Ничто не повторится
На него, прищурясь, засунув руки в карманы обыкновенного светлого плаща,
смотрел Дервиш, отец Дианы. Путешественник и исследователь.
– Здравствуй, невыключенный. Вот мы и встретились. Не рад?
– Здравствуйте, – невнятно пробормотал Стас, оглянулся на замершую на
экране картину. – Это ваших рук дело?
– Я всего лишь удлинил одну секунду для нашей встречи. На мой взгляд, нам
стоит побеседовать.
– О чем?
– О тебе, о твоем задании.
– О каком таком... задании?
– Ты бал назначен главным ^исполнителем
сложного тренда для коррекции Регулюма, но не прошел испытательный тест.
– Кем назначен? – Стас ошеломленно заглянул в глаза гостя. – Почему не
прошел? Дервиш усмехнулся.
– СТАБС изжил себя. Система Равновесия в вашем Регулюме (Стас отметил про
себя эту обмолвку: в вашем...) должна быть иной. Но для этого
необязательно уничтожать стратегал.
– Мы думали...
– Я знаю, что вы думали. Моя дочь очень решительная молодая особа, но
иногда допускает просчеты, ее надо вовремя останавливать.
– Идея уничтожения стратегала принадлежала не ей.
– Я знаю, кому принадлежала идея. Дело в том, что, уничтожив матричный
геном Регулюма, вы лишаете его детерминированности. Иными словами –
отбираете возможность коррекции, бросаете в непредсказуемое пространство
энтропийного скатывания и событийной неопределенности. Уже нельзя будет
вернуться в прошлое и откорректировать реальность таким образом, чтобы
избежать всеобщей гибели в ядерной или иной войне. Ничто уже не повторится.
Стас помолчал.
– Должны быть другие способы избежать этого...
– Вера, надежда, любовь... Но люди их, к сожалению, не нашли. Поэтому
стратегал и начал свертку Регулюма.
– Значит, мы решили правильно? Уничтожив стратегал, мы даем шанс
цивилизации выжить. Дервиш покачал головой.
– Процесс зашел слишком далеко и к середине нашего века закончится.
Человечество прекратит существование, Регулюм выродится в сверхплотный
односторонний объект, в «струну», каких во Вселенной великое множество.
–Значит, мы... обречены? И ничего нельзя сделать? А если уничтожить не
стратежал, а хроногенератор? Чтобы Равновесие не вмешивалось в прошлое...
– Хроногенератор – это неустройство, не машина, не система, это – закон, в
соответствии с ним был задуман ваш мир – Регулюм, в соответствии с ним
работает геном Регулюма – стратегал, в соответствии с ним появилась жизнь
в Солнечной системе. Его нельзя уничтожить, его можно только изменить.
– Как?!
Дервиш прошелся по залу, совсем не подскакивая при каждом шаге, словно
сила тяжести под ним была нормальной, сел в кресло, которое занимала
Диана, посмотрел на Станислава снизу вверх.
– Садись, у нас еще есть время. Дело в том, что на свой вопрос ты должен
был ответить сам. В соответствии с заданием ты и должен был изменить закон
хроноинверсии. Тебе были даны знания и опыт инбы, эйконал его обережника,
Знания Бездн, наконец, которые содержат все ответы на все вопросы, в том
числе и как спасти Регулюм от распада. Или, скажем, любого человека в
Регулюме. Дарью Страшко, к примеру. Но ты не пошел дальше того, чтобы
заиметь волевую власть над физикой мира. Ведь так? Помнишь дорогу в
никуда, где мы встретились впервые? Пройди ты по ней до конца, мы бы
сейчас не оказались здесь в драматичной ситуации. Но ты не рискнул идти
дальше, испугавшись дракона, стерегущего дорогу к истинным Знаниям Бездн.
А ведь дракон тот был – твой собственный страх и ничего более.
Стас открыл рот, чтобы возразить, и закрыл. Слов не было. Дервиш был прав.
Отец Дианы снова усмехнулся, снисходительно и терпеливо, но без насмешки.
– ИЗАР правильно оценил тебя, докладывая Генсеку Метакона о ситуации в
Регулюме. Ты им не опасен.
Наступило молчание. Залившийся краской, вспотевший Стас отвернулся,
пытаясь найти нужные оправдания, и не находил. Наконец пробормотал через
силу:
– Значит, все было рассчитано заранее? Моя встреча с инбой... с Дианой...
работа на Равновесие... может быть, и эта наша встреча запрограммирована?
– Тебе дали шанс реализовать свои творческие возможности, парень, а они у
тебя имеются, но ты им не воспользовался; Во всяком случае, до конца. Твоя
идея передать свои. знания другому человеку – идея труса. Разве не так?
Стас вскинул голову, как от пощечины, облизнул пересохшие губы, но не
ответил. На глаза вдруг набежали слезы.
– Я сделал все... что мог...
– Не все, Слава, не все. Ты мог спасти ту Дарью, первую, но не хватило
упрямства, ты мог не подставлять Вадима Борича, человека сильного,
смелого, но не обладающего способностями абсолютника, и все же увлек за
собой, ты мог не слушать мою дочь, слишком активную и агрессивную, но
предпочел подчиняться, чтобы не брать на себя ответственность, а когда
взял – как в случае с этой древней межзвездной развалиной – сделал ошибку.
У тебя открывалось много иных возможностей поучиться и стать вровень с
теми, кто знает – когда и во что вмешиваться, но ты их упустил.
Стас проглотил ком в горле, его душили слезы, но он ничего не мог с собой
поделать. Потому что, несмотря на обиду, понимал всю злую суть и правду
того, что ему говорили.
– Вы не имели права.... без моего согласия... делать из меня агента...
какой–то там «божественной администрации»...
– Вот тут ты прав, каюсь. Но ведь и мы – существа конечные и способные
ошибаться. Один лишь Создатель не ошибается.
– Даша... тоже предусмотрена вашим планом?
– Достаточно того, что она предусмотрена тобой. Береги ее, потому что в
этом мире уже действительно ничто никогда не повторится.
Стас вскинул на Дервиша враз высохшие глаза.
– Почему?!
– Разве ты не намерен довести дело до конца?
– Но я же... а разве это... вы меня отпускаете на свободу?!
Дервиш мягко рассмеялся.
– Свобода зависит только от нас самих. Делай свое дело и помни, что от
тебя зависит будущее не только всей цивилизации – иной раз мы за лесом не
видим деревьев, – но и будущее твоих близких. Прощай, невыключенный.
– Прощайте, – пробормотал осоловелый Стас. – Я попытаюсь понять... почему
все так... я справлюсь, вот увидите!
– Надеюсь, – улыбнулся Дервиш, начиная таять в воздухе.
– Постойте! – вспомнил Стас, вскакивая и поднимаясь от толчка над полом. –
Кто вы на самом деле?
– Ангел – мое настоящее имя, – долетел ответ, и Дервиша не стало.
Стас невольно оглянулся, словно надеялся увидеть собеседника за спиной,
покачал головой, успокаиваясь, подплыл к креслу и сел, откидывая голову
так, чтобы виден был весь приближавшийся Марс.
Что ж, подумал он с какой–то новой верой в свои силы, ничто не повторится
– ничто и не обесценится. Кажется, мне дали еще один шанс исправиться. Не
подвести бы... Вперед, невыключенный?
