Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | LAT


Евгений Гуляковский
Чужие Пространства
 < Предыдущая  Следующая > 
Глава 3
Оставшись один, я открыл коробочку с маленькими серыми таблетками кренга.
Тщательно размял одну из них, смешал порошок с табаком, и душистые клубы дыма вскоре наполнили гостиничный номер нездешним ароматом.
Кренга почти не осталось. Пять лет назад я достал его по случаю, на Четвертой Лебедя, и берег как зеницу ока. Кренг – легкий наркотик, без всяких побочных действий. Он стоил очень дорого, и я не мог сделать большого запаса. Я разрешал открывать себе эту коробку, только когда чувствовал, что жизнь становится совершенно невыносимой – такой, как сейчас.
Я окончательно запутался. Увольнение с корабля, корпорация, Ловинский и теперь вот еще Илен... В комнате до сих пор, несмотря на кренг, стоял аромат духов. Или так пахли ее губы?
Всего несколько часов понадобилось этой женщине, чтобы обратить мою победу в поражение. Тем не менее, жизнь продолжалась и нужно было принимать какое–то решение.
Ловинский со своим союзом, скорее всего, бросил меня на произвол судьбы.
Или сам попал в беду. В конце концов, никто не мог в открытую бороться с корпорацией.
Работы нет. Вещи и документы для отлета с Лимы, увы, исчезли вместе с Илен, и я остался один на один со своим могущественным противником... Даже если я ошибался, даже если Илен не агент Комора – чтобы найти меня, корпорации не понадобится слишком много времени.
Через несколько часов придется покинуть отель, и я вновь окажусь на улицах Лимы без копейки денег. Три дня назад я начинал именно с этого. Можно попробовать еще раз, но только теперь мне вряд ли удастся уйти дальше подъезда.
– Илен...
По глубине тоски, охватившей меня от одного только вмени этой женщины, я понял, что мое поражение оказалось гораздо значительней, чем я мог предположить.
Сейчас я испытывал раскаяние и стыд, от которых не было никакого толку.
Ведь я знал с самого начала, что веду нечестную игру. Что она не получит от меня нужной информации, в то время как я получил от нее все, чего добивался.
Я вспомнил ее усмешку. Прежде чем уйти, она улыбнулась. Бывают иногда улыбки, когда одной стороной лица человек улыбается чуть больше, чем другой.
Она улыбнулась именно так. Не мне даже – своим мыслям. Невеселая вышла улыбка. А потом взяла и ушла. Ни одного слова упрека, ни одной угрозы – просто встала, взяла сумочку и вышла...
И, словно подводя итоги моим грустным мыслям, за дверью послышался скрип.
Они не стали утруждать себя стуком. Дверь ликвидировали разрядом интерверда. Еще не успело осесть облако пыли, а около меня, с двух сторон, уже стояли одетые в форменные комбинезоны люди.
От кренга реакция замедляется, и время начинает выкидывать странные штуки.
Только что мы были в гостинице, и вот я уже стоял в кабинете секронга Гравса.
Охранники выворачивают мне руки, но мне не больно. После кренга человек еще долго не чувствует боли.
Голова становится кристально ясной, и я понимаю, что этого они не должны знать ни в коем случае – иначе допрос отложат, дождутся, пока я приду в норму...
Я начинаю извиваться ужом, тонко притворно вскрикиваю. Секронг морщится.
– Оставьте нас.
И вот мы одни. Клубы тумана наплывают из углов кабинета. Стены качаются, плывут, я с трудом обретаю почву под ногами. Голос секронга звучит словно из–за стены:
– Тебе разве не сказали, что корпорации нужен штурман?
– Да, мне сказали. – Все мои силы уходят на то, чтобы не грохнуться перед ним на пыльный ковер. Стоять прямо нет сил.
– Тогда в чем дело? Или ты думаешь, что у моих людей есть лишнее время гоняться за тобой по всей Лиме?
– Я не подозревал, подумал, что лично вы... Так высоко я не смел...
У меня заплетается язык, я не имею над собственными словами почти никакой власти. Что я лепечу?! И почему так вялы, нелепы мои движения, жесты, слова?
Почему сознание уходит в почти не осязаемый мир и почему Гравс никак не поймет, что меня необходимо оставить и покое?
– Теперь ты знаешь. Не будем терять времени, – Он идет к столу, протягивает мне магнитокарту. – Подпиши. Это твой контракт. Ты будешь получать сто кредотов в неделю.
Это в четыре раза больше того, что я получал на «Тандере», но цифра не производит на меня никакого впечатления. Я прекрасно осознаю все, что происходит. Я вижу себя словно со стороны: я насосался кренга и подпишу этот чертов контракт, не читая. Потому, что всего важней для меня сейчас покой.
И, потом, человек должен кому–то служить, зарабатывать себе на хлеб. Мне предлагают хлеб с маслом, зачем же отказываться? Я и не отказываюсь. Я даже знаю, что позже, когда действие кренга отпустит меня, я жестоко пожалею об этой минуте, и все же подписываю контракт. Кажется, один раз я уже это сделал... В другое время, в другом месте... Тогда мне, видите ли, захотелось романтики... О чем это я? Ах да, кренг...
Секронг мной доволен. Он прячет магнитокарту в стол. По длинным коридорам меня почти несут на руках.
Через какое–то время я понимаю, что хорошо выспался. Что мне приснился дурацкий сон. И что, наконец, теперь я проснулся в своей каюте на «Тандере». Вот только потолок, пожалуй, низковат. Да и стены... Я чувствую, как холодный пот заливает мне спину. Это не «Тандер»...
Переборки дрожали от ровного гула двигателей. И, значит, мы на форсаже уходили в открытый космос, с каждой секундой все дальше от Лимы, которую я так мечтал покинуть, и от той, что лишь улыбнулась мне на прощанье. В надсадном реве двигателей отчетливо слышались слова, которые она так и не сказала...
«Навсегда!
Навсегда! Навсегда!" И потому, что это было для меня важней всего остального, важней даже желания выяснить, где я нахожусь, по всему этому я понял: ее месть оказалась сильней, чем все, на что она могла рассчитывать, отдавая меня в лапы корпорации.
«Рендболл» был грязным кораблем. Грязным и жестоким. Третью недолю он шел, грубо вспарывая пространство, от пояса внешнего защитного кольца системы Акмы, нимало не заботясь о маскировке. Его капитан привык к безнаказанности. Десятки лот боевые крейсеры империи хозяйничали в этих пространствах, не встречая никакого противодействия. Но времена медленно менялись. Сегодня уже приходилось выполнять некоторые элементарные правила; корабль не мог нести на себе опознавательных знаков Комора, соблюдал радиомолчание в зоне охоты, а дома перестали бурно отмечать их победы, как это бывало раньше. Официально флота «икс» не существовало вообще.
Зато теперь их труд лучше оплачивался, и к концу службы каждый из них, не считая, разумеется, рабостов, мог получить солидный кусок тех благ, добытчиками которых они являлись для Комора. Законные налоги империи сегодня приходилось собирать с помощью боевых кораблей, но в этом не было вины флота. В этом виноваты те, кто не понимал, что только под руководством Комора возможно их нормальное существование. У империи, правда, не осталось внешних врагом, и сама функция защиты приобрела поэтому некую эфемерность, но это уж дело большой политики. Задача флота проще и конкретней: в страхе держать непокорные колонии и продолжать снабжать империю необходимым сырьем, товарами, энергией – всем тем, чем они привыкли пользоваться многие столетия и что, в силу уже одной только этой привычки, безусловно принадлежало им.
Гагаров – капитан «Репдболла» – маленький человечек лет пятидесяти, занимался выверкой курса. Он вовсе не обязан был это делать, но иго штурман, пьяница Горенс, вновь ошибся в счислении на несколько сотых градианта. И теперь выяснилось, что орбита корабля подходит слишком близко к планете. Перемена траектории в гравитационном поле системы – удовольствие слишком дорогое и к тому же небезопасное.
Процедив несколько проклятий, Гагаров решил все оставить как есть, удовлетворившись сознанием того, что это последняя ошибка Горенса. В министерстве кадров их наконец–то снабдили новым классным специалистом.
Неизвестно, правда, каким он окажется в деле. Эти интеллигентные мозгляки с технологических миров и окраинных зон империи слишком часто не могли приспособиться к суровому корабельному быту. Уже через несколько месяцев они ни на что не годились. Их приходилось снова и снова списывать. Впрочем, надо отдать должное министерству флота – оно на это закрывало глаза.
Гагаров жадно всматривался в раскинувшийся на корабельных экранах пейзаж беззащитной планеты. Лакомый кусочек, сверкающий на западе, из затемненной ночной части, заманчивыми блестками городов. Самой планетой, к сожалению, они заняться не смогут.
Вот уже более десяти лет корабли «икс» флота осуществляли свои операции только в открытом космосе, избегая слишком явного вмешательства в дела колоний. Им приходилось довольствоваться сырьем с лимейских рудников, захватом транспортов да редкими экспедициями в отдаленные поселения, слишком уж явно цеплявшиеся за собственную независимость. Время от времени таким поселениям приходилось напоминать, кто является истинным хозяином в этой части космоса.
Командование флота, озабоченное ухудшающейся с каждым годом политической ситуацией, требовало все более строгого соблюдения правил.
Если бы не ошибка штурмана, они смогли бы перехватить очередной акменский транспорт после того, как он войдет в рейсовый режим, в стороне от охраняемых внешними станциями орбитальных трасс. Но проклятый Горенс был пьян в стельку третий день! А чтобы рассчитать маневр корабля в сто тысяч тонн массы покоя в такой близости от планеты, нужен был специалист высокого класса.
Капитан терпеть не мог разговаривать с новичками до тех пор, пока их полностью не подготовят к службе, но сейчас понял, что для нового штурмана придется сделать исключение.
К капитанской рубке меня доставил посыльный. На кораблях класса «Рендболла» это целые апартаменты. Так было и здесь. Ожидая в приемной, я подытожил полученные по дороге впечатления: итак, я все–таки попал на военный имперский крейсер. На один из тех кораблей–призраков, существование которых упорно отрицалось официальной пропагандой Комора.
Название и регистрационный номер крейсера не трудно было установить – они выбивались почти на всем оборудовании. Память услужливо подсказала его энергетический запас: сто сорок тысяч гигаватт. Таких кораблей в реестре империи было всего шесть, не удивительно, что я его запомнил. Я помнил и еще одно немаловажное обстоятельство – «Рендболл» был списан и отправлен на переплавку примерно года два назад, и в настоящий момент официально такого корабля не существовало...
Наконец дежурный офицер по поручениям пригласил меня в приемную. Капитан «Рендболла» восседал за огромным столом, вокруг которого полукругом стояли старинные кресла. На стенах висели картины известных мастеров, и я готов был поклясться – это подлинники. В целом же обстановка кабинета производила впечатление склада антиквариата. Может быть, хозяин пытался воспроизвести интерьер двадцать шестого века, когда в ходу было такое смешение стилей?
Вряд ли. Скорее всего, эти вещи оказались здесь вместе совершенно случайно.
Сам капитан, занятый какими–то терминалами и грудой бумаг, не обращал на меня внимания, слишком явно показывая, как немного значит для него моя особа.
Это был маленький человечек, неряшливо одетый, со сломанной, видимо еще в юности, переносицей. Последующая пластическая операция не удалась, или ее делали дилетанты. Косоглазие осталось, и теперь, когда Гагаров в упор разглядывал собеседника, создавалось странное впечатление, что капитан разговаривает с кем–то невидимым, поскольку оба его глаза смотрели куда угодно, только не на человека, с которым он говорил.
Закончив наконец свои дела, капитан обратился ко мне, так и не предложив сесть.
На торговом флоте не принято навытяжку стоять перед начальством. И хотя «Рендболл» являлся военным кораблем, мне звания никто не присваивал.
Поэтому, едва капитан отложил в сторону свои бумаги, как я позволил себе пересечь его роскошный кабинет и весьма непринужденно развалиться в одном из антикварных кресел.
Он даже поперхнулся от подобной наглости и несколько секунд собирался с мыслями.
Я отметил, что когда он продолжил, у него хватило ума не обсуждать со старшим офицером мелочные вопросы субординации. Я был знаком с табелью о рангах военного флота и знал, что штурман по должности и там считается вторым помощником капитана.
– Из вашего послужного списка видно, что вы исполняли обязанности штурмана на трех кораблях торгового флота. Однако мне неясно, где вы находились в период с тридцать второго по тридцать шестой. Об этих четырех годах здесь нет ни слова! – С неудовольствием он швырнул на стол мою магнитокарту и выжидательно уставился в пространство.
– Прежде чем мы перейдем к обсуждению моего послужного списка, я хотел бы напомнить, что оказался на вашем корабле не по собственной воле.
– Разве вы не подписали контракт?
– От меня добились подписи незаконным путем, воспользовавшись моим беспомощным состоянием.
– Бросьте, Крайнов! То, что вы насосались кренга, – это ваше личное дело.
Подписывали контракт вы совершенно добровольно. К тому же в нашем случае это не имеет ни малейшего значения.
Впервые за время беседы я почувствовал холодок настоящей опасности.
Гагаров знал все обстоятельства моего так называемого найма. И, похоже, его совершенно не интересовало ни мое мнение, ни причина, по которой я очутился у него на борту.
– Вы можете отказаться от своей подписи на контракте в любую минуту. У секронга просто не было времени известить вас об этом.
Жутковатая улыбка Гагарова лишь увеличила мою тревогу, и я молча ожидал продолжения, стараясь ничем не выдать своего волнения.
– Дело в том, что, как мы оба хорошо понимаем, никто не может принудить классного специалиста исполнять свои обязанности силой. Поэтому за вами сохраняется выбор. Более того, если вы будете недостаточно добросовестны, мы сами откажемся от ваших услуг и расторгнем контракт. В таком случае...
– В таком случае? – спросил я, так и не дождавшись продолжения, а Гагаров, полностью насладившись эффектной паузой, неожиданно спросил:
– Сколько вам лет, Крайнов?
– Тридцать пять, насколько я помню... Какое это имеет значение?
– В каком же году вы родились?
– В две тысячи триста восьмом.
– Ну, я так и думал... В личной карточке почему–то пропущена тройка. Ее наверняка выдавали не в нашем ведомстве. У нас за такую небрежность клерков строго наказывают. Например, направляя их на «Рендболл». Здесь они становятся рабостами. Так мы называем тех, кто выполняет тяжелые и опасные поручения.
В радиационных зонах, например.
– Даже в законах Комора использование людей в опасных для жизни местах запрещено!
– Для законов Комора моего корабля попросту не существует. Поэтому у меня здесь действуют спои законы. Я не слышал, чтобы кому–то из рабостов удавалось дожить до ближайшего порта и подать жалобу в суд. – Вновь усмехнувшись своей жутковатой улыбкой, он закончил: – У вас будет возможность обдумать свое положение и принять разумное решение. Я дам вам на размышление ровно... – он взглянул на настенное табло, – двадцать четыре часа. Как раз столько времени понадобится, чтобы закончить разворот и выйти в точку встречи с кораблем, который я собираюсь захватить. К этому времени у меня будет либо новый штурман, либо еще один рабост. – Он придавил ладонью панель стола, и внезапно появившиеся за моей спиной охранники не оставили ни малейшего сомнения в том, что разговор закончен.

© Евгений Гуляковский

 
 < Предыдущая  Следующая > 

  The text2html v1.4.6 is executed at 5/2/2002 by KRM ©


 Новинки  |  Каталог  |  Рейтинг  |  Текстографии  |  Прием книг  |  Кто автор?  |  Писатели  |  Премии  |  Словарь
Русская фантастика
Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.
 
Stars Rambler's Top100 TopList