Глава 6
В институт идти не хотелось. Вообще никуда не хотелось. Сообщение
Зарембы о замене Таланова хотя и взволновало Мальгина, однако думал он
сейчас о другом и планов своей дальнейшей судьбы в качестве директора
не строил. Поскольку не знал, где искать Гзаронваля, а вместе с ним и
Купаву (наверняка она в компании спасателя), то решил прогуляться на
Таймыр, посмотреть на орилоунское метро.
Шел пятый час вечера по Москве и девятый – по долготе Таймыра,
когда Мальгин вышел из кабины второго таймырского метро в Хатанге
(первая станция располагалась в Норильске), ближайшего к океану и к
озеру Таймыр, на северной оконечности которого был найден утопленный в
землю орилоунский «скелет».
Пока Мальгин искал транспорт, способный доставить его в нужное
место, стемнело. Такси так далеко за город не летало, а рейсовый неф
уходил в десять по местному времени, так что предстояло провести в
Хатанге целых полтора часа; но поскольку Мальгин не любил изнывать от
безделья, то и решил погулять вокруг станции метро, не рассчитывая
встретить кого–нибудь из знакомых.
Еще дома он несколько раз порывался позвонить Карой, то ли
объясниться, то ли просто убедиться, что она есть и не желает его
видеть, потом все же нашел в себе силы не звонить. Он не знал, что
скажет ей при встрече, а мямлить: «Как дела? Как жизнь? Что
собираешься делать вечером?" – не хотел. Каприз судьбы, толкнувший их
навстречу друг другу, был непонятен, хотя в глубине души Мальгин
чувствовал: всему виной не логика и трезвый расчет и не любовь, может
быть, а желание уйти от одиночества, признаться в котором не могли
себе ни он, ни Карой. И все же странно, что его снова потянуло к этой
женщине, словно в доказательство известной истины: очарование разлуки
скоротечно... как и очарование встречи, впрочем. Ведь давно все решено
и взвешено: нет в мире второй Купавы... или есть?
«Зато совершенно точно есть Карой, – проговорил знакомый голос
внутри Мальгина. – И брось притворяться, что можешь справиться со
своим желанием увидеть ее снова. Это было бы, кстати, лучшим выходом
из положения. Купава к тебе не вернется, даже если – не дай Бог,
конечно, – что–то произойдет с Шаламовым, она просто мечется от
одиночества, не найдя в себе достаточно сил для поддержки, а один ты –
половина пары».
«Но Карой меня не любит, она же сама сказала об этом просто, прямо
и открыто...»
«А ты точно знаешь, что такое женская любовь? Ее формула: правда
хорошо, а счастье лучше...»
«Я не знал, что ты циник».
«Я – это ты, дорогой мой, но циничного я ничего не сказал, это
народная мудрость. Не узнаю тебя, ты стал слишком раздражительным и
легко выходишь из равновесия. Неблагополучие души – хуже, чем любая
физическая болезнь. Может быть, тебе пора отдохнуть от дел, мастер?
Полечиться?»
«Нет, я справлюсь».
«Что ж, хотелось бы верить...»
Клим очнулся и, озираясь, попытался определить, куда его занесли
ноги.
По–видимому, он вышел не к центру города, а, наоборот, на окраину.
Сзади за деревьями вставало облако света центральной части Хатанги,
впереди в сгущающейся темноте вырастали редкие, мозаично светящиеся
башни жилых кварталов, соединенные дорожками из хрусталита с
зеленовато светящимся покрытием. Чуть вправо виднелась стена какого–то
мрачного низкого здания, дорожка огибала его и исчезала за поворотом.
Слева начинался пустырь или луг, за которым Мальгин разглядел какие–то
неясно очерченные громады, увенчанные вертикальными алыми огнями или
гроздьями алых искр. Заинтересовавшись, повернул в ту сторону.
Конечно, он шел по лугу, заросшему невысокой травой, пушицей,
цветущей камнеломкой, княженикой и мхом, обошел несколько островков
карликовой березы и наткнулся на невидимую в темноте узорчатую
металлическую ограду в рост человека. Оглянувшись – не видит ли кто? –
подпрыгнул и, помогая руками, перемахнул через ограду на другую
сторону.
Тот же луг с теми же цветами и травой, но луговые ароматы здесь не
превалировали: все перебивали запахи озона и металла, к которым
примешивался тонкий, горьковатый аромат, напомнивший Мальгину
космодром.
Первая темная громада высотой в четырехэтажный дом оказалась, как
он уже понял, спасательным шлюпом с включенными габаритными огнями,
подогнавшим свою форму под формулу «отдых–ожидание». Перед Мальгиным
простиралась взлетно–посадочная площадка курьерских коггов. Возле
каждой машины торчал «журавль» с «клювом» энергопитания, около
некоторых хлопотали многорукие киберпогрузчики, но большинство шлюпов
было погружено в сторожкий сон – ожидание тревоги. Лишь у тонкой спицы
орбитального лифта на дальнем конце поля, где располагался вокзал и
пост управления, то и дело сверкали молнии, с шипением стартовали и
садились дежурные машины.
Вдруг Мальгину показалось, что над полем пролетел бесшумный косяк
электрических птиц или рой светляков. Кольнуло в груди: хирургу
почудилось что–то знакомое в этом «рое», отзвук былого происшествия
заставил работать память, но «птицы» поднялись выше и затерялись в
небе. Ощущение неуютной причастности к непонятному явлению усилилось.
Мальгин был уверен, что уже видел где–то нечто подобное, однако память
не торопилась выдать ему нужное воспоминание, не хватало зацепки.
Обойдя когг, Мальгин двинулся к зареву рабочей зоны и наткнулся на
спешащего по дорожке человека.
– Чокко, ты?
– Нет, – ответил Мальгин.
– Кто это еще? – Вспыхнул фонарь. – Кто вы? Каким образом здесь
оказались? Ба! Да никак это хирург Мальгин! Ну и сюрприз!
Человек осветил себя, и Клим узнал Жостова, начальника курьерской
группы спасателей.
Черт возьми, это же их база! – сообразил хирург с удивлением. Как
я не догадался раньше? Дан говорил, что база в Хатанге, а я забыл...
Везет же!
– Здравствуйте, Прохор, – пробормотал он. – Я, кажется, случайно
попал туда, куда надо. Вы не можете подбросить меня к северной
оконечности озера Таймыр?
Жостов хмыкнул, выключил фонарь; темнота вокруг сгустилась.
– Вас искал Ромашин, спрашивал, не интересовались ли вы кем–нибудь
из моих ребят.
– Когда?
– Когда спрашивал или когда интересовались? Если первое, то с час
назад. Кстати, он тоже должен быть там, куда вы проситесь. Вообще–то у
меня другой маршрут... да и не уверен я, можно ли вам на Таймыр, там у
них развернулись какие–то непредвиденные события, зона объявлена
«квадратом гарантированного риска»...
– Что за события? Нашли Шаламова?
– По–моему, нет, но... пограничники закрыли зону наглухо.
– Что же делать?
Жостов помолчал, изучая лицо хирурга, выступившее из темноты из–за
включившегося освещения кормового люка ближайшего к ним когга. В
кармане у начальника отряда пискнул вызов.
– Ладно, попробую помочь. Пойдемте, через минуту стартуем.
Жостов свернул к шлюпу, возле которого началась быстрая
предстартовая суматоха: появились, как по мановению волшебной палочки,
киберы, какие–то механизмы, люди.
– Понимаете, рейсовый неф на север отправляется в одиннадцатом
часу, – забормотал Мальгин, обрадованный и смущенный одновременно, – и
я решил прогуляться... а тут стемнело... увидел огни...
– Рейсовые маршруты на север Таймыра отменены, – не оборачиваясь,
бросил Жостов, – так что считайте, вам повезло.
По старинной поговорке – везет дуракам или влюбленным, подумал
Мальгин. Дураком я вроде бы не был, а быть влюбленным хочется
взаимно... что весьма проблематично в создавшейся ситуации. Пока что я
способен только разрушать взаимность...
Он споткнулся, подумал: не хватало еще, чтобы я себе что–нибудь
сломал... И вдруг отчетливо понял, что видел над ВПП не стаю
светящихся птиц, а... орилоунский автомат с «миллионом глаз»! Он
дважды встречался с ним в Горловине, на планете–кубе и на Орилоухе. Но
почему «глазастый» объявился здесь, на Земле? Что ему надо? За кем он
наблюдает?..
Мальгин похолодел.
Как это – за кем? За Шаламовым, конечно! А это значит, что Дан и в
самом деле на Земле... а может быть, и здесь близко, на Таймыре...
– Что остановились? – оглянулся Жостов, подходя к осветившейся при
его приближении капсуле лифта. – Поторопитесь, у нас мало времени.
Мальгин очнулся и безмолвно последовал за руководителем группы
спасателей–курьеров.
В рубке Жостов критически оглядел костюм хирурга и остановил
пробегающего мимо парня с пышной шевелюрой.
– Чокко, принеси кокос на мой размер. – Повернулся к Мальгину. –
Вам лучше переодеться, в цивильном вас туда не пропустят, а так будете
как все.
Клим кивнул, все еще находясь под впечатлением своего открытия.
Шаламов был где–то рядом, и существовал реальный шанс встретиться с
ним. Хорошо, что «миллионноглазый» орилоун попался на глаза в нужный
момент, подумал хирург, теперь я буду готов к неожиданностям, а то
совсем расслабился. Мне и в самом деле везет. Спасибо случаю, что
столкнул меня с Жостовым, мужик он умный и деловой. Черта б с два я
добрался без него к озеру...
Переодевшись в компенсационный костюм спасателя с эмблемой
курьерского сектора на предплечье, Мальгин уселся в предложенное
кресло в кабине десанта и затих. Кроме него, в кабине находилось
четверо молодых людей, ведущих разговор о спорте; из динамиков
интеркома доносились голоса членов экипажа, приглушенный говор двух
десятков людей – экипажей других машин, тоненькие посвисты автоматов;
перед мысленным взором хирурга проплывали сумрачные пейзажи Маата,
лица тех, кто участвовал вместе с ним в десанте, напряженное лицо
Джумы и красивое нежное лицо Карой, потом возник земной пейзаж с лесом
и отцом в лодке, подзывающим к себе... Очнулся Мальгин от
прикосновения.
– Ну и нервы у вас, – с одобрением сказал нависший над ним Жостов.
– Ребята сказали, что вы уснули, едва сели в кресло. Мы почти на
месте, пойдемте, покажу вам объект.
В видеорубке когга, предназначенного для работы командира десанта
– пилот сидел отдельно в коконе пси–управления, – продолжалась эфирная
перекличка многих десятков людей, раздавались команды, писк, гудки,
скороговорка и бормотание автоматов, резкие многотональные сигналы
кодовых сообщений. Жостов поднес к голове дугу эмкана, и тотчас же
стены и пол рубки растаяли, Мальгин оказался висящим в воздухе над
ночной землей, вернее, над черным зеркалом озера. Прямо перед ним,
километрах в десяти от шлюпа, вырастала из земли колоссальная струя
светящегося тумана или пыли, бьющая в небо и тающая где–то на высоте
двух десятков километров, хотя точно оценить высоты этого факела
Мальгин, конечно, не мог.
– Что это? – спросил он тихо, уже догадываясь, что произошло.
– Ромашин тоже здесь, – ушел от прямого ответа Жостов. – Я высажу
вас на берегу, недалеко от бункера управления СПАС–обоймой, а там
сориентируетесь.
Мальгин молча пожал руку спасателю.
Через минуту упругий язык десантного лифта выплюнул его на плотный
песок берегового откоса, и когг Жостова растаял в ночи, мигнув на
прощание кормовыми огнями.
Мальгин вдохнул в себя воздух и закашлялся: не горький и не
кислый, но резкий запах перехватил дыхание. Амбре, однако... Пыль! Так
пахнет лунная пыль, подумал хирург, зажимая нос рукой. Значит, факел
на горизонте – фонтан пыли. Не лунной, конечно, но, похоже, и не
земной. Неужели Жостов не знал, что дышать в этом угаре практически
нельзя? На него это не похоже.
Вглядываясь в бьющий в высоту факел, Мальгин двинулся к мигающему
огнями десятиметровому диску драккара, который на данный момент
представлял собой временный мобильный бункер управления ситуационной
работой. Рядом то и дело садились и взлетали пинассы, куттеры и
черепаховидные галеоны чистильщиков. Их уносило круговертью к
недалекому факелу, но из ниоткуда возникали новые аппараты, садились,
взлетали, уходили, как выстрел в темноту, оставляя штриховые очереди
трасс мигающих габаритных огней.
Людей почти не было видно, лишь изредка из финишировавших машин
выскакивали командиры групп с надвинутыми респираторами, одетые в
такие же кокосы, что и Мальгин, и ныряли обратно, чтобы освободить
место прибывающим машинам, принадлежащим чуть ли не всему спектру
земных специальных служб и ведомств.
– А вы почему без респиратора? – окликнул Мальгина какой–то рыжий
детина с бородой, выбивающейся из–под маски. – Немедленно наденьте!
Герои тут не нужны, а газ еще не исследован.
– Рад бы... – развел руками Клим, чувствуя, как в голове поплыл
легкий звон.
– Присылают же растяп! – рявкнул детина и махнул рукой в сторону
драккара. – Быстро внутрь, в тамбуре есть маски–фильтры.
Мальгин не заставил себя ждать. Надев респиратор, вздохнул с
облегчением, но голова прояснилась не сразу, видимо, в газе,
затопившем окрестности озера, были компоненты, вызывающие нечто вроде
кислородной эйфории. Побродив по кольцевому коридору, уступая место
спешащим пограничникам в синей форме и безопасникам в серо–голубой,
Мальгин набрел на десантный отсек и вошел.
Отсек был на удивление просторен и почти пуст. У висящей подковы
пульта располагались в креслах операторы, еще трое стояли у виома с
плавающими по всему объему визирными метками и вспыхивающими зелеными
и красными цифрами. Виом показывал светящийся факел с кружившими
вокруг мотыльками исследовательских и тревожных машин.
Входившие в зал люди подбегали к сидевшим у пульта, получали
инструктаж и кассеты программ, убегали, снова возвращались. Один из
стоявших у виома обернулся, и Клим узнал Ромашина; его респиратор
висел на шее. Собеседниками Игната были Майкл Лондон и Калина Лютый,
дружески кивнувший Мальгину. Лондон что–то сказал им, и бывший
начальник отдела безопасности, не удивившись появлению хирурга, быстро
подошел к нему.
– Уж полночь близится, а Германа все нет... но вот он появился...
нежданно–негаданно. У вас случайно нет индивидуального метро? В зону
сейчас попасть невозможно.
– Меня пропустили по блату. Что тут происходит?
– Потом поделитесь опытом проникновения в закрытые зоны. А
происходит следующее: исследователи орилоунского метро попытались
забраться в него поглубже, но в нем что–то сработало, и он начал
генерировать джет.
– Что, простите?
– Термин астрофизиков: джет – высокоскоростная струя газа из
области формирования молодых звезд. В общем, к «скелету» метро подойти
нельзя, из него со скоростью двадцать километров в секунду бьет струя
пыли и газа. К счастью, обошлось без жертв. Пытаемся локализовать,
готовим «панцири» для похода в метро, может быть, сможем заткнуть
глотку этому вулкану.
Мальгин молча смотрел на колоссальную струю серебристого свечения,
перечеркнувшую небосвод.
– Кого вы ищете? – спросил Ромашин, тоже посмотрев на факел. –
Шаламова здесь нет.
Клим встрепенулся.
– Я видел орилоуна...
– Что вы сказали?!
– Я видел ту странную штуку с глазами, которую встретил на
Орилоухе и в Горловине. Помните? Полупрозрачное облако, а в нем
миллион вполне человеческих глаз.
– Где?
– В Хатанге. – Мальгин рассказал, при каких обстоятельствах он
оказался на стартодроме базы курьеров–спасателей.
Ромашин секунду смотрел на него, как на предвестника апокалипсиса,
потом стремительно подошел к продолжавшим беседовать Лондону и Лютому.
Их разговор длился полминуты, затем Лютый бросился из зала, Лондон сел
за пульт, а Ромашин вернулся к хирургу.
– Задали вы нам задачу. Выходит, Шаламов притащил на Землю не
только «черного человека», но и автомат с неизвестными нам функциями.
Дело осложняется. Кстати, вы хорошо помните свой поход на Маат? Так
вот «клиника», где вы встречались с «черным человеком», не имеет к
медицине никакого отношения. Это нечто вроде
информационно–энергетического центра. Вам это ни о чем не говорит?
Мальгин подумал, пожал плечами.
– Нет. Но если это энергоцентр, что там делали с маатанином?
– Насколько я понял объяснения ксенологов, у «черного человека»
что–то не в порядке с балансами энергии. У маатан вообще энергобаланс
весьма странен, они больше получают, чем тратят, то есть представляют
собой своеобразные живые аккумуляторы, а вот у нашего маатанина этот
запрограммированный генами баланс нарушился, он стал излучать больше,
чем получать. – Ромашин помолчал, посматривая то на пульт, то на
безучастное лицо Мальгина, потом что–то вспомнил и достал из кармана
значок, найденный Климом дома. – Узнаете?
– Мой значок?
– Если бы значок. Есть предположение, что это... материализованный
обрывок «суперструны», связывающей некогда наш мир с иной вселенной!
Клим фыркнул. Ромашин остро взглянул ему в глаза.
– Что, не воспринимается? Моя реакция тоже была под стать вашей:
как это можно материализовать «струну», по сути – пространственное
измерение! Оказывается, можно. Не нам, конечно, природе. Время на
границе этого «значка» застыло, поэтому он кажется вещественно
осязаемым. Самое удивительное в нем – его «конструктивное» исполнение.
Видите, его внешняя форма – гиперболоид вращения на тонкой ножке,
внутри – точно такой же гиперболоид, который крепится к внешнему
ножкой, внутри того – еще один, и так до бесконечности! Так что
гипотеза физиков правомерна.
– Не понял. – Мальгин наконец проявил интерес, слегка удивился,
потом до него дошел смысл сказанного. – Как до бесконечности?!
– В прямом смысле этого слова. – Ромашин подкинул тяжелый «обрывок
суперструны», довольный произведенным эффектом. – У русской матрешки
пять–шесть сестер одна в другой, а у этой штуки ряд
гиперболоидов–чашечек уходит в бесконечность. Специалисты с помощью
нейтринных умножителей насчитали больше триллиона чашечек, одна меньше
другой, но так и не дошли до конца, не хватило глубины микроскопов. То
есть последняя «чашка» этого «значка» по размерам меньше не только
атома, но и нуклона [Нуклон – класс элементарных частиц, в который
входят нейтрон и протон.]!
Мальгин перевел дыхание, он был ошеломлен.
– Из чего же тогда он сделан? Не платина, конечно, и не осмий?
– По цвету и массе действительно похоже, но не осмий, не металл
вообще и никакое другое вещество. Физики предложили кучу объяснений:
устойчивые конфигурации известных частиц типа нейтрино, глюоний
[Глюоний – частица, «склеивающая» кварки в элементарные частицы.],
мезовещество, «вспененный вакуум» и черт знает что еще. По–моему, они
сами плохо разбираются в своих гипотезах. Но реально дело обстоит так:
неизвестно что, сделанное неизвестно из чего и неизвестно каким
образом. Лично я склоняюсь к уже высказанному мнению: это «обрывок
суперструны», соединявший наш мир с иным во времена Большого взрыва.
– Я могу забрать?
– Пока нет. – Ромашин спрятал «значок». – Это вещественное
доказательство, говоря языком следствия, да и физики готовы за него
продать душу не только мне, но и дьяволу. Лишь один специалист,
изучавший эту «матрешку», автор гипотезы «обрывка суперструны», мыслит
нестандартно. У него в запасе есть еще одна гипотеза – «значок» сделан
во вселенной, где царствуют иные физические константы и законы, где
время не одно, а несколько, и размерность координат там не
целочисленная, а дробная. Что, кстати, хорошо коррелируется с
гипотезами физиков, изучавших «скелеты» орилоунских метро в Горловине.
И принес «значок» наш общий друг Даниил Шаламов.
– Вы на что–то намекаете?
– По возможности я стараюсь говорить прямо, без намеков. Просто
хотел сказать, что Шаламов знает такое, что и не снилось нашим
мудрецам. А главное, он знает маатан, которые знают остальное.
– Ну и что?
– Клим, он должен быть задержан. Видите, во что вылилось только
одно его появление на Земле? Укротить этот фонтан пыли и газа будет
очень нелегко. А кто знает, что может произойти еще? Обладая
колоссальным запасом чужих знаний, атакующих подкорку, будучи
энергетически независимым, имея расщепленную психику, Даниил
способен... – Ромашин замолчал, увидев, как изменилось лицо
собеседника.
– Как бы ни был болен Шаламов, – угрюмо выдавил из себя Мальгин, –
он не способен на преднамеренное зло. Нет причин. Если только они не
появятся, когда вы попытаетесь задержать его силой.
Глаза Ромашина стали грустными.
– Вы рассуждаете, как Майкл. – Он перевел взгляд на работающего у
пульта Лондона. – По–моему, вы даже похожи, хотя по натуре он ближе к
«человеку–нет», чем к «человеку–да».
Клим невольно улыбнулся, отрицательно качнул головой.
– Я давно перестал быть «человеком–да». Потому что понял: всегда и
во всем быть уверенным – не достоинство, надо уметь говорить и «нет»,
особенно самому себе. А Лондон, как мне кажется, надежный человек.
– Значит, я был ненадежен? – Ромашин тоже улыбнулся.
– Нет, почему... – Мальгин смешался. – Я не сравниваю вас... во
всяком случае, с таких позиций.
– Не оправдывайтесь. Все правильно. Мы с Майклом мыслим
по–разному, но человек он действительно надежный, хотя, с моей точки
зрения, ему надо бы иметь больше творческого воображения и способности
рисковать. Хотите еще новость? Вы видели на Страже Горловины
вудволловые леса? Похожие на развалины? Случайное чудо природы, потому
что они растения и животные одновременно. Так вот, судя по всему, они
обладают интеллектом. Не человеческим и даже не маатанским, но
интеллектом.
– Разумные леса? – Мальгин скептически покачал головой. – Это не
ново. Имею в виду идею. Хотя возникает множество вопросов. Например,
каким образом они познают мир? Эволюционируют? Общаются?
– Я тоже задал себе эти вопросы и не нашел ответа. Но вудволлы тем
не менее существуют. Извините, я вынужден удалиться. Что вы намерены
делать дальше?
Мальгин посмотрел на светящийся столб пыли, издали похожий на
раздувшийся канал орбитального лифта, почувствовал вдруг неимоверную
усталость и пробормотал:
– Пойду спать.
– Моего «защитника» еще не выбросили? У меня ощущение, что он
может понадобиться вам с минуты на минуту.
Клим раздвинул волосы на виске, показал сетку и часть дуги
«защитника», о котором он уже успел забыть. Ромашин кивнул.
– Не призываю вас чураться Шаламова, как черт ладана, однако
опасайтесь его. Он не знает пределов своей мощи... и неосторожности.
Если хотите, ребята доставят вас в Норильск, туда проложена курьерская
линия СПАС–центра.
– Спасибо, буду обязан.
– Вы так и не определили координат Купавы?
Мальгин молча отвернулся.
– Жаль. Найдете – дайте знать, вас соединят со мной по «спруту»
немедленно. – Ромашин некоторое время смотрел на хирурга с каким–то
неопределенным сожалением. – И все же вы не сказали, что привело вас
на Таймыр, к орилоунскому метро. Надежда на встречу с Шаламовым?
Любопытство?
– Игнат, подойдите, – позвал Ромашина Лондон. И в этот момент
Мальгин снова физически почувствовал на спине знакомое «дыхание
притаившегося зверя», как и давеча у дома Гзаронваля: «зверь»
посмотрел ему в спину и «тихо зарычал»... Хирург стремительно
обернулся. Дверь медленно закрывалась за мелькнувшей спиной человека в
синем кокосе. Мальгин выбежал в коридор, потом наружу, простучав
каблуками по пандусу. Надвинул респиратор. Человек в синем комбинезоне
уже садился в куттер, взмахнул рукой, и куттер тут же взмыл в небо.
– Что с вами? – окликнул Мальгина выглянувший Ромашин, реагирующий
на все, что касалось хирурга, как настроенный на его эмоции камертон.
Зажал нос пальцами, потом вспомнил о респираторе.
Мальгин проводил взглядом тонущие искры света под брюхом куттера,
оглянулся и сказал почти равнодушно:
– Это был Даниил.