Тартар
Тихий, постепенно затухающий свист коснулся слуха. Это означало, что
корабль вышел из таймфагового режима и включились разгонные двигатели,
сообщающие трансгалактическому кораблю скорость, близкую к световой. Или
наоборот – гасящие эту скорость.
Диего шевельнул рукой, прислушался и медленно встал. Прошел к виому,
включил. Корабль подходил к окутанному розоватым туманом шару. Кольнуло
тревогой сердце. «Тартар! – понял Диего. – Прыжок, равный одному сну, – и
ты на Тартаре... Сташевский остался здесь навечно, Грехов оставил треть
жизни... и вернулся. Что это – безрассудство? Потеря реальных
представлений о своих возможностях? Нет, Габриэль всегда рассчитывал свои
шаги, наверное, рассчитал и теперь. На что же он надеется?»
Из–за горба планеты вынырнула серебристая искра – Станция, стала
медленно расти.
Нет, после того памятного сообщения «серого призрака», когда он открыл
людям положение вещей на планете, исследования Тартара не прекратились.
Просто люди стали осторожнее в выборе средств исследований. Станция
осталась на орбите. Менялись экипажи, техническое оснащение, теории и
мнения ученых, одно оставалось неизменным – жизнь Тартара. Молчаливо
высились черные массивы Городов, плавали в дымной атмосфере планеты
гигантские «паутины», скапливаясь иногда в колоссальные «паутинные»
поля...
«Что дали нам прошедшие четыре года? – думал Диего, глядя на
приближающийся выпуклый диск Станции. – Научились ли мы не нарушать покой
Городов так, чтобы «паутины» не обращали внимания на наше присутствие? И
остались ли на Тартаре «серые призраки»? Вдруг ушли уже, установив контакт
с цивилизацией Тартара?.. Впрочем, если Габриэль прилетел сюда, то
«призраки» не ушли, уж замначальника–то отдела безопасности обязан знать
это... А я не знаю. Словно вычеркнул Тартар из жизни, отрезал от своей
судьбы. – Диего оценивающе посмотрел на свое отражение в боковом зеркале
каюты. – Почему? Неужто боюсь?»
Корабль остановил движение совершенно незаметно.
«Классные пилоты!" – Диего бросил взгляд на близкий, жемчужный в свете
звезды щит планеты и покинул каюту.
Пассажиров было всего трое: сам Диего и двое ученых, судя по эмблемам
на рукавах – врачей–универсалистов. Пограничник удивился, в его бытность
на Станции не нуждались в специалистах–медиках, пропустил врачей вперед и
зашагал в центральный командный зал спутника–базы, все больше волнуясь –
не опоздал ли?
Зал почти пустовал. Главный виом показывал каменистую пустыню, редкую
цепочку пальцеобразных скал, пятнистое темно–зеленое небо; видимо, на
поверхность Тартара был опущен зонд с видеокамерой. У пультов управления
сидели люди, ушедшие с головой в работу, и Диего по ассоциации вспомнил
центр управления полигоном: обстановка и там, и здесь была стандартной.
Навстречу пограничнику встал из кресла грузный, краснолицый человек с
крупным носом и толстыми губами. Маленькие глазки беспокойно обшарили
гостя, не узнавая, потом вдруг блеснули радостью, и Диего улыбнулся в
ответ. Это был начальник погрангруппы Станции Свекольников.
– Сколько лет! – пророкотал он, пожимая руку Диего громадной волосатой
лапой. – Сначала Грехов, теперь ты. Уж не с инспекцией ли?
– Есть тут одно дело... Кстати, где Грехов?
– Там, – кивнул Свекольников на центральный виом. – Это передача с его
танка.
Вероятно, Диего переменился в лице, потому что Свекольников поспешил
его успокоить:
– Не беспокойся, мы давно уже не даем себя в обиду. Иначе зачем я
здесь? Научились и защищаться: от «паутин», любопытников и синих
чистильщиков. Видишь, какая чистая передача? Никаких искажений! А вспомни
связь четыре года назад...
Диего вспомнил, и призрак взрыва танка Сташевского снова встал перед
глазами. Нападения любопытников, гравистрелков, чистильщиков, «паутин»,
взрывы, гибель друзей... ничего он не забыл...
Диего усилием воли вернулся к действительности и повторил:
– Значит, Грехов на Тартаре?
Свекольников усмехнулся.
– Он здесь собрал всех своих орлов и целую неделю пытался связаться с
«серыми призраками». Испробовал все средства, десятки вариантов передач,
но так ничего и не добился.
– Зачем же вы пустили его вниз? – грубовато бросил Диего. – Я бы на
твоем месте не пустил.
– По–моему, командует здесь он, – слегка обиделся Свекольников. – Я
всего лишь исполнитель его приказов.
– Хорошо, хорошо. – Диего оглянулся на ряд пультов, отыскивая свободные
кресла. – Мне нужно связаться с ним. Пошли, посидим, расскажешь, что у вас
нового.
Они уселись лицом к виому, и Свекольников неторопливо и методично, в
своем обычном стиле, пересказал Диего новости Станции.
За четыре года, прошедшие с тех пор, как Грехов и Диего покинули
Тартар, многое изменилось. Ученые нашли способы защиты от излучения
«паутин», охраняющих Города, научились не мешать странной деятельности
Городов. Значительно пополнились знания о физической природе многих
странных образований на поверхности планеты, расширились возможности людей
по исследованию недр Тартара, его удивительной флоры и фауны...
– Но до самостоятельного контакта с цивилизацией Тартара нам еще ой как
далеко! – вздохнул Свекольников. – Да и таинственную природу «серых
призраков» мы не постигли. Пробовали и сами с ними связаться, информативно
такой контакт многое бы дал, ведь их культура опередила нашу на миллионы
лет! Но никаких эмоций с их стороны! За все время «призраков» наблюдали
всего три раза. По–моему, лишь Габриэлю и везло на контакт с ними, после
него они вообще перестали обращать на нас внимание. Кстати, зачем Грехову
понадобился такой срочный контакт с «призраками»? Он что–то говорил насчет
этого, но так туманно...
Диего с минуту размышлял, потом сказал:
– О сверхоборотне что–нибудь слышал?
– Как–то в разговоре ребята упоминали об этом. Кажется, он охотится на
людей?
– Их было десять, одного поймали, остальные путешествуют через
Галактику. Странно, неужели вам не передают сводки важнейших событий?
Свекольников виновато заерзал в кресле.
– Передают, конечно. Видимо, я пропустил. Свободного времени почти нет,
ты же знаешь службу пограничника.
– Знаю. – Диего вздохнул. – Покой нам действительно только снится... А
Грехов прилетел сюда, чтобы уговорить «серого призрака» исследовать вместе
с нами сверхоборотня. Нашим ученым он оказался не по зубам, тебе знакома
эта ситуация по Тартару.
Они помолчали. Свекольников искоса посмотрел на твердое лицо Диего,
порывался что–то сказать, потом наконец проговорил:
– Обязательно прослушаю сообщение о сверхоборотне...
А Диего вдруг отчетливо понял ход мыслей Грехова, почему тот решился на
столь дерзкий шаг – вызов «серого призрака». Серый человек... серый
человек в сверхоборотне и «серый призрак»... Нет, дело не в названии,
конечно, но сущность... Реликтовая форма разума – цивилизация «серых
призраков», и загадочный сверхоборотень – тоже реликт, по одной из гипотез
ученых. Не было ли между ними точек соприкосновения? Пусть даже в глубоком
прошлом, сотни веков назад?!
– Ай да Габриэль! – пробормотал Диего, поднимаясь. – Ну, что ж, давай
мне с ним связь.
Виом, все так же показывающий панораму скал с плывущими между ними
белыми дымками, вдруг превратился в белое облако и свернулся в радужную
нить.
– Седьмой, седьмой, – тотчас же подал голос оператор связи у пульта
контроля. – Почему прекратили передачу? Седьмой...
«Серые призраки» разговаривать не хотели. Ни одна из серий программы
контакта, запущенных Греховым, их не заинтересовала. Не помогли и прямые
встречи, когда оперативники Шелгунова по командам наведения со Станции
выходили на «призраков» лоб в лоб. «Призраки» легко избегали столкновений,
исчезали, неутомимо занимаясь своей таинственной деятельностью возле
Городов.
На пятый день пребывания у Тартара терпение Грехова истощилось. Он
распустил группу Шелгунова и занялся проблемой сам. Вниз на Тартар его
доставили парни Свекольникова, с уважением отнесшиеся к своему
единственному пассажиру.
Габриэль нашел, Шелгунова в машзале базы и без всяких предисловий
сказал:
– Александр, мне необходимо спровоцировать черное извержение. Поможешь?
Глаза, Шелгунова, всегда внимательные и добрые, сузились.
– Ты думаешь, что... – начал он.
– Да, – кивнул Габриэль. – «Серый призрак» наверняка примчится к этому
месту.
Он не договорил, что сам он в это время выйдет из–под защиты –
единственный способ обратить внимание «призрака» на себя.
– Авантюра, – сказал наконец, Шелгунов, и непонятно было, осуждает он
решение Грехова или одобряет. – Хотя, если это нужно для дела, я готов. Но
все ли ты рассчитал до конца?
Грехов отвернулся, помолчал.
– В случае неудачи тебя дисквалифицируют. – Он искоса посмотрел на
товарища и встретил его спокойный взгляд. – Но риск, я считаю, оправдан.
Хотя, с другой стороны, официальную санкцию на этот эксперимент нам никто
не даст.
– Ну, это–то понятно, – улыбнулся, Шелгунов. – Вероятно, даже в случае
удачи нам крепко достанется, как ответственным лицам, но если заместитель
начальника отдела рискует без оглядки, то что делать подчиненному?
Грехов хотел сказать, что он уже не замначальника отдела и вообще не
состоит в отряде спасателей, но передумал. Видимо, Пинегин не
распространял эту новость по секториату, надеясь, что Грехов вернется, и
эта мысль вызвала у Габриэля горькую усмешку.
К десяти утра в танк загрузили антигравитационный генератор и
нейтринный прожектор – то и другое было необходимо для проведения
негласного рискованного эксперимента с вызовом черного извержения. Но
перед этим Грехов с трудом доказал начальнику наземной базы Молчанову
целесообразность применения этого оборудования (истинной причины,
естественно, он не сообщил), выслушал получасовой инструктаж и, как мог,
ответил на вопросы свободных от дежурств пограничников базы, не знающих,
куда деть свою неуемную энергию и профессиональную готовность к
рискованным операциям. Шелгунов тоже выдержал осаду на высшем уровне, и на
базе так никто и не узнал, какой сюрприз подготовил Грехов Тартару.
Экипаж занял места, и тяжелая машина взяла курс на Ущелье Чужих Следов.
Именно в этот момент Диего Вирт входил в центральный зал орбитальной
станции, главной базы исследователей Тартара.
– Не делаем ли мы ошибку? – негромко сказал Габриэль, когда «Мастифф»
подходил к отвесной стене скал. – Я ведь не просчитывал вариантов
последствий эксперимента.
Думал он в это время о другом.
– Может быть, – помедлив, ответил Шелгунов. – Конечно, для всей планеты
черное извержение меньше, чем булавочный укол, но кто знает, чем оно
грозит аборигенам даже в малом масштабе. По некоторым данным, черное
извержение – явление нежелательное для Тартара, нечто вроде аварийной
ситуации, и очень редкое: я наблюдал его всего один раз, да и то в записи.
– Я тоже один, – пробормотал Грехов, вспоминая, как они мчались
когда–то в танке прочь от страшной черной струи, ударившей из–под земли в
сотне метров.
– Если ты не уверен, что затея удастся... – Шелгунов покосился на
помрачневшего Грехова.
– Я понимаю, – ответил тот. – Выглядит это мальчишеством, но риск,
повторяю, оправдан. Контакт с «серым призраком» необходим всем, он может
полностью прояснить ситуацию со сверхоборотнем на полигоне Марса. Загадка
его не решена до сих пор, и я очень надеюсь, что «призрак» нам поможет.
Понимаешь? Не длинный, мучительный путь к истине, копание в фактах,
аналогиях, поиск новых методов исследования, а мгновенный прыжок к
вершине, всего один прыжок.
– Штурм и натиск, – без улыбки произнес Шелгунов. – Извини, Габриэль,
но раньше я знал тебя не таким, и как руководителя, и как человека.
Кстати, я знаю и то, что ты ушел из Управления.
– Знаешь?
– Петр сообщил мне об этом две недели назад, когда ты только собирался
на Тартар. Он не скрывал сожаления, надеется, что решение твое не
окончательное. Но я не осуждаю тебя, ты знаешь. Так что мы сейчас равны в
ответственности, не бери на себя больше, чем сможешь вынести.
– И многие знают?..
– Здесь только я один. Разговор с шефом был строго конфиденциальным.
Грехов долго молчал, глядя на плывущий мимо ландшафт. Вспоминал
Сташевского, Диего, лицо Полины, когда он сказал ей, что летит на Тартар.
Думал о словах Шелгунова. Потом проговорил:
– Понимаешь, Саша, человек смертей, и самое плохое, что иногда он
смертен внезапно. Поэтому мне стало позарез необходимо узнать тайну
сверхоборотня, это мучит меня так, словно жизнь моя зависит от ее
разгадки.
Шелгунов промолчал, отключая автоводитель и берясь за ручное
управление. Вскоре перед танком распахнулись мрачные ворота Ущелья Чужих
Следов.
Грехов надел сверкающий зеркальный балахон скафандра, посмотрел на
третьего члена их маленькой группы – тот продолжал работать как ни в чем
не бывало, – и перевел взгляд на водителя:
– Я заметил, вы передаете панораму на Станцию? Это обязательно?
– Строжайшим образом! Приказ начальника погрангруппы Свекольникова. –
Они переглянулись с улыбками. – На базе видят то же, что и мы –
подстраховка.
– А нельзя на время передавать не весь круговой обзор, а только часть
панорамы?
– Понял. – Шелгунов поколдовал над пультом. – Ущелья они не увидят.
Пойдешь один?
– Возьму лишь робота, будет тащить генератор и излучатели. Пока я буду
их устанавливать, сдай назад от Ущелья, под скалу.
– В таком случае ты окажешься вне защитного пузыря.
– Ничего, я ненадолго, едва ли «паутины» почуют меня так скоро. Уверен,
что «призрак» после извержения пойдет на контакт. То, что они не отвечали
на наши вопросы со Станции, еще ни о чем не говорит, они могли просто не
вникать в смысл наших предложений или вообще не обращать внимания на
надоедливых соседей. Извержение заставит их узнать причины нашей
настойчивости.
Шелгунов молча встал, заставил третьего члена экипажа надеть скафандр,
надел сам и снова сел.
– Иди, – сказал он. – Я подстрахую. Ни пуха, ни пера...
– К черту!
Грехов накинул капюшон, выбрался из кабины в грузовой отсек,
задействовал робота, похожего на индийского бога Шиву, скомандовал ему
взять двухметровый тор генератора антигравитации, излучатели частиц, и
вылез в сумеречный день Тартара.
