Посланник - Василий Головачев - Книжная Полка

Глава 2

Почему он нам помог?

Этот вопрос задал Такэда, когда они позавтракали – или пообедали? – и прогулялись к недалекой пузырящейся поверхности болота.

– Только не по просьбе Тааль.

Сам же инженер и ответил:

– Конечно, натура у нее двойственная – лед и пламя, но она и так много нам дала.

– Много – для жены Вуккуба и мало – для Наблюдателя, сторонника Собора Веера. – Никита достал из кармана подаренную жрицей заколку–муиски из золота – четырехглазого аллигатора, полюбовался и спрятал. – Хохха у тебя?

– Ничего, – покачал головой Толя, поняв смысл вопроса: Никита интересовался, нет ли вестей о Ксении.

Сухов сгорбился, помрачнел, ушел мыслями в себя.

– Если через пару дней вестей не будет, вернемся домой. Может быть, она уже на Земле.

«Вряд ли», – подумал Такэда, но вместо этого сказал:

– Как ты думаешь, Уэтль жив? И что он имел в виду, крикнув, что мы встретимся? Кстати, на русском языке.

– Это было прямое мысленное сообщение. Скорее всего наш сотник и есть тот самый маг, которого мы искали, иначе трудно объяснить все его действия и слова.

Такэда помолчал, переваривая услышанное, кивнул на плечо Никиты:

– Это она тебе сообщила?

– Она включила экстрарезерв, остальное – мои догадки. К сожалению, память и экстравозможности пробуждаются только на короткое время, а потом многое забывается. Слава Богу, не все. А Уэтль вывернется, я думаю, он теневой властитель империи, так, видать, ему сподручней работать.

– Значит, уровень информированности Вести имеет модальность. Она включает стресс на полную катушку, но освобождает память постепенно, шаг за шагом, иначе ты не выдержал бы. Полный выплеск знания Вести равнозначен взрыву, что грозит сумасшествием.

Никита оглянулся на их веселую цветную хижину, глаза его приобрели осмысленность.

– Шалаш выглядит как новенький, и построили его недавно, буквально перед нашим приходом. Кто?

– На острове никого нет, зато, похоже, он когда–то соединялся то ли с материком, то ли с другим островом: там, за холмом, видны остатки моста.

– Пойдем посмотрим. Надо определиться и подумать.

– План прежний? У тебя был план, если не забыл.

– План меняется. Во–первых, я теперь знаю примерно местонахождение одного из Семерых магов и очень надеюсь, что он поможет мне справиться с Вестью. Во–вторых, нам понадобятся скафандры.

– А эти чем плохи?

– Нам придется прогуляться по таким местам, где все пропитано смертью, а то, что мы носим, – всего лишь компенсационные комбинезоны.

– Тогда поехали к Истуутуке, он подберет любые скафандры.

– Таких в мире Истуутуки не изобрели. Скафандры, которые нам нужны, водятся только на одной из планет – двойников Земли.

– Как это водятся?

– Это нечто вроде живых кибернетических систем, способных охранять хозяина. Жили когда–то в симбиозе с разумными существами... которые выступили на стороне Люцифера и погибли. Но все же малая популяция этих «скафандров» сохранилась. Кстати, «десантники» СС щеголяют именно в таких «скафандрах», я их принял сначала за омоновскую форму. Насколько я знаю, вернее, насколько достоверна информация Вести, они – почти абсолютная защита. Во всяком случае, от мечей и лазеров защитить смогут.

С минуту шагали молча, обходя холм с коконом темпорала по россыпи огромных желто–сиреневых кочек мха. Такэда размышлял.

– Кангаэте окамас, – изрек он наконец. – Шибко думай надо. Нас уже предупреждали, что ЦРУ способно уловить любое перемещение по хронотоннелям темпорала. Риск засады на выходе при этом увеличивается. – Толя взглянул на друга. – Но если надо...

Никита не ответил, пристально разглядывая поверхность сопящего невдалеке болота. С возвышенности, на которой они стояли, хорошо была видна темная полоса под водой, распадавшаяся к берегу на отдельные, геометрически правильные пятна и плиты. Полоса уходила далеко к горизонту и в километре отсюда начинала прорастать сквозь стоячие окна воды, грязи и слой водорослей гнутыми столбами и решетками, словно там утонул скелет громадного зверя.

– Да, это мост, – кивнул Сухов, – и очень длинный, не меньше пятнадцати километров. Придется нам с тобой проверить, куда он ведет.

– Зачем? Ты же хотел поискать скафандры.

– Эрцхаор не включается без цели. Если он выбрал этот хрон, значит, нас здесь ждут. Поищем того, кто ждет, а заодно и определимся, «выше» или «ниже» Земли нас забросило по времени.

– Тогда забираем пожитки – и вперед. – Такэда вернулся в хижину и вскоре принес вещи, которые удалось унести из мира индейских империй: копье, транскоф, лазер и нервайлер.

– Это тебе.

Сухов взял вардзуни, взвесил в руке пистолет, воздействующий на нервную систему, вздохнул и сунул за пояс.

– Жаль, что не удалось сохранить мечи, было бы что показать потомкам.

Инженер, закреплявший на поясе хардсан, только усмехнулся. Сухов бодрился, но было видно, что на душе у него кошки скребут.

– Ну что, поползли потихоньку? Всю жизнь боялся трясин и омутов, где водится всякая нечисть! Бр–р–р! Того и гляди, черти полезут! Или их тут нет?

– Было бы болото, а черти будут. Но индикатор пока ни гугу.

Один за другим они полезли в болото, нащупывая конструкции рухнувшего и утонувшего моста.

До первого уцелевшего пролета добрались за сорок минут. Посидели на краю балки, сделанной из какого–то серо–желтого пористого материала, не похожего ни на металл, ни на камень, ни на дерево. Такэда бросил в серые, с зеленой и сиреневой накипью, разводы обломок настила, и оба отшатнулись, когда из мрачной глубины трясины вынырнула осклизлая тварь с метровой пастью, похожая на тех головастиков, которых они ели за завтраком.

– Еще не черт, но явно из дьявольского окружения, – прокомментировал Такэда, опуская хардсан.

Никита заметил его движение, сказал хмуро:

– Не очень–то размахивай этой дубинкой. ЦРУ может запеленговать нас и по лазерному импульсу, а в том, что их служба сидит и здесь, я уверен.

– А если уверен, какого черта мы тогда рискуем, уходя от темпорала?

– Меня кто–то зовет. – Сухов не стал пояснять, что он имеет в виду, и быстро пошел вперед. Такэда вынужден был поторопиться, привыкнув к недомолвкам танцора. Инициатива давно перешла в руки Никиты, и Толя спокойно отнесся к своему положению «оруженосца» и «слуги».

Мост шагал через болота, поначалу падая то одной, то другой опорой, выставляя напоказ обломки ферм и консолей, торчащие во все стороны, как сломанные кости исполинского динозавра, но вскоре разрушения сошли на нет, настил моста приобрел веселый желтый цвет, а балки оранжевый. Идти стало гораздо легче.

– Вот, оказывается, из чего построен уютный шалаш на острове, – кивнул под ноги Такэда, с трудом поспевавший за длинноногим Суховым. Тот покосился на друга и сбавил темп.

Они прошли уже километров семь, а мост и не думал заканчиваться, пересекая пустынно–мшистое, с редкими кочками и группами хилых растений болото, все так же сходясь в точку на горизонте. Светило, весьма схожее с солнцем, переместилось с левой стороны небосвода на правую, готовясь к ночи.

– Дойдем до вечера? – поинтересовался Толя.

– Дойдем, – отозвался Никита рассеянно, – осталось километров двенадцать, не больше.

Он снова увеличил скорость движения, то и дело поглядывая на замерцавший перстень. Однако пересечь болото спокойно не удалось.

Такэда первым обратил внимание на изменение цвета болота под мостом: поверхность его стала сизой, одноцветной, словно покрылась инеем, закурилась струйками испарений, хотя температура воздуха не изменилась, а потом почти в одно мгновение поднялся туман, скрыв и болото, и мост, и небо над головой. Он был так плотен, что Такэда с трудом видел в метре от себя фигуру Сухова.

Путешественники вынуждены были замедлить ход, а потом и вовсе остановиться.

– Что за чертовщина? – Голос Никиты прозвучал глухо, как в сыром подвале с толстыми стенами.

– Тише! – прошептал Толя, потянув его за рукав. – Слышишь?

Где–то далеко зародился странный шум: позвякивание, тихие голоса, ржание коней, скрипы и шорохи, – будто к мосту приближалась конница. Шум этот постепенно усиливался, и вдруг на людей накатилась волна звуков: вопли, удары, шум борьбы, визг и грохот. Казалось, вот–вот их растопчет лавина всадников, сражающихся друг с другом. Такэда невольно отступил к перилам моста, но Сухов остался на месте, вслушиваясь в неистовый шум невидимого сражения.

– Дай–ка лазер, – попросил он спустя минуту.

Толя протянул хардсан, Никита выстрелил вдоль моста. Зелено–голубая нить разряда унеслась в туман, и в то же мгновение звуки боя стихли. Под мостом с шумом плеснула трясина, словно кто–то свалился в воду, дважды проверещала какая–то тварь, и все стихло. Через минуту рассеялся и туман, открыв взору пустынную гладь болота.

– Пошли, – буркнул Сухов, протягивая оружие Толе.

– Что это было?

– Наваждение. – Никита прошел с десяток шагов, не оглядываясь, потом добавил: – Нас пытались задержать. Похоже, этот хрон лежит «недалеко» от мира с индейцами, причем ниже по «лестнице» Шаданакара. Физика здесь больше подчиняется магическим формулам.

– Но мы никого не встретили... и не увидели.

– Зато нас видят хорошо. Я чувствую, что за нами пошла психоразведка, но как скоро она перейдет к действию, не знаю.

– Разве эрцхаор не работает?

– Работает, но отмечает только повышенный магифон. А может, я его не понимаю.

– Если бы здесь был кто–то из наших недругов, то есть из «свиты Сатаны», – сказал Толя после недолгих размышлений, – индикатор это показал бы.

Сухов внезапно остановился, заглядывая под мост, присвистнул:

– Гляди–ка, река!

Действительно, под тем пролетом, на котором они стояли, в болоте пробивала себе дорогу медленная, с прозрачно–голубой водой, широкая и глубокая на вид река. Однако приглядевшись, Такэда присвистнул тоже:

– Феноменально! Река–то не одна!

– Точно, две!

Но рек оказалось не две, а целых три: две из них – голубая и серая – текли параллельно друг другу, не смешиваясь, в противоположные стороны, а третья – желтая – пересекала их под острым углом, не вынося никаких турбулентных завихрений и также не смешивая воды.

– Странное место!

– Привыкай, то ли еще будет. Поспешим, не то придется ночевать на мосту.

Они снова пошли вперед, поглядывая на загадочное болото, которому, казалось, не было ни конца ни края.

Изредка встречались разрушенные участки моста, замедлявшие движение, а иногда он взмывал гигантскими дугами над топью, словно был рассчитан на проплывание под ним гигантских морских кораблей, и тогда горизонт отодвигался, открывая все те же маслянисто–синие, серые, коричнево–желтые, сизые пространства колоссального болота.

Через час ходьбы ландшафт по обе стороны моста несколько изменился, появились россыпи остроконечных кочек, постепенно выраставших в высоту и превращавшихся в угрюмые черно–серые скалы, похожие на клыки дракона. Вскоре они усеяли всю поверхность болота насколько хватало глаз, внушая страх и тревогу. Но не это заставило Никиту замедлить шаги. На горизонте выросла мрачная двугорбая гора, окруженная частоколом «драконьих зубов», мост упирался в нее. Это и был остров или материк, куда они стремились попасть. Было в нем что–то жуткое, настораживающее, внушающее такую же тревогу, как и скалы вокруг, почти достающие по высоте настила моста.

Тишина здесь стояла такая, что невольно хотелось приглушить шаги и говорить только шепотом. Наконец, когда до острова осталось километра три, Никита остановился.

– Ничего не видишь?

Такэда сглотнул ставшую вязкой слюну.

– Бог ты мой! Мертвый жругр!

– Вот именно, Оямыч. Но не совсем мертвый, иначе здесь не было бы моста.

– Ты хочешь сказать...

– Тот, кто строил мост от темпорала к жругру, знал, что его можно оживить. В связи с чем возникает вопрос: кто навел нас на этот хрон?

Такэда задумался, не отрывая взгляда от громады «острова», сказал уверенно:

– Ты сам, Сухов. Идея найти живого жругра для перехода из хрона в хрон, минуя сеть темпорала, принадлежит тебе, а разбуженная Весть приняла ее за команду, помимо твоей воли, вернее, сознания. Видимо, ты влияешь на эрцхаор неосознанно, и – слава Сусаноо! – в нужном направлении.

Никита покачал головой, но возражать не стал, в свою очередь разглядывая лежащего среди клыкастых скал монстра. С этого расстояния было ясно видно, что это не природное образование, а живое существо или, по крайней мере, искусственное сооружение. Оно походило на двухкилометровой длины динозавра, уронившего голову с роговыми наростами в болото. У него не было лап в обычном понимании этого слова, а лишь намеки на лапы или какие–то шлангообразные бугры, уходящие в трясину, и геометрически правильные наросты на боках, похожие на фасетчатые глаза. Самый высокий горб оказался крупом, покрытым отливающей тусклым серебром чешуей, горб поменьше – холкой с муаровым рисунком складок, а между холкой и крупом крепилась какая–то сложная конструкция из черного материала, похожая скорее не на седло, а на высокочастотную радиоантенну размером с футбольное поле.

– А он не оживет сам? – бесстрастно осведомился Такэда.

Сухов очнулся, беззаботно махнул рукой.

– Вряд ли. Не боись, Оямович, чтобы он ожил, его кто–то должен включить, а этот «кто–то» в данный момент далеко отсюда.

– Знаешь, я бы на твоем месте туда не ходил, – так же бесстрастно посоветовал Толя. – У меня такое впечатление, будто нас ждут неприятности. Тебе не кажется, что за нами следят?

– Не кажется – я знаю это совершенно точно. А вот и тот, кто следит. – Никита кивнул головой вперед.

Такэда поднял бровь. В том месте, где мост утыкался в «берег», виднелась маленькая фигурка в светящейся одежде. Только что ее там не было.

– А вдруг это засада?

– Вот сейчас и выясним.

На краю моста их ждал старик в ярко–желтом балахоне со множеством слоев и бахромчатых складок, а также в головном уборе, напоминавшем чалму. И балахон и чалма превращали его в клоуна, однако лицо старика, морщинистое, бугристое, коричневое, угрюмое, лицом клоуна не было. В руках он держал посох, странным образом напоминавший копье–вардзуни и трезубец – хабуб.

– Я жду вас два лишних дня, – сказал он вместо приветствия недовольно, хриплым раскатистым голосом и на чистом русском языке, – вместо того, чтобы заниматься делом. Или Посланник никуда не торопится?

– Кто вы? – полюбопытствовал Никита.

– Вероятно, Наблюдатель, – вставил слово Такэда.

Старик мрачно покосился на него, в глазах его сверкнула молния.

– Вы невероятно догадливы, Тоява Оямович.

– Очень приятно, что я оценен правильно. Мне всегда везло на вежливых собеседников. Разрешите задать вам несколько вопросов?

– Боюсь, для беседы у нас нет времени, но на пару вопросов отвечу.

– Спасибо. Что означает эта болотно–горная архитектура? – Такэда повел рукой, подразумевая причину появления скал такой формы.

– Он достаточно здесь наследил, – усмехнулся чужак, подчеркивая слово «он» и букву «з».

– Он – это Люцифер?

Старик в ироническом восхищении хлопнул два раза в ладоши.

– Отдаю должное вашей проницательности. Еще вопрос?

Ирония в голосе собеседника никак не подействовала на Такэду, терпение которого не знало пределов, особенно если он чего–нибудь добивался.

– Где–то посредине пути поднялся плотный туман и послышались странные звуки...

– Эта планета – остатки прекрасного мира, исчезнувшего во время последней битвы Семерых и Люциферова воинства. Ткань пространства продолжает распадаться, рвутся информационно–энергетические связи, и прошлое здесь часто пересекается с будущим. Вы слышали слабые отзвуки битвы. Кстати, каким вам видится это сооружение?

– Мост? Н–ну, обычный мост, каких много на Земле, разве что построен из необычного материала.

– М–да, человеческие глаза слабы... То, что вы принимаете за мост, – на самом деле стоячая волна здравого смысла. Пояснять, что это такое, мне недосуг. А каким вы видите ландшафт?

– Болото! – в один голос произнесли друзья.

– Трясина, грязь, кочки, – добавил Толя простодушно.

– Болото, – задумчиво повторил старик. – Может быть, вы и правы. Хотя в действительности это поверхность Парето [Термин из теории многокритериальной оптимизации. Поверхностью Парето называется информационное поле, увеличение одного из критериев которого сопровождено уменьшением значений других. Точки, лежащие на поверхности Парето, называются компромиссами.], а кочки – компромиссы Парето. Инженеру, наверное, объяснять термин не нужно?

Такэда кивнул.

– Объясните мне, – буркнул Никита.

– Данное знание, Посланник, ничего не даст вам, кроме головной боли. Не забивайте голову бесполезной информацией. Вся планета, по сути, большая иллюзия, математическая формула!

– А скалы? – рискнул спросить Толя.

– Тоже реализация некоторых формул топологии. Единственное, что более или менее реально в этом мире, – жругр. Хочу заметить, что ваше пребывание в этом мире чревато последствиями. Несмотря на богатый арсенал. – В голосе старика послышалась насмешка. – Я бы даже осмелился посоветовать вам побыстрее покинуть сей неуютный мир... Если уже не поздно. Тем более что жругр, который вас заинтересовал, недееспособен. Оживить его, наверное, уже не удастся ни вам, ни хозяевам.

– А разве вы не звали меня? – тихо спросил Никита.

– Звал, но пока вы добирались сюда, кое–что изменилось. Тааль вам ничего не дарила?

Сухов с изумлением глянул в непроницаемые глаза старика, поколебался немного, покачал головой:

– Вы не Наблюдатель!

Старик пропустил слова танцора мимо ушей.

– Значит, дарила. – По губам его скользнула усмешка. – Кольцо? Диадему? Серьги?

Никита молча достал золотую заколку для волос в форме аллигатора с четырьмя глазами.

– Муиски. Я предполагал нечто подобное. Она не меняется. А ты смелый парень, если отказал ей. – Старик подбросил заколку вверх, взмахнул посохом, и золотой крокодильчик, вспыхнув ярко–алым пламенем, исчез.

– Зачем вы это сделали?!

– Это нужно было сделать раньше. – Старик сгорбился, опираясь на посох, с виду немощный и больной. – Тааль дала вам маячок, и он сработал. – Посох незнакомца указал на мост. – Это за вами.

Путешественники одновременно оглянулись и увидели на горизонте, в точке, где сходился мост, какое–то посверкивание. Никита рванул руку вверх и тихо выругался: камень индикатора часто–часто мигал алым полумесяцем.

– СС? – спросил Такэда, с демонстративным спокойствием вытягивая хардсан.

– Но почему... – Сухов не закончил фразы, обернувшись к старику в желтом: тот исчез.

– Что слу... – Такэда тоже осекся, оглянувшись.

Они поглядели друг на друга.

– Сбежал, помощничек! Попробуем потягаться? Или тоже сбежим? Хорошо, что догадались взять транскоф.

Никита так сжал губы, что они побелели, процедив сквозь зубы:

– Я уже говорил – бег закончен!

– Ты уверен, что это правильное решение?

Танцор повернулся к приближающемуся сверканию лицом, расставив ноги шире, сбычился, направил вардзуни в настил моста. Такэда, хмыкнув, занял позицию рядом, отобрав у Сухова нервайлер. С двумя пистолетами разной формы он выглядел грозно, как американский ковбой, хотя предпочел бы рукопашный бой без оружия.

Сверкающее облако в теснине моста распалось на несколько отдельных бликов, и вскоре стало видно, что это едут велосипедисты. Такэда насчитал пять фигур.

– Точно, спецпатруль СС.

– Лопухи! – взорвался вдруг Никита. Толя недоуменно глянул на него, и танцор пояснил: – Мы с тобой лопухи. Могли бы взять транспорт в темпорале, хотя бы те же велосипеды, вместо того чтобы топать пешком. Мальчики СС оказались догадливей.

– Но если они взялись нас догонять, значит, у темпорала засада. Стоит ли уходить через транскоф?

Сухов не ответил.

Пятеро парней на велосипедах приблизились, а когда расстояние между ними и беглецами сократилось до двух сотен метров, Сухов выстрелил из вардзуни. Голубовато–зеленая молния разряда вонзилась точно перед колесом одной из машин, проделав метровую брешь, и велосипедист кувыркнулся через руль на всей скорости. Остальные затормозили, остановились, оценив лаконичность предупреждения. Но испугать их было невозможно. Одеты они были в пятнистые комбинезоны, бросающие зеркальные зайчики по сторонам от каких–то блях и нашивок. Один из них, громадный, широкоплечий, с массивной головой, вышел вперед, и Никита узнал Хуббата.

– Оставь эту штуку, Посланник. Во–первых, ты нарушаешь закон, а во–вторых, копье тебе не поможет.

– Подойди, хаббардианец, – тихо и хрипло сказал Никита.

Хуббат, не колеблясь ни секунды, молча двинулся к людям, остановился в трех шагах от Сухова. На его квадратном неподвижном лице, как и всегда, не отражалось ничего, кроме угрюмой, не пробиваемой никакими эмоциями уверенности.

– Я еще не посвящен Пути, – все так же тихо проговорил Никита, – и волен защищаться любыми средствами. И не вам говорить о законах. Мы пробьемся.

Вожак отряда СС качнул головой.

– Ты многому научился за это время, землянин, но лучше бы ты остался танцором и ни во что не вмешивался. Ты – всего лишь человек, а я – раругг! Улавливаешь разницу?

– Еще бы. – Сухов мрачно улыбнулся. – Один из Великих игв, вернее, одна – Гиибель – констатировала, что тебя подводит самоуверенность. Похоже, она права.

Глаза Хуббата впились в лицо Никиты.

– Ты знаком с Гиибелью?! Не может быть! Она не могла отпустить тебя... впрочем, не имеет значения. Сегодняшняя наша встреча – последняя.

– Это уже не самоуверенность, – не выдержал Такэда, – это спесь и хубрис – непомерная гордыня! Раругг, ведь ты тоже смертен.

– Моя смерть не в ваших руках. – Хуббат шевельнул пальцем, и в транскоф, стоявший сзади людей, вонзилась дымная фиолетовая молния: один из подчиненных Хуббата метнул зуб хабуба.

«Дипломат» не взорвался, как ожидалось, он превратился в черный непрозрачный прямоугольник, который за несколько мгновений сложился в гармошку, в тонкую пластинку, в точку, исчез! Никита тупо смотрел на то место, где он только что стоял. Медленно перевел взгляд на предводителя «свиты Сатаны». Неведомо откуда появившийся в руке Хуббата трезубец хабуба смотрел ему в лицо.

– Конец фильма, – сказал Хуббат равнодушно. Прощай, Посланник.

Острые наконечники трезубца засветились желтым и голубым светом, и в этот момент между людьми и раруггом возник старик в желтом шутовском одеянии.

– Уж больно ты спешишь, братец, – проворчал он, спокойно, без усилия отбирая у Хуббата трезубец и бросая его в болото. В небо с шипением ударил тугой смерч пара, пронизанный сеткой молнии. – Сегодня этот парень уйдет живым.

Хуббат покачал головой, не выказывая ни гнева, ни злости, ни ненависти.

– То–то я никак не мог понять, чей это запах. Я тебя не понимаю, брат. Ты вмешался в его судьбу на Земле, помог бежать, допустил утечку информации... зачем тебе это, раруггу? Срок твоего заключения истек, ты снова с нами...

– Я сам по себе, Хубби, заруби это на носу. Этот парень мне нравится, и к тому же я его приглашал сюда. Пока он – мой гость, ему ничего не грозит.

– Ты стареешь, брат. Жизнь среди людей не пошла тебе на пользу. Неужели тебе надо напоминать формулу: если ты не с нами, ты против нас? Очень сожалею, но я вынужден... – Хуббат снова двинул пальцем, подавая сигнал.

Фиолетовая молния хабуба метнулась через мост, целя в грудь Никиты, но за мгновение до этого перед танцором возник тонкий зеркальный прямоугольник, вобрал в себя разряд хабуба, стянулся в линию, растаял.

Никита опомнился, направляя вардзуни в сторону группы СС, но выстрелить, как и Такэда, из лазера не успел. Старик в желтом вдруг вырвал у Толи нервайлер и нажал на спуск.

Мост вздрогнул, по поверхности болота прошло колебание, породившее шум, треск и стоны. Сразу в нескольких местах взорвались скалы, выбросив фонтаны осколков на «остров» – тело жругра. Шевельнулся и сам жругр, но тут же замер. Замерли и все, кто стоял на мосту, в том числе и люди: им хватило и отраженного от моста импульса.

Старик коснулся плеч Никиты и Толи посохом, и странная скованность покинула их. Оба во все глаза смотрели на старика, в лице которого проступили знакомые черты.

– Вуккуб! – запинаясь, выговорил Сухов.

– Вуккуб, Вуккуб, – проворчал старик. – Кажется, на этот раз я действительно превысил полномочия. Но что сделано, то свято. Бегите, в вашем распоряжении полчаса, не больше.

– А... они?

– Нервайлер хорош только для лемуров из мира Истуутуки да, пожалуй, для людей, на раруггов он почти не действует. Мне пришлось усилить разряд... но убивать соотечественников я не стану. Силы мои не беспредельны, вряд ли я смогу помогать вам и дальше. Возьмите. – Вуккуб протянул Никите три вполне земных предмета: свисток, грецкий орех и округлый кусок янтаря с насекомым внутри. – Свисток поможет вам перебраться через разводья и трясины, а остальные вещи... бросьте их сзади себя, если вас будут догонять.

– Сказки, – хмыкнул Сухов.

Вуккуб улыбнулся в ответ. Улыбка превратила его в лукавого старичка–лесовичка, грозного на вид, но доброго внутри. Но лишь на миг.

– Да, ситуация встречается в русских сказках. И кто знает, не ваше ли бегство явится аналогом для них, просочившись на Землю в виде легенды?

– Спасибо!

– Идите, идите, не теряйте времени. Ни пуха...

– К черту! – в один голос ответили беглецы.

Отобрав велосипеды у застывших функционеров СС, они прыгнули в седла, и педали сами нашли их ноги. Когда через минуту оглянулись, старика в желтом на мосту уже не было, лишь фигуры Хуббата и его подчиненных торчали на глади настила, напоминая пугала.