* * *
В дверь тихонько поскреблись:
– Госпожа...
Она с трудом оторвала щеку от столешницы. В последнее время ее то
и дело смаривал сон – бывало, в самой неподходящей для этого позе;
только что ей снилась грязная собачонка с обрывком веревки на шее, надо
ухватить за веревку – но узелок ускользает...
В щель приоткрытой двери робко заглянула горничная Далла:
– Госпожа... Он... Уехал...
Эгерт уехал, подумала Тория. Уехал давно, много лет назад. Как
жаль.
– Он... Господин Луар...
Торию передернуло. Остатки сна улетучились прочь; резко вскинув
полную боли голову, она попыталась вспомнить: приказывала ли она не
произносить этого имени? Или только собиралась приказать?
– Он... Взял лошадь из конюшни и денег из ящика... Он взял дорож
ный плащ... И он, госпожа, поехал в Каваррен...
Каваррен. Ранняя весна. Юный Эгерт – юный, беспечный, жестокий,
как вода... Он действительно таким был? Ее Эгерт?
– Он, госпожа, хочет встретиться... С отцом хочет встретиться...
Торию захлестнула новая волна боли. Встретиться с отцом...
Лицо Фагирры. Пылающая жаровня. Прикосновение холодных ладоней...
Было? Не было? ей казалось, что она вспоминает – но то было воспомина
ние бреда...
– Его отец... – произнесла она хрипло.
Она хотела сказать, что Луарова отца много лет назад похоронили с
клещами в груди, похоронили за кладбищенской оградой... Потом она поня
ла, что не стоит задавать пересохшему горлу столь каторжную работу –
произносить все это вслух...
– Хорошо, – сказала она бесцветно.
Далла суетливо присела, и дверь затворилась.
