхнуло изображение экономки, которая взирала на свою
госпожу с сердитым выражением лица.
– Прошу простить, леди, но к вам гостья. – Она сурово поджала губы и
ядовито добавила: – Я предупреждала ее, что сейчас не слишком приличный час
для визита, но... – и она выразительно повела бровями.
Эноминера усмехнулась. Мало кто подозревал, что ее столь широко
известная свобода манер дома уравновешивалась истовым консерватизмом
экономки. Сантлея умела так осадить свою хозяйку, что после очередной стычки
леди Эноминера несколько дней отчаянно подлизывалась к своей экономке.
Впрочем, нет худа без добра, поскольку подобная приверженность древним
традициям приводила к тому, что на людях экономка не позволяла себе никаких
вольностей, а была чопорно–благообразна. Однако сейчас Эноминера была
слишком сердита, чтобы сдерживаться:
– И кто это столь срочно желает видеть мои тучные телеса, Сантлея?
В ответ на эту фразу, совершенно, с ее точки зрения, недостойную для
истинной леди, экономка искривила губы в негодующей гримасе и исчезла с
экрана. На экране возникло юное девичье лицо. Увидев гостью, леди Эноминера
ахнула.
– Добрый вечер, леди, я...
Эноминера не дала ей закончить.
– Святые стихии, девочка моя, вот уж кого не ожидала увидеть! – Она
рассмеялась: – Ну чего же ты стоишь, давай неси сюда свою роскошную попку. У
меня найдется для нее свободное кресло.
Лицо девушки озарила слабая улыбка, но в глазах по–прежнему читалось
смятение, она быстро кивнула и моментально исчезла с экрана. Затем на экране
появилось лицо Сантлеи. Экономка бросила на хозяйку убийственный взгляд,
укоризненно–неодобрительно покачала головой и сердитым голосом произнесла:
– Я позабочусь о напитках, пирожных и фруктах, – после чего чопорно
поджала губы и отключилась.
Когда экран потух, леди Эноминера еще несколько мгновений задумчиво
смотрела на потемневшую поверхность, потом покачала головой и поплотнее
закуталась в шаль. Девочка явно была не только растеряна, но и чем–то сильно
возбуждена, глазки сверкают, щечки горят... Да и сам факт того, что ей
срочно понадобился ее совет (а зачем еще молодой фаворитке императора
навещать старую каргу вроде нее в столь поздний час?), говорил сам за себя.
Значит, слухи о том, что у нее размолвка с императором из–за тех скандальных
снимков, имеют под собой намного более надежную почву, чем Эноминера
предполагала вначале. Странно. Молодой Эоней никогда не казался ей столь
консервативным. В конце концов, подобными снимками полны серверы даже самых
добропорядочных семейных журналов для простолюдинов, и можно быть
стопроцентно уверенным, что большая часть мужчин–аристократов являются
подписчиками гораздо более скандальных изданий. Правда, до сего момента еще
ни разу, ни один журнал не посмел опубликовать подобные снимки чистокровной
леди. Но это уже скорее проблемы дядюшки Эйзела, а не Эсмиель, и уж кто–то,
а Эоней должен был бы это понимать.
Девушка ворвалась в библиотеку как снежный буран. Она не останавливаясь
пролетела через всю комнату, затормозила у окна и, резко развернувшись,
уставилась на хозяйку дома отчаянным взглядом. Какое–то время в библиотеке
висела напряженная тишина, потом леди Эноминера негромко произнесла:
– Что случилось, милочка?
Эсмиель судорожно вздохнула и, обхватив себя за плечи, так резко
вскинула голову, что грива ее чудесных волос, уложенных в великолепную
высокую прическу, на мгновение даже выплеснулась за пределы статполя и
обдала лицо, шею и плечи девушки мягкой волной.
– О темная бездна, если б я знала! – Тут ее губы задрожали, и она,
резко остановившись в противоположном углу комнаты, дрожащим голосом
продолжила: – Эноминера, что мне делать?
Хозяйка дома усмехнулась:
– Ну, во–первых, сядь. Я не очень люблю разговаривать с ожившим
тайфуном, а кроме того, это не очень полезно для моих шейных позвонков. –
Она сделала паузу, получая удовольствие от реакции девушки.
Она ошарашенно смотрела на Эноминеру, потом нервно пробормотала:
– Прости. – И, сделав шаг, рухнула в стоящее рядом кресло.
Леди Эноминера одобрительно кивнула и продолжила тем же спокойным
тоном:
– А во–вторых, тебе стоит успокоиться и пока плюнуть на обоих. – Она
сделала паузу и вкрадчиво добавила: – Ведь твоя проблема именно в этом, не
так ли, милочка?
Эсмиель всхлипнула:
– Не знаю. Ах, Эноминера, я ничего не знаю. – Она сделала паузу и тихо
добавила: – Даже того, кто он такой.
Леди Эноминера улыбнулась. В десятку! Судя по всему, девочка наконец–то
дозрела до полноценного приступа любовной лихорадки. Что ж, она давно знала,
что с ее психикой это неизбежно. Этой глупенькой надо радоваться, что
подобный приступ произошел с ней сейчас, до того как она вляпалась в столь
опасный брак с молодым Эонеем. Но в настоящий момент ей, конечно, не до
этого.
– Вот что, девочка моя, если тебе просто надо выговориться, что ж, –
хозяйка усмехнулась, – я давно заметила, что мои ключицы очень располагают,
чтобы на них поплакаться, так что я в твоем распоряжении. Но если тебе нужен
мой совет, – она сделала многозначительную паузу, – тогда постарайся хотя бы
слегка обуздать свои гормоны и внятно изложить мне свои затруднения.
Эсмиель со всхлипом вздохнула, но в этот момент дверь библиотеки
распахнулась, и на пороге появилась Сантлея, толкающая перед собой
сервировочный столик с напитками и пирожными. Эноминера улыбнулась:
– А пока принимайся за пирожные. Когда в дело пойдет желудочный сок,
тебе станет легче справиться с остальным.
Эсмиель окинула поднос рассеянным взглядом и послушно протянула руку к
корзиночке.
Когда она расправилась с последним пирожным, то слегка успокоилась.
Леди Эноминера удовлетворенно кивнула и ехидно прищурилась:
– Вот теперь я вижу, насколько ты выбита из колеи. – И, поймав
несколько озадаченный взгляд девушки, пояснила: – Если такая кошечка, как
ты, начинает лопать пирожные, забыв о калориях, то может означать только
одно – у тебя действительно серьезные проблемы.
Эсмиель слабо улыбнулась: – Ах, леди, мне не до шуток. – Она замолчала
и задумалась.
Эноминера не прерывала ее. Если хочешь что–то узнать у женщины, никогда
ее не прерывай. Если ей не мешать, то она в конце концов выложит все сама.
– Я не знаю, как все объяснить, но... – Эсмиель осеклась, но Эноминера
благожелательно пришла ей на помощь:
– Попробуй по порядку.
Девушка сосредоточенно кивнула и, набрав полную грудь воздуха, начала:
– Вчера утром, после того как на каждом углу появились эти дурацкие
фотографии, я позвонила кузену Эонею...
Когда девушка закончила, обе собеседницы некоторое время сидели в
полной тишине, осмысливая рассказ. Судя по виду девушки, она впервые за
сегодняшний вечер несколько упорядочила свои чувства и мысли, что, впрочем,
пошло ей на пользу. Во всяком случае, она больше не выглядела такой
возбужденной и ошарашенной, как раньше. Леди Эноминера, вздохнув, покачала
головой:
– Да, милочка, в общем я, конечно, ожидала от тебя некоторых
безрассудств, но такого... – Она фыркнула. – Неизвестный простолюдин из
самой дерьмовой флотской школы... Возможно, даже варвар... Да еще явно не
красавец... – Леди изумленно–насмешливо воззрилась на девушку: – Ты уверена,
что, – она пошевелила пальцами в воздухе, – не напутала с дозировкой?
Эсмиель недоуменно смотрела на нее, потом вспыхнула и возмущенно
сверкнула глазами:
– Терпеть не могу подобной дряни!
Эноминера успокаивающе вскинула руку.
– Ладно, милочка, не сверкай на меня глазами. В конце концов, это могло
произойти и без твоего желания. Отец молодого Эонея не брезговал подобными
штучками.
До девушки не сразу дошло, что собеседница имеет виду, а когда она
разобралась, о чем речь, то стиснула губы и решительно мотнула головой:
– Нет, Эоней не мог... – Потом осеклась и добавила менее уверенным
тоном: – К тому же именно он все время находился рядом со мной. Так что
если... То я бы должна была, скорее, отреагировать на него.
– Не скажи, милочка, – усмехнулась леди Эноминера, – старый император
также не раз прокалывался на подобном, все зависит от психосовместимости...
– Тут она сделала паузу и задумчиво добавила: – Хотя я никогда не слышала,
чтобы препараты действовали на таком расстоянии, да еще когда один из
объектов не видит другого. – Она на несколько мгновений замолчала, потом
решительно добавила: – Вот что, милочка, если ты не против, я попытаюсь
побольше разузнать о тех... яйцах, которые так на тебя подействовали.
Девушка тихонько вздохнула:
– А что делать мне?
Леди Эноминера задумчиво покачала головой:
– Ну, самое разумное для тебя было бы засунуть свою попку в
какую–нибудь укромную дырку и некоторое время сидеть не высовываясь, но... –
Эноминера окинула ее насмешливым взглядом, – если столь горячие молодые
дурочки начнут поступать разумно, этот мир перевернется. Так что я тебе дам
только один совет – попытайся им воспользоваться: до нашей следующей встречи
держись подальше от этого странного типа.
Эсмиель вздохнула.
– Я попробую. – Она некоторое время помолчала, потом снова заговорила
каким–то трагическим голосом: – О леди, я не могу передать, как это было! Я
чувствовала его каждую секунду, каждый шаг, рывок, удар буквально
обрушивались на меня. – Она тряхнула головой и, вскинув руку, прикусила
палец, чтобы не расплакаться.
Эноминера насмешливо хмыкнула:
– Ну–ну, милочка, не начинай заново, а то ты, пожалуй, и кончишь в этом
кресле от одних воспоминаний. – Она задумчиво отвела глаза. – Да, пожалуй,
мой совет пропадет втуне. – Леди задумалась. – Вот что, девочка моя,
пожалуй, тебе стоит пожить у меня, пока ты хотя бы немного не придешь в
норму. Во всяком случае, когда твои гормоны потянут тебя на безрассудные
поступки, у тебя будет хотя бы гипотетическая возможность добраться до
гравилифта и доползти до моей спальни. Хотя, глядя на тебя, даже последнему
идиоту стало бы ясно, что если ты решишься на какое–нибудь сумасбродство, то
сами святые стихии не смогут тебя удержать.
В библиотеке установилась тишина, потом лицо девушки второй раз за
вечер озарила слабая улыбка:
– Спасибо, леди Эноминера.
Хозяйка дома ободряюще кивнула и, протянув руку к монитору внутренней
связи, вызвала экономку:
– Сантлея, наши гостевые комнаты еще не совсем забиты мусором и пылью?
Экономка невозмутимо повела плечом:
– Они в полном порядке, леди.
– Тогда проводи нашу гостью в синие апартаменты. – Леди повернулась к
гостье: – Иди отдохни, и позволь старой метелке подумать над твоими
проблемами.
Девушка тихонько вздохнула, вымучено улыбнулась и, поднявшись с кресла,
направилась к дверям.
Когда за спиной девушки закрылась дверь, леди Эноминера некоторое время
сидела неподвижно, уставившись в одну точку, потом ее рот искривился в
хищной усмешке, и в следующее мгновение она расхохоталась. О темная бездна,
неужели это проклятое семя Эзарра наконец–то попалось! По библиотеке
разносились раскаты истерического смеха.
Когда от хохота закололо в боку, леди Эноминера резко оборвала смех и,
со всхлипом проглотив забившую рот слюну, обвела библиотеку совсем невеселым
взглядом. Потом хрипло вздохнула и, откинувшись на спинку кресла, прикрыла
глаза. В памяти вновь возник тот столь памятный для нее день.
Энтоней был троюродным племянником Эзарра. И очень многие считали его
любимцем всесильного императора. Поэтому никого не удивило, когда император
объявил, что не только будет лично присутствовать на церемонии выпуска его
императорского величества Академии военного флота, но и останется на
торжественный обед. Именно тогда он и увидел ее... Они с Энтонеем
познакомились за семь месяцев до того дня, на осенней императорской охоте.
Ее отец погиб, когда ей только исполнилось четырнадцать, а мать хотя и
происходила из самой древней ветви, но вошла в семью отца вопреки воли
родных и после его смерти не захотела принять решение семьи и войти в дом
другого мужа. Так что несмотря на то что они были достаточно богаты, никто
из тех, кого ее мать считала ровней себе, не воспринимал юную Эноминеру
подходящей партией, а тех, кто настойчиво добивался ее руки, мать не
воспринимала как достойных женихов. Поэтому Эноминера достаточно редко
появлялась в свете. По существу, осенняя охота и ежегодный императорский
весенний бал были единственной отдушиной для девушки. А все остальное время
ее единственными товарищами были лошади, собаки и старый сетевой терминал.
Никто и не подозревал, что молодая леди из родовитой семьи лихо рыскает по
сети, умудряясь обходить самые серьезные пароли, будто заправский хакер. И
это в то время, когда во многих семьях аристократов общение с компьютером
считалось для молодых чем–то неприличным. Так что к моменту той нечаянной
встречи она уже давно созрела для первой юношеской любви.
Когда Эноминера галопом подлетела к запорошенному снегом охотнику,
вылетевшему из седла, и со смехом спросила: «Что случилась, молодой человек,
перепутали седло с креслом боллерта?" – охотник на мгновение замер, потом,
фыркнув, отер снег с лица и ответил красивым глубоким голосом:
– Наверное, со стороны это выглядит именно так, но, сказать по правде,
я просто слишком увлекся. – Он сделал паузу, обдав ее жаркой волной,
прямо–таки выплескивающейся из его ярко–синих глаз, от которой у Эноминеры
сладко закружилась голова, и добавил: – А откуда взялись вы, леди? Я и не
подозревал, что в этом лесу водятся столь прелестные лисички.
Она влюбилась сразу. Мать отнеслась к появлению в доме Энтонея
благосклонно. Еще бы, он изрядно потешил ее самолюбие и позволил утереть нос
всем недоброжелателям. Все шло к тому, что спустя некоторое время после
выпуска она станет женой Энтонея. Но на выпуске академии ее увидел
император...
– ... Леди!
Леди Эноминера вздрогнула, очнувшись от воспоминаний, и ненавидящим
взглядом уставилась на стоящую перед ней экономку. Несколько мгновений она
буравила взглядом Сантлею, но потом опомнилась и отвела взгляд.
– Чего тебе?
Экономка испуганно сглотнула:
– Извините, леди, я никак не могла дозвониться вам и потому пришла
сама... Ванна готова, леди.
Эноминера вздохнула и, вымучив улыбку, сказала:
– Спасибо, Сантлея... Можешь идти, я сегодня сама справлюсь. – Она
сделал паузу и спросила: – Как наша гостья?
– Уже легла, леди.
Эноминера кивнула и жестом отпустила Сантлею. Некоторое время она
сидела в кресле, потом покачала головой. Нет, ну что за глупость. Именно в
тот момент, когда у нее появился шанс отомстить за смерть Энтонея, она вдруг
вздумала слететь с катушек. Пожалуй, ей следовало позволить канскебронам
вмонтировать ей в мозг контроль баланса гормонов.
