Жуковка. Федотов
Голова гудела от обилия сообщений, цифр, таблиц и символов, но
Ираклий все же заставил себя довести анализ обстановки до конца и снова
подсел к компьютеру, поблагодарив заместителя за чашку кофе. Вывел на
экран список лиц, имеющих хоть какое–то отношение к секретной лаборатории
в Жуковских лесах и откинулся на спинку стула, разглядывая фамилии. Первой
в этом списке стояла фамилия мэра Брянска Георгия Мокшина.
– Все его связи нам недоступны, – сказал Корнеев, пристроившись за
спиной Ираклия. – Но и так ясно, что он осуществляет тыловое обеспечение
секретных баз. Для того и поставлен наверху. А вся его коммерческая
деятельность и строительные программы – всего лишь прикрытие, дающее
определенную свободу действий.
– У прокуратуры на него ничего нет, а между тем он напрямую связан с
криминальным миром Брянска.
– Значит, прокурор области тоже в его команде, только и всего. Если
уж он всю губернскую милицию купил и подкармливает постоянно, то должен
быть последовательным. Далеко пойдет парень, если не остановят. Судя по
замашкам, он явно хочет играть более важную роль в дележе будущего пирога
власти.
Ираклий подвел курсор к фамилии Дубневич и нажал ввод. Компьютер
послушно развернул досье на заместителя начальника штаба округа. Некоторое
время президент Ордена чести и его зам рассматривали волевое тяжелое лицо
полковника и читали его послужной список, потом Корнеев пробормотал:
– Выдающаяся личность... с замашками министра. Курирует все военные
объекты на территории области, в том числе секретные.
– Вы проверили, что за база расположена в Унече, куда он летал
сегодня днем?
– С виду – обычная воинская мотострелковая часть, но вот охраняется
она по высшему разряду, с применением новейших технических средств. Но
самое интересное в другом: все военнослужащие носят необычные береты –
зеленые, с двуглавым серебряным орлом и буквами РЛ.
– Российский Легион?
– Очевидно. И зона в лесу за Ковалями тоже принадлежит Легиону,
охраняют ее те же мальчики в камуфляже с такими же беретами. Ты давал
запрос в контору по Дубневичу?
– Дважды, шеф как воды в рот набрал. Попробую еще раз.
Ираклий вывел на экран аббревиатуру ФУМБЭП, под ней появился список
деятелей управления, посещавших Брянскую губернию. Среди фамилий известных
медицинских светил стояли две фамилии, не обремененные особенными
заслугами и степенями: генералмайор юстиции Мстислав Калинович Джехангир и
Умар Гасанович Тимергалин. Но если на Тимергалина кое–какие данные
имелись: экстрасенс, целитель, врачпсихиатр одной из Московских клиник, –
то о Джехангире было известно лишь то, что он в прошлом – известный тренер
по айкидо и каратэ. Чем он занимается в настоящее время, где получил
юридическое образование и какое отношение имеет к ФУМБЭП, Ираклий не знал.
Его запросы в информбюро военной контрразведки относительно личности
Джехангира остался без ответа.
– Как там наш гость? – отвлекся от экрана магистр Ордена.
– Спит, – усмехнулся Корнеев. – По его просьбе мы съездили к его дяде
Ивану и привезли ему флакон какого–то зелья, которое он назвал ерофеичем.
Знаешь, я такого еще не видел: он сделал глоток и буквально возродился,
ожил, засветился, ощутил прилив сил. Сам встал, умылся, поел... и снова
отрубился, но уже как совершенно здоровый человек.
– Что еще за «ерофеич»? Самогон, спиртовая настойка на травах, отвар?
– Не знаю, не пробовал.
– А зря, надо было попросить и испытать. Ладно, пусть спит, рано
утром мы его вывезем отсюда.
У Корнеева запищала в ухе рация. Он выслушал сообщение, нахмурился,
спросил:
– Где они сейчас? – Получил ответ, повернулся к Ираклию. – Ребята
засекли встречу скинхэдов с некими неизвестными, прилетевшими на
«вертушке». Близко подойти им не удалось, но судя по камуфляжу «вертушки»
– новейший «Кашестидесятый» – это какие–то военспецы.
– Когда произошла встреча?
– Час назад на территории лесопилки.
– Почему же твои орлы не сообщили сразу?
– Пытались подобраться к прилетевшим на дистанцию прослушивания.
– Значит, бритоголовые...
– Я тебе давно говорил, что их надо брать. Слишком часто их видели
возле ДК и на Воропаева.
– Нас тут же вычислили бы.
– Нас и так вычислили... – Корнеев не договорил. Вспыхнул экран
стоящего на отдельном столике монитора связи, на руководителей Ордена
глянуло лицо начальника охраны Брайдера:
– ДК окружают какие–то люди в камуфляже.
Федотов и Корнеев переглянулись.
– Сколько их?
– Человек десять–двенадцать. По повадкам – армейский спецназ. Что
будем делать?
– Нас шестеро, отобъемся. – Корнеев бросился к двери, но был
остановлен Ираклием.
– Не гони лошадей, майор. Начнем пробиваться, сразу дадим повод
обвинить нас в сопротивлении властям. Пусть начинают свою операцию. Мы их
впустим без сопротивления. Ни на одну грубость не отвечать. – Федотов
улыбнулся, видя растерянность на лице заместителя. – Как только мы усыпим
их бдительность, я дам сигнал, но прежде следует убедиться в серьезности
обвинений. Проинструктируйте охранников. Все ясно?
– Так точно, – ответил Брайдер; монитор погас.
– Предупреди на всякий пожарный Крутова, – продолжал Ираклий. – Пусть
подготовится к маневру.
Корнеев кивнул, помедлил и вышел, все еще сомневаясь в правильности
принятого решения. Федотов включил программу, стирающую все оперативные
файлы в памяти компьютера, – никаких бумажных документов, по которым
сможно было бы оценить род его настоящей деятельности, он не держал, – и
вызвал Москву по каналу спутниковой связи. Начальник военной контрразведки
генерал Мячин отозвался через две минуты:
– Первый у аппарата. Кто говорит?
– «Брянский волк».
– А, Федотов? Почему по прямому?
– Офис окружен, Евгений Михайлович, нет времени на раскрутку
имейловых прибамбасов. Скорее всего нас вычислили, причем не без помощи
коллег.
– Что ты имеешь в виду?
– Я давал запросы на поиск информации по Дубневичу и Мокшину, а
вместо ответов получил слежку. Это как понимать?
Генерал помолчал.
– Сворачивай операцию в районе, Ираклий Кириллович. Тебе все равно
завтра сообщили бы, но коль уж ты сам дозвонился... короче, мы получили
разъяснение сверху... ну, ты понимаешь... что Брянская аномалия... гмгм,
курируется на самом высоком уровне.
– Президентом, что ли? – бесстрастно осведомился Федотов.
– Ну, не президентом, но людьми около него... исполняй, полковник! –
внезапно рассердился Мячин. – Нам в Жуковском районе делать нечего. А тебя
уже ждет работа в Туле.
Связь прервалась. Вошедший в этот момент Корнеев с удивлением увидел
на лице своего всегда уравновешенного хладнокровного командира гримасу
отвращения.
– Что тебе сказали?
– Ничего хорошего, майор. Нас просто сдали, вот и все.
Выкарабкивайтесь, мол, сами, полковник, сворачивайте работу.
– Как это сворачивать?
Федотов посмотрел в глаза заместителя, лицо его разгладилось, снова
стало спокойным.
– А с другой стороны нам развязали руки, майор. Будем драться.
Давай–ка сделаем вид, что мы озабочены делами Ордена, пока у нас есть
время.
Он вставил в дисковод дискету и быстро переписал в память компьютера
файлы, касающиеся работы Ордена чести, а потом вывел на экран игрушку и
углубился в проводку героя по лабиринтам заколдованной крепости. Корнеев
не мешал, аккуратно заполняя за соседним столом план работы филиала на
неделю вперед.
Атака неизвестного спецназа началась ровно в половине одиннадцатого,
аккурат в тот момент, когда Ираклий перешел со своим героем на второй
уровень игры.
Нападавшие ворвались в офис сразу с трех сторон: в коридор со стороны
главного входа, в дверь со стороны запасного выхода и в окном – прыжком с
крыши на специальном тросике. Однако их оперативно–страховочные
мероприятия: грозные крики «лежать!", «на пол!", «к стене!", специальные
позы – полуприсед, пистолеты в обеих руках вытянуты вперед, готовность
немедленно открыть огонь, – оказались излишними. Никто десантников в
камуфляже, с вязаными шапочками на головах, с автоматами в руках, не
встречал, никто не сопротивлялся, двое охранников офиса, играющие в
шахматы за стойкой турникета, тотчас же подняли руки и легли на пол, еще
двое, выглянувшие на шум из дежурки, так же не оказали сопротивления, а
хозяин офиса, азартно расправлявшийся с нечистью на экране компьютера,
лишь повернул голову к ворвавшимся в кабинет спецназовцам и спокойно, с
легким удивлением, спросил:
– В чем дело, господа?
– Встать! – рявкнул первый из штурмовиков. – Руки за голову!
Ираклий глянул с иронией, встал, сцепил пальцы на затылке.
– В чем все–таки дело, господа омоновцы? Или кто вы там? Нас опять
выселяют вопреки закону?
– Молчать! Лицом к стене!
– А начальство у вас имеется? Можно с ним побалакать?
– Тебе сказано – к стене! – Верзила в камуфляже шагнул к Федотову,
взмахнул прикладом автоматам, норовя попасть Ираклию в челюсть, но
промахнулся. Озлившись, ударил его в лицо, снова не попал, и в это время в
кабинете появился еще один человек, лицо которого ни с чьим спутать было
невозможно, – полковник Дубневич.
– Отставить! – негромко сказал он.
Верзила нехотя опустил автомат, отступил в сторону.
– Выйдите. Оба.
Десантники молча повиновались. Дубневич и Федотов остались в кабинете
с глазу на глаз, не торопясь начинать переговоры, присматриваясь друг к
другу, оценивая внутренние резервы воли и выносливости. Потом Ираклий, на
чьей стороне в данный момент было небольшое психологическое преимущество,
вежливо произнес:
– Можно, я опущу руки?
– Да, конечно, – сделал небрежный жест Дубневич. – Мне нравится, как
вы держитесь. Умеете проигрывать.
– Убей меня Бог, не понимаю, о чем вы, – спокойно сказал Ираклий. –
Разрешите узнать, кого вы представляете и по какому праву вторглись в
пределы частного владения? Я думал, проблема с арендой решена, мне
разрешили пользоваться этим помещением до конца года. Или у местного
начальства снова поменялось настроение?
– Не имею к местному начальству никакого отношения. Да вы садитесь,
господин Федотов, в ногах правды нет, а разговор нам предстоит долгий...
если только вы не станете прикидываться казанской сиротой.
– Казанской не стану, – согласился Ираклий, усаживаясь за свой стол.
– Но все же требую объяснить...
– Требовать буду я, вы будете отвечать на вопросы. Попробуете
рассказать мне сказку про белого бычка, я применю вот это. – Дубневич
вытащил необычной формы пистолет с толстым дулом, в котором не было
пулевого канала. – Узнаете?
– Что это? – с абсолютно естественным любопытством спросил Ираклий,
хотя внутри у него все напряглось; он явно проигрывал, и теперь надо было
не упустить момент контратаки, потому что допроса с применением
псигенератора он мог не выдержать, несмотря на специальный тренинг и
природную силу воли. Хотя, может быть, еще есть шанс договориться? –
пришла мысль. Если на самом верху, как уверял генерал Мячин, все
договорились и лаборатория как бы перешла в другое подчинение, в область
оборонки, то об этом и Дубневич должен знать?..
– Это газовый пистолет? – продолжал Ираклий. – Или что–то вроде
электрошокера?
Дубневич поморщился.
– Перестаньте паясничать, Федотов. Ваши люди захватили один «глушак»
на полигоне во время последней и совершенно нелепой, кстати сказать,
разведки боем. Тоньше надо играть, господин резидент контрразведки.
Кстати, полковнику Крутову вы помогли скрыться?
– По–моему, вы ошибаетесь, – покачал головой Ираклий с сожалением. –
Мои люди никогда и нигде не проводили разведку боем. Им это ни к чему.
– Возможно, – легко согласился Дубневич. – Значит, это все–таки были
«мстители». Но ведь «глушак» теперь у вас? Вместе с Крутовым.
– Вы ошибаетесь, – повторил Федотов тем же тоном. – С полковником
Крутовым я знаком, это верно, вместе имели честь сидеть в Жуковском СИЗО,
но я не имею ни малейшего понятия, где он сейчас. Точно так же я не имею
ни малейшего представления, что такое «глушак». Почему он должен
находиться именно у меня, магистра Жуковского филиала Международного
Ордена чести? Если хотите, обыщите офис, но уверяю вас...
– Может быть, он и не здесь, – кивнул Дубневич, брезгливо разглядывая
хозяина кабинета, – а на квартире на улице Мальцева. Или в доме на
Воропаева. Мы естественно поищем. Но лучше бы вы сами сказали, где он.
Понимаешь, Ираклий Кириллович, – перешел полковник на «ты»,шевельнув
стволом «глушака», – против «ЗГ» нет защиты, он ломает волю и развязывает
языки лучше любого наркотика. А самостоятельно восстановиться после
облучения очень трудно, почти невозможно, неподготовленные люди в конце
концов деградируют, становятся идиотами.
– Как вы сказали – «ЗГ»? – переспросил Ираклий с выражением детского
любопытства на лице.
Дубневич нахмурился, потом усмехнулся.
– Вы неплохой актер, Федотов. «ЗГ» – это аббревиатура слов
«зомби–генератор», так наши яйцеголовые умники назвали первый опытный
образец психотронного генератора, «глушак» его младший брат, подавитель
воли. Кстати, очень точный термин.
– Не сомневаюсь. Однако при чем тут все же мы, работники
неполитической общественной организации Орден чести?
Лицо Дубневича отяжелело, взгляд стал жестким, угрожающим.
– По–видимому, откровенного разговора у нас не получится. Я думал, мы
сразу поймем друг друга. Кто вы по званию? Капитан, майор?
– Полковник, – с улыбкой сказал Ираклий.
– Да, похоже, именно такая крупная птица и должна была свить здесь
гнездо, уж больно уровень внедрения высокий и прикрытие отличное. Вы здесь
уже полгода работаете, а мы толькотолько зашевелились. Если бы не...
кое–какие обстоятельства...
– Например, утечка информации из Москвы.
– Нам намекнули... но в принципе – да, конечно, в вашем аппарате есть
и наши люди.
– Наши – это чьи конкретно?
– А вы еще не выяснили?
– Российский Легион?
– Российский Легион лишь вершина айсберга, дорогой полковник, его
военная основа, обеспечивающая устойчивость и охрану тайны, подводная же
часть айсберга называется РВС – Реввоенсовет. Неужто не докопались?
– А зачем Реввоенсовету понадобились «зомби–генераторы»? Ведь у вас
сила – Легион.
– Мы не хотим войны, – веско проговорил полковник, явно повторяя
чьи–то слова. – Революцию можно совершить бескровно. Власть в стране
менять не обязательно, достаточно изменить мировоззрение существующей
власти, поменять ее программу.
– Понятно. Значит, вы – новые русские революционеры. Насколько мне
помнится определение, революция – это способ перехода от исторически
отжившей общественно–экономической формации к более прогрессивной,
коренной качественный переворот во всей социально–экономической системе
общества. Какая же формация вам кажется более прогрессивной, чем ныне
существующая? Коммунистическая?
– Диктатура на базе коммунистических отношений. До сих пор идеалы
коммунизма извращались всеми, кто приходил к власти, мы этого не допустим.
– Что ж, отличная идея. Можете сказать, чья?
– Существует председатель РВС...
– Джехангир?
Дубневич с неподдельным интересом посмотрел на малоподвижное лицо
Ираклия.
– Вы знаете Джехангира? Браво! Но Мстислав Калинович всего лишь
командующий Легионом в масштабе государства, председатель Реввоенсовета
другой человек.
– А вы какое занимаете место в иерархии РВС?
– Я командую бригадой Легиона в Брянской области, имею звание
генерала.
– Поздравляю. И зачем вы мне все это рассказываете, генерал?
Надеетесь на сотрудничество? Вербуете?
Дубневич покачал головой.
– Еще день назад я бы предложил тебе сотрудничать с нами, полковник.
Но обстоятельства изменились. Благодаря вмешательству «мстителей» и
полковника Крутова в наши местные разборки наметилась нежелательная утечка
информации о деятельности объекта...
– Лаборатории?
– Приходится принимать меры.
– То есть вызывать службу ликвидации?
– Мы называем ее командой «зачистки».
– Возглавляете команду тоже вы?
– Если этого требуют обстоятельства.
– Так что же, у меня нет никаких шансов? И вас не остановит, что я –
полковник военной контрразведки ФСБ?
– Боюсь, что нет. Ведь вы просто исчезнете, а мы постараемся, чтобы
тело не нашли.
– А если я соглашусь работать на вас?
Дубневич пристально глянул в глаза Федотова. Было видно, что он
колеблется, что–то решает в уме.
– Хорошо, я сведу тебя с человеком, который решит твою судьбу, но
только при одном условии: ты отдаешь мне похищенный «глушак» и
представляешь всю информацию о своей работе здесь.
– Тогда извольте выслушать встречные условия, генерал. Вы отпускаете
моих людей, сводите сначала меня с тем человеком, от которого зависит моя
судьба, а уж потом я отдам «глушак» и все остальное. Вы же понимаете, что
без гарантий такие сделки не делаются.
Дубневич встал, навис горой над столом, сузил глаза.
– Вот что, полковник, тут я решаю, что надо делать в первую очередь,
а что во вторую. Или ты подчиняешься или...
– Понял, беру возражения назад. Придется верить вам на слово. –
Ираклий встал, опять сцепил руки на затылке. – Пойдемте.
– Куда? – насторожился Дубневич, приподнимая дуло «глушака».
– Что ж вы думаете, я прячу такие важные улики, как «глушак», в
офисе? Он у меня в тайнике, ждет посыльного.
Ираклий, не дожидаясь ответа полковника, двинулся к двери кабинета.
Дубневич в нерешительности шагнул следом, и это промедление стоило ему
победы.
Что случилось, он так и не понял. Спина президента Ордена чести
впереди вдруг исчезла, «глушак» из руки выскочил, как живой, а потом
тяжелый удар потряс голову и всю нервную систему полковника, и ему все
стало безразлично.
Ираклий замер над телом упавшего Дубневича, прислушиваясь к звукам,
долетавшим из коридора, отобрал у него второй пистолет, быстро подошел к
монитору и, включив громкоговорящую связь, произнес одно слово:
– Буза!
Это было ключевое слово запуска программы сопротивления.
После этого Ираклий взял свой «глушак», вышел в коридор и разрядил
оба псигенератора в ликвидаторов Дубневича, томящихся за дверью. И тотчас
же смирно лежащие на полу охранники офиса, они же – сотрудники опергруппы
контрразведки, подчиненной Федотову на время проведения следственных
мероприятий в Брянской области, включились в процесс.
Парни из команды «зачистки» Российского Легиона были опытными
специалистами своего дела, но и они слегка расслабились, убаюканные мирным
поведением побежденных и их безнадежным с точки зрения победителей
положением. Поэтому атака контрразведчиков оказалась для них неожиданной.
Они начали сопротивляться лишь спустя несколько мгновений, но было уже
поздно, оперативники Корнеева имели не меньший опыт боевых действий, а по
части знания рукопашного боя могли дать ликвидаторам фору.
Бой закончился через три секунды. Семеро ликвидаторов оказались
обезоружены и обездвижены, четверо из них потеряли сознание от разрядов
«глушаков», один был убит, но оставались еще их приятели вне здания ДК и
теперь надо было пройти мимо них незамеченными.
– Гасим свет, прыгаем в окна и – тютю... – предложил Корнеев. – Их
осталось всего человек пять, не больше, в крайнем случае возьмем всех на
штык.
– Это армейский спецназ, майор, они наверняка подстраховали себя,
держат под прицелом окна и двери.
– Тогда единственный путь – на чердак через служебку.
– Пошли.
Оперативники Корнеева погасили свет в служебном помещении, чтобы их
нельзя было увидеть снаружи, вскрыли в потолке замаскированный люк на
чердак и один за другим начали подниматься в проем. В комнате оставались
трое – Корнеев, Федотов и его телохранитель, когда в коридор ворвались
двое ликвидаторов Дубневича, почуявшие неладное. Бросив взгляд на тела
товарищей, они с ходу ударили из автоматов по дверям кабинетов, привыкнув
реагировать на опасность только таким образом. В то же мгновение начали
стрельбу по окнам офиса и те профессионалы «зачистки», что стерегли
команду Федотова снаружи.
Телохранитель Ираклия погиб сразу, получив с десяток пуль в грудь и
живот. Корнеева ранило в голову пулей с улицы, Ираклию тоже достались две
пули – в шею и в плечо, поэтому он потерял сознание не сразу, успев
выстрелить в коридор из «глушака». Огонь из коридора прекратился, можно
было отступать, но сил уже не хватало, боль туманила кружившуюся голову,
кровь из пробитой шеи толчками выплескивалась на рубашку, стекала по груди
и спине, а вместе с ней уходила и жизнь.
Ираклий последней вспышкой сознания выбросил из окна один из
«глушаков», сел на пол, потом лег и перевернулся на спину. Голова
кружилась все сильней, но он все же смог мысленно произнести мантру,
останавливающую кровотечение. Произнося последние слова мантры: лунггом
ин–„–до, – он почувствовал умиротворение и заставил глаза остаться
открытыми. Сознание померкло...
Когда в помещение заглянул телохранитель Дубневича, он увидел три
неподвижных окровавленных тела, подержал их под дулом автомата и отступил
в коридор.
– Трупы, товарищ полковник.
В комнату, тяжело ступая, вошел Дубневич с бледным землистым лицом,
еще не полностью пришедший в себя после укола, снимающего психическую
блокаду от разряда «глушака». Постоял над лежащим навзничь с открытыми
глазами Федотовым, сплюнул.
– Их здесь трое. Где остальные?
– Ушли через чердак на крышу, там их и сняли.
– Хорошо. Убираемся отсюда.
– Там милиция подъехала...
– Я сейчас спущусь.
– А их куда?
– Вот милиция и похоронит. – Дубневич помял лицо ладонями, все еще
глядя на умиротворенное лицо магистра Ордена чести, покачал головой. – Ах,
полковник, полковник, ну почему ты такой несговорчивый? Что я теперь
предъявлю Джехангиру? – Он вышел из служебной комнаты. – Сколько человек
мы потеряли?
– Двоих, Чешко и Громова, товарищ полковник. Еще пятеро попали под
«глушак», но уже отходят.
– По машинам. Поедем на Мальцева, а потом на Воропаева...
Стуча ботинками, спецназ Дубневича покинул офис Ордена чести, унося
погибших ликвидаторов. На короткое время в Доме культуры установилась
тишина, лишь снаружи доносились возбужденные голоса, да ворчали двигатели
нескольких автомашин.
Федотов зашевелился, моргнул дважды, слезами промывая глаза, повернул
голову и встретил затуманенный взгляд Корнеева.
– У нас всего две минуты, командир, сейчас сюда заявится доблестная
жуковская милиция.
– Я думал, тебя убили.
– Хрен меня убьешь одной пулей! Череп крепкий, а вмес–то мозгов одна
кость.
– Тогда все в порядке. Помоги–ка...
Майор с залитым кровью лицом, – пуля пропахала голову прямо надо лбом
и вырвала длинную полоску кожи с волосами, сделав аккуратный пробор, –
помог Ираклию встать, и они, ковыляя, поддерживая друг друга, кое–как
добрались до запасного выхода с сорваннной дверью. Сошли по лестнице вниз,
пересекли холл и затаились в туалете на первом этаже.
Суматоха возле Дома культуры несколько улеглась, но прибывший по
тревоге отряд ОМОНа и сотрудники милиции продолжали носиться вверх и вниз
по двум лестницам, бухая ботинками и сапогами, таскали тела погибших
охранников Ордена, обыскивали помещения на втором этаже, потом на первом,
однако в туалет с табличкой «не работает» заглянуть так и не удосужились.
К двенадцати часам ночи шум стал стихать. Забрав трупы, омоновцы
опечатали офис Ордена и удалились. Еще некоторое время слышались голоса
примчавшихся на выстрелы владельцев других офисов, арендующих помещения на
первом этаже ДК, затем все окончательно стихло. Домом культуры завладела
мрачная, пропитанная пороховой гарью тишина.
– Уходим, – шепнул Корнеев. – Я открыл окно.
– Подожди, – отозвался Ираклий, все это время просидевший у стены в
позе горы и пытавшийся подпитаться энергией с помощью медитационной
техники лунггом; кровотечение из ран ему удалось остановить давно, однако
вынуть пулю из плеча и заштопать дырки в шее и плече усилием воли он не
смог. – Поищи пистолет...
– На кой черт тебе сейчас пистолет?! У меня есть...
– Это псигенератор... я выбросил его из окна служебки, сориентируйся,
куда он мог упасть.
– Его наверное давно нашли бойцы полковника.
– Поищи.
Корнеев вылез в окно, пропадал минут десять, потом в проеме окна
появилась его голова.
– Порядок, нашел! Давай руку.
Федотов с трудом взобрался на подоконник, с помощью майора сполз
вниз, на асфальтовую полоску вдоль стены здания, выпрямился, шепча что–то
сквозь зубы.
– Что? – не понял Корнеев, наклонившись к нему.
– Это стихи... я вспомнил... у меня друг – поэт, у него есть такие
строки:
С волками выть по–волчьи не привык,
Хотя всегда отчаянно кусался.
Я под ударами не сдался и не сник,
И сквозь флажки, израненный, прорвался...
