Мейдер Против Манипула
В квартиру Балашовых бандиты Узбека ворвались в два часа ночи. Дверь
хозяин квартиры недавно поменял на металлическую, но мастера, делавшие и
устанавливавшие дверь, были связаны с бандой, и проблем с открыванием не
возникло. В налете на квартиру бизнесмена, из которого надо было выбить
долг в тридцать тысяч долларов, сам Узбек (кличку он получил за узкие
глаза и острые скулы, хотя по паспорту звался Федором Кузьмичем
Шаповаловым) не участвовал, но ждал группу в лесу, возле сторожки, где
банда хранила инструмент для пыток.
Несмотря на мольбы Балашова и клятвы все отдать в течение двух дней,
его семью: жену, шестидесятипятилетних мать и отца, семилетнего сына,
привезли к бревенчатой сторожке и первым делом подвесили всех за ноги к
ветвям деревьев. Потом за дело взялся Шура Палькин по прозвищу Бык. Два
года назад он освободился из Колымских лагерей, где сидел за то, что облил
бензином человека и поджег. В банде же он прославился виртуозным владением
паяльной лампой, а также тем, что многим жертвам своим выплескивал в лицо
расплавленный битум. Изредка он пользовался и своим старым приемом: звонил
в квартиру, и когда ничего не подозревавший гражданин открывал дверь,
Бык выплескивал на него из кружки бензин и поджигал.
Возле сторожки Шура Палькин действовал разнообразней, во всю «мощь»
своей ущербной больной фантазии. Заклеив жертвам скотчем рты, он разжигал
под висящими людьми костры и подкладывал дрова до тех пор, пока у тех не
начинали трещать волосы. Завязывал вокруг шей висящих шнуры, пропитанные
спиртом или бензином, и поджигал. Привязывал к рукам тяжести, пока не
обламывались ветви деревьев и жертва не падала на угли костра. Надевал на
головы надутый полиэтиленовый мешок, завязывал, ждал, пока лицо жертвы не
посинеет, и протыкал пакет сигаретой. Это называлось у него «запустить
воздушный шар». А то просто давал в руки лопату и приказывал жертве копать
себе могилу. Таких ям в окрестностях сторожки насчитывалось уже десятка
два. Но самым любимым способом развязывания языков был у Быка один,
называемый «похоронами». Он запихивал людей в гроб, заколачивал гвоздями
крышку и начинал пилить доски двуручной пилой.
С семьей Балашова работал он именно таким образом. «Сжалился» только
над сыном бизнесмена: привязал его к стволу сосны и заставил смотреть, как
он «хоронит» мать и отца.
Через час «работа» закончилась, Балашов сдал своих коллег из фирмы
«Карачарово и К», торгующей компьютерами и аксессуарами к ним, рассказал,
где прячет «резервные» деньги, и пообещал через два дня отдать долг
«дружеской» фирме, заказавшей выбивал. После этого семью отвезли к
кольцевой дороге со стороны Каширского шоссе и оставили избитых,
обессиленных, буквально поседевших и постаревших людей у обочины.
Факт этот стал известен Василию спустя сутки после случившегося, и
уже к среде пятого июня он подготовил план бандлика операции по
уничтожению банды Узбека, имевшей в милиции своих покровителей, на счету
которой было уже не менее трех десятков разбойных нападений на
мелкооптовых торговцев и бизнесменов средней руки, не заявлявших о
нападениях в милицию по причине не полной законности своих доходов.
Пора завязывать с этими силовыми акциями, сказал Василию
Самандар, провожая Котова к машине с мейдером. Бороться с криминалом на
этом уровне бесполезно, до уровня прежнего «чистилища», возглавляемого
Тарасом Горшиным, нам все равно не подняться.
Больно вы пессимистичны сегодня, Вахид Тожиевич, прищурился
Василий. Мне самому не нравится намек Рыкова на то, что деятельность
«чистилища» входит в его расчеты. Получается, что он то разрешает нам
работать, то не разрешает.
А разве это не так? Подумай сам. Мы таскаем только мелкую рыбу,
крупная постоянно срывается. К тому же Рыков никогда не бросается угрозами
на ветер. Мы еще только планируем уничтожить сеть подпольных оружейных
мастерских, а он их уже перебазировал. Теперь снова придется искать по
всему Подмосковью.
Тем более надо их отыскать и уничтожить! В назидание Герману. Мы
тоже коечто умеем. И плевать мне на его «разрешение»!
Плеватьто плевать, но даже сброс Креестра в сеть спецслужб ничего
почти не дал. Рыков его блокировал.
Ладно, потом подумаем, что делать дальше. Ты с нами не пойдешь?
Душа не лежит. Чувствую опасность. После того, как неизвестный
ликвидатор накрыл ракетами дачу Бабуу в Подмосковье и едва не угробил Сход
(!), следует ожидать всего.
Не паникуй. Маразм крепчает, но и мы не лыком шиты, прорвемся.
И всетаки будь повнимательней. Ни пуха.
К черту!
Василий сел в микроавтобус с надписью по борту «Реанимационная
служба». Машина выехала со двора в сопровождении фиолетового «линкольна» с
мигалкой наверху. Самандар постоял немного, провожая эскорт внутренним
взором и одновременно ощупывая пространство в ментальном поле в поисках
опасности, сел в свою машину, посидел, прикидывая чтото про себя, и
включил мотор.
В начале двенадцатого ночи в ресторан «У Максима», располагавшийся в
подмосковном Новогирееве недалеко от автовокзала, вошли по одному и по
двое семь человек. Четверо из них разошлись по залу, сели за разные
столики вокруг центральной площадки со сдвинутыми вместе столами, где
гуляла веселая компания восемь молодых и не очень людей и столько же,
если не больше, подруг воглаве с черноволосым мужчиной средних лет с
узкими глазами и острыми скулами.
Трое других запоздалых гостей ресторана сели за один столик недалеко
от компании, заказали соки, овощи, грибы и кофе. Ровно в половине
двенадцатого Василий, он сидел за этим столиком и в своем костюме в
чернобелую полоску, с наклеенными усами и бородкой, выглядел солидно,
подозвал официанта, протянул ему конверт и кивнул на веселящихся
посетителей:
Отнеси хозяину стола.
Официант взял конверт вместе с полусотенной купюрой, ловко спрятал
ассигнацию и подошел к Узбеку:
Велено передать.
Что это? Узбек взял открытый конверт, вытащил оттуда
прямоугольник из белого плотного картона с тисненым золотым кинжальчиком и
буквами ККК, и лицо его изменилось. Кто передал?!
Официант показал на стол, за которым сидели «солидные люди». Узбек
подозвал пальцем подручного, шепнул ему на ухо:
Троих фрайеров за тем столом видишь? Приведи их сюда.
Василий прихлебывал минеральную воду, слушая командира своего
мейдера, бывшего афганца, капитана разведки Соколова Веню, когда к столу
подошел волосатый, с громадными животом, потный мужик в сопровождении двух
здоровенных лбов в лопающихся на груди рубашках.
Эй, громадяне, пробачьте, просипел он, босс приглашает вас за
свой стол. Вставай, пошли.
Спасибо, вежливо сказал Вася, не глядя на троицу. Нам и здесь
неплохо. Так вот, продолжал он рассказ внимательно слушающим его
собеседникам. Племяш и говорит: чтобы ограбить банк, нужно купить
оружие, создать банду и набрать в нее побольше хороших людей.
Соколов и его помощник по мейдеру засмеялись.
Сколько ему лет?
Шесть.
Нормально парень рассуждает.
Бык, с недоумением прислушиваясь к разговору тех, кого приглашал шеф,
нахмурился. Было видно, с каким усилием в его маленькой, сдавленной у
висков, голове ворочаются мысли.
Вы что, бакланы, оглохли?! Босс зовет за свой стол! А нука
шустренько, на четвереньках...
Человека исправить нельзя, а тем более бандитарецидивиста, насчет
этого Вася не питал никаких иллюзий, но так хотелось иногда, чтобы
подопечные «чистилища» начали прозревать, уходили из банд.
Объясни товарищу, кивнул он.
Отвали, негромко посоветовал бандиту Соколов, похожий на Василия
усами и бородкой. Если ему надо, пусть сам подойдет и попросит.
Приглашающие в замешательстве переглянулись, потом один из накаченных
парней с выбритыми висками и затылком шагнул к столу, сгреб Веню за
пиджак, собираясь поднять со стула, и осел рядом, выпучив от изумления
глаза, упал лицом вниз. Удара никто не заметил, только Василий и показал
своему коллеге большой палец. Удар в русбое назывался «щекотуха» и
наносился в солнечное сплетение суставом указательного пальца. С
энергетическим «выдохом» такой удар смертелен.
Ах ты, бля!.. взревел Бык, замахиваясь, но тут же его сиплый рев
перешел в тонкий вопль: Вася, не вставая, ударил его ладонями по ушам, а
второму мордовороту сунул в горло «коготь тигра» согнутые суставы
пальцев левой руки. Парень с грохотом рухнул в проход, задев соседний
стол, и наступила тишина. Только повизгивал, согнувшись и зажав уши, Бык.
Посетители ресторана за соседними столиками перестали разговаривать, пить
и есть, обернулись на шум. Притихла и компания Узбека, но сам он еще
ничего не понял, иначе действовал бы подругому.
Не привязанный, а визжишь, укоризненно глянул на Быка Василий.
Что, больно? А когда ты людей жег паяльной лампой, бил и мучил, тебе
больно не было?
Налитые кровью глаза Быка выпучились еще больше.
Тты ххто такой, падло?!
Смерть твоя, хмыкнул Соколов, нанося удар снизу вверх в брюхо
Быка. Тот хакнул и, хватая ртом воздух, закатывая глаза, упал навзничь,
так что вздрогнул пол ресторана.
Завизжали девицы, дружки Узбека повскакали с мест, хватая ножи и
бутылки, сам же он незаметным движением вытащил пистолет и сдвинул
предохранитель.
Пора, сказал Василий.
Дальнейшее происходило в течение нескольких секунд.
Одновременно встали изза столов вокруг компании четверо бойцов
мейдера, скользнули к сдвинутым столам и нанесли по одному удару, каждый
«своему» бандиту. Узбек вскочил, опрокидывая стол и поднимая пистолет, и в
это мгновение в глаз ему вонзилась стрелкасюрикэн, брошенная Василием.
Умер Федор Кузьми Шаповалов по кличке Узбек, тридцати семи лет от
роду, вор в законе, специалист по мокрым делам, мгновенно.
Его подельникам повезло меньше, они еще некоторое время жили.
Шум в зале ресторана начался уже после того, как сделавшие свое дело
бойцы мейдера подошли к машинам.
Остались трое, сказал Веня Соколов. Фима Мудлин по кличке
Мудак, Боб Блаватый и Серж Лещенко.
Займитесь ими без меня, сказал Василий, вдруг ощутив
пронзительный леденящий ветерок опасности. Тихо! Где наши парни,
наблюдатели?
Здесь должны быть, где же еще им... Соколов не договорил.
Со стороны парка, подходившего к ресторану почти вплотную, засверкали
вспышки выстрелов, послышались звучные шлепки пуль в борта машин и в тела
людей. Одна из них досталась Соколову, и если бы не бронежилет под
костюмом, командир мейдера был бы убит.
Василия пули миновали, он среагировал на боевые действия раньше, чем
они начались, и вошел в состояние ментального озарения совершенно
свободно, практически без усилия. Сказалась практика меоза, развивающая
способность мгновенно входить в измененное состояние сознания и достигать
глубочайшей степени психической концентрации. Дальше он действовал один,
независимо от мейдера Соколова.
Любая спецкоманда, попавшая под кинжальный автоматный огонь,
реагировала бы одинаково: упасть, замереть, отойти с линии огня, спасти
жизнь и только потом принять ответные меры. Команда Соколова, обученная
Горшиным, а потом Василием, действовала иначе.
Вопервых, ребята мгновенно открыли ответный огонь. Вовторых,
бросили в сторону парка две светобарических гранаты, на несколько
мгновений ослепившие неизвестных стрелков. Вспышки гранат были ярче
электросварки, а громкость взрывов превышала болевой порог шестьдесят
децибел, так что стрелявшим пришлось несладко. Правда, при этом повылетали
стекла у всех автомобилей возле ресторана и окна близлежащих домов.
Втретьих, бойцы мейдера после взрывов гранат бросились в атаку,
используя приемы «качания маятника». Поэтому погибли из всей команды
«чистильщиков» лишь три человека: двое наблюдателей группы поддержки,
убитые из бесшумных снайперских винтовок, и один во время боя. Кроме этого
трое парней получили ранения разной тяжести в ноги, руки и в голову (парня
пришлось потом госпитализировать), остальные отделались ушибами и
царапинами. Нападавшие же потеряли шестерых.
Василий, двигаясь в темпе, обошел стрелков справа, по вспышкам
определил местоположение каждого, и достал первого крайнего броском
сюрикэна, второму же сломал шею ребром ладони. Остальные стрелки
располагались за бетонным основанием ограды парка, но ими уже занялись
бойцы мейдера, и огонь их начал ослабевать.
Не теряя ни секунды, Василий оглядел поле боя (прошло всего секунд
пятнадцать и ни посетители ресторана, ни охрана, ни жильцы ближайших домов
отреагировать на стрельбу еще не успели), вычислил центр управления
нападавшими и метнулся к мощному «доджу», стоявшему за углом парка, у
выезда на площадь автовокзала. «Додж» пульсировал злым черным светом
и возле него виднелись две темные фигуры с приборами ночного видения в
руках.
Бросок Василия они прозевали. Двигался он не только гораздо быстрее
любого человека, но и быстрее, чем реагировали на его движение глазные
яблоки наблюдателей, ибо темп это не только психическое ускорение
течения внутреннего времени, но и ускорение сокращения мышц владеющего
сверхскоростнымии реакциями.
Что он зря понадеялся на свое мастерство, Василий понял после того,
как разметал обоих наблюдателей с инфракрасными сканерами. Рванув дверцу
джипа, он вдруг ощутил знакомый ледяной ветерок вдоль спины сакки,
«ветер смерти», и даже успел выстрелить в глубину кабины, но тот или те,
кто там находились, разрядили в него «болевик».
Впечатление было такое, будто его облили кипятком. Однако длилось это
ощущение недолго. «Тюбетейка» генератор защиты от психотронных
излучений, которую Вася носил, не снимая, все же приняла на себя часть
разряда генератора боли, а потом тренированный интеллект Котова перескочил
в измененное состояние сознания, которое Василий называл «вторым
стабильным». Боль схлынула, однако тело не могло мгновенно очиститься от
физиологических шлаков, порожденных стрессовой фрустрацией нервной
системы, и Василий, буквально завязываясь узлом от жутких судорог, бросил
тело под машину.
Это спасло его от второго импульса «болевика», которого он бы уже не
выдержал, а затем в дело вмешались другие действующие лица.
Примчавшийся на помощь шефу Веня Соколов дал из своего «кипариса»
очередь по джипу, заставив его пассажиров захлопнуть дверцы (стекла
«доджа» были бронированными и выдержали попадание) и дать задний ход.
Переднее колесо машины проехало по руке оглушенного Котова, разрывая ему
кожу, однако к счастью миновало лицо. Соколов склонился над ним, выпустив
машину руководителей операции из поля зрения, и был бы сбит «додж»
внезапно рванул к ним, собираясь расплющить «чистильщиков» мощным
бампером, но в это мгновение с расстояния в двадцать метров метнулся к
«доджу» длинный язык огня, и под его днищем вырос веер огня и дыма.
Взрыв гранаты подбросил передок машины вверх, и хотя она продолжала
двигаться в том же направлении, Соколов успел ухватить лежащего Котова за
пиджак и рывком выброситься вместе с ним изпод колес загоревшегося джипа.
Подбежавший Самандар стрелял из подствольного гранатомета он помог
Вене поднять Василия на ноги и довести до своей машины.
Стрельба к этому моменту стихла. Бойцы мейдера подбирали своих
раненых и убитых, рассаживались по машинам и по команде Соколова уехали.
Тронул с места свою задрипанную «шестерку» и Самандар.
Кто это был? слабым голосом спросил Василий.
Манипул Рыкова, невозмутимо ответил Вахид Тожиевич.
Мелешко?
Успел уйти.
А ты как тут оказался?
Стреляли... ответил Самандар тоном Абдуллы из кинофильма «Белое
солнце пустыни».
Разворошенный стрельбой и взрывами людской муравейник в центре
Новогиреево остался позади.
Ну, Герман Довлатович... Вася сдавио пальцами виски,
помассировал, сел прямее. Ну, сучара, погоди!
Соколов засмеялся, сдирая фальшивые усы и бороду.
Держит слово маршал СС, а, Василий Никифорович?
Честно говоря, я не понимаю, зачем это ему надо, сказал Самандар.
Значит, мы действительно сильно прищемили ему хвост. «Эсэсовцам»
теперь приходится с нами считаться, а кому это может понравиться?
Может быть, он считает, что это мы охотимся на кардиналов?
Василий снял пиджак, закатал рукав рубашки и оглядел руку в крови, с
лопнувшей кожей. Вот черт!
Полечить? покосился на него Вахид Тожиевич.
Я сам.
У меня такое впечатление, добавил Самандар, что нас просто
проверили на профпригодность. За этим нападением стоит ктото еще кроме
Рыкова. Когда я подъезжал, мне показалось, что за рестораном ведется
наблюдение на псиуровне.
Ликвидатор? хмыкнул Василий.
Не знаю, но уверен, что нам стоит выработать иные принципы защиты,
связи и подстраховки друг друга. Либо выйти на самого ликвидатора и
выяснить причины охоты.
У тебя уже есть идеи?
Вахид Тожиевич не ответил, идей у него не было.
«Шестерка» продолжала мчаться по ночному шоссе вслед за машиной
мейдера к центру Москвы, почти не встречая других машин, но Василию на
мгновение показалось, что сверху, изза плотного слоя облаков, накрывшего
столицу, ктото чудовищно чужой, огромный и угрюмый внимательно смотрит на
них.