Черная Эстафета - Владимир Васильев - Книжная Полка

Раздел 3.

Этап третий:

Инесса Фрибус, Homo, Скарца – Багута.

Пять с половиной земных месяцев спустя.

Инесса Фрибус никогда не любила свое имя. Ей много раз приходилось убеждаться: родители очень часто нарекают свои чада столь своеобразно, что оным выросшим чадам потом стыдно всю жизнь. Свой случай она не считала совсем уж ужасным, но имя Инесса все равно ей не нравилось. Поэтому везде, с самого детства – и в школе, и в академии, и на работе – она всегда представлялась как Скади Фри. Скади – так называл ее отец, и ей казалось, что странное на Роме имя Инесса дала мать. А отец предпочитал называть вычитанным в какой–то книге прозвищем. Но в какой–то момент Скади поняла, что ее имя, отражение ее неповторимой сущности, сокрыто именно в этом отцовском прозвище, а безликое «Инесса» – всего лишь набор букв, который значится в ее идентификационной (и по совместительству – кредитной) карте.

Даже прозвище Скади на трех планетах республики Скарца звучало несколько необычно. По статистике самыми распространенными на Роме, Венеции и Валентине женскими именами считались Рафаэлла и Орнела. Граждане Скарца, в большинстве своем имевшие земные итальянские корни, прозвище Скади находили забавным – и не более. А сама Скади находила его неповторимым. Так уж случилось, что итальянской крови в ней не было. Самая разная присутствовала – русская, литовская, греческая, еврейская... А итальянская – нет. Ни капли. Это, впрочем, совершенно не мешало ей чувствовать себя на Роме вполне комфортно. Да и итальянский язык, сохранившийся на Скарца в качестве основного, она знала с детства. Точно так же, как английский и интер.

В тот день Скади Фри едва не опоздала на работу – в офис службы спасения при космодроме «Романтиче». Засиделась допоздна с микрофильмами, с трудом нашла в себе силы подняться рано утром и в полубессознательном состоянии прибыла на космодром. Охранник – пожилой добродушный гигант Сальваторе Тентони – покосился на нее, впуская за периметр, и ворчливым голосом пригласил на кофе. Скади с радостью согласилась, но сначала ей следовало показаться на глаза начальству. Одернув перед зеркалом форму сержанта службы спасения, она поспешила к своему персональному терминалу, спрятала в стол сумочку со всякой женской мелочевкой, залогинилась на сервере как прибывшая на работу, и наконец–то перевела дух. Глаза слипались просто немилосердно. Сосед – въедливый, но в общем–то беззлобный старикашка по имени Сильвио Бенарриво взглянул на нее иронично, и предложил Скади сходить в космодромную кофейню да как следует проснуться, пока он тут разберет дела и определит сегодняшний план.

«Неужели я так скверно выгляжу?" – обеспокоенно подумала Скади, и направилась в сторожку Сальваторе.

Охранник, рано овдовевший и вдобавок потерявший к пятидесяти годам двоих детей, относился к Скади по–отечески, и заскочить на кофе к нему, а не в безликую, как и везде на космодромах, кофейню было не в пример приятнее.

Поскольку рабочий день уже начался, Сальваторе запер периметр и, негромко ворча, принялся ее отпаивать. Кофе у него всегда был что надо, и уже минут через пятнадцать Скади с облегчением почувствовала, как постепенно вновь становится человеком. Именно от Сальваторе она услышала, что денек сегодня обещает быть напряженным.

– Таможенники с утра по полю носились, – басом рассказывал Сальваторе. – Четыре месяца назад тут яхта одна села. На два дня всего. Так хозяин ее до сих пор не нашелся. А яхта так и стоит, сектор занимает. Какой–то чудак поднял статистику, обнаружил, что сектору давно полагается быть свободным, и брякнул в таможню. А те – мол, знать не знаем, мы трехдневную визу давали, раз не продлил – значит убрался. Здрасте! – ответил этот настырный – как же убрался, когда ваш ограничитель у него на шлюзе налеплен? В общем, готовься, красавица, тебя наверняка погонят снимать данные.

Сальваторе редко ошибался в таких вещах – он работал на «Романтиче» еще когда Скади на свет не родилась. У спасателей нечасто появлялась работа на космодромах Скарца – большей частью в пространстве. Скади Фри числилась в наземном отделе, и на редкие выездные операции шеф гонял именно ее – не гонять же старика Бенарриво? Впрочем, если учесть, что нуждающийся в осмотре корабль находится здесь же, на космодроме, мог бы и Бенарриво размять косточки.

Не успела Скади об этом подумать, как ожила мобильная связь: шеф вызывал.

– Эй, Скади! Ты проснулась уже?

Наземным отделом руководил молодой и нагловатый сынок директора космодрома. Скади его недолюбливала, но не могла не оценить более чем высокие деловые качества этого хитреца и проныры. Звали шефа Филиппо Донадони, и ему, похоже, на мнение Скади было плевать. Однажды он попытался прижать ее в своем кабинете, но Скади вежливо вывернула руку шефа, поразмыслила – стоит ли его ткнуть лицом в ковер, и решила, что не стоит, и попросила впредь не позволять себе ничего подобного. Донадони пообещал, и обещание пока сдерживал. Скади боялась, что он начнет после этого к ней придираться и всячески донимать по работе – но ничуть не бывало, кажется Донадони ее после этого случая только зауважал. Ограничивался он только словесными шуточками, порой довольно рискованными, но вот на что Скади всегда было по–настоящему наплевать – так это на шуточки и шпильки начальства. Дело свое Скади знала – а что еще мог от нее требовать шеф? В общем–то, ничего.

– Так ты проснулась уже? А то Сильвио сказал, будто ты с закрытыми глазами приехала.

– Проснулась, шеф. Бегу на место.

– Беги ко мне. Тут таможенники дело подкинули... Ты что вела последние дни?

– Чистила статистику за прошлый месяц. Вы же сами мне поручили.

– Да, да, верно. В общем, статистика подождет. Бери комп – и ко мне.

– Да, шеф. Уже бегу.

Скади со вздохом поставила чашечку на столик. В сторожке охранников ей всегда было очень уютно, особенно когда дежурил Сальваторе.

– Что–то у меня связь барахлит, – сказал Сальваторе, пощелкав пальцем по серьге. – Я вызова не слышал.

– Шеф по спецканалу вызвал, – пояснила Скади и встала. – Он никогда не вызывает на общей волне. Ну, почти никогда. Мне пора бежать, Сальваторе. Спасибо за кофе.

– Беги, беги... – проворчал охранник. – Заходи еще.

В офисе шефа торчало трое таможенников, причем один – форме капитана. А значит – он не ниже начальника отдела.

– Сержант Скади Фри, – на всякий случай представилась Скади по уставу.

– Привет, Скади, – несколько развязно поздоровался шеф. – Ты когда последний раз бывала на выездной операции?

Скади ответила не задумываясь – такие вещи ей полагалось помнить с точностью до суток.

– Двадцать семь дней назад, на плоскогорье Пляшущих Игл. Когда почтарь со «Скиллачи» навернул... э–э–э... потерпел крушение.

Скади опасливо покосилась на таможенников – но те на спасательский жаргон не прореагировали.

– Все, начинай новый отсчет, – хмыкнул шеф. – На, прочти.

Он подал Скади распечатку – лист невесомого пластика.

«Приказ», – гласила распечатка.

«Настоящим приказываю начальникам отделов служб спасения и таможенного контроля обеспечить вскрытие и досмотр яхты «Карандаш», паркующейся в секторе секундо–альфа, а также провести дознание и предоставить полную статистику по яхте, грузу и владельцам яхты и груза.

Директор космодрома «Романтиче» Джанпьеро Донадони.»

И – тактильная печать–подпись.

– Бери технарей, – велел шеф. – И присоединяйся вот к этим ребятам.

Шеф кивнул на двух стоящих таможенников – сержанта и рядового.

– Есть, шеф! – бодро отозвалась Скади. – Мне нужно прихватить кое–какое оборудование.

– Беги, – милостиво кивнул Донадони–младший. – Коллеги подождут тебя в машине.

Откровенно говоря, совершенно не стоило ее звать чтобы показать единственный приказ и отдать одно распоряжение. Равно как и не стоило начальнику таможенного отдела тащиться к Донадони–младшему в кабинет. И ребят своих тащить. Вполне можно было обойтись и мобильной связью.

Но шеф обожал отдавать приказы лично.

Скади вызвала по мобилке технарей–механиков – братьев Пануччи, прихватила рабочий компьютер с набором взламывающих программ и весело подмигнула Сильвио Бенарриво:

– Я сегодня в поле, Сильвио.

Старик досадливо отмахнулся:

– Беги, беги, вертихвостка, – сегодня ей все говорили: «Беги, беги..." – Будут вопросы – вызывай...

– Ты бы окно, что ли, открыл, Сильвио. На улице – благодать!

– Это тебе благодать. А мне – жарко, – проворчал Бенарриво и снова уткнулся в слабо светящийся куб экрана.

У входа в директорский корпус и впрямь приткнулся желто–черный автомобильчик. Один из таможенников – рядовой – сидел на месте водителя и со смаком курил, пуская поверх полуспущенного стекла аккуратные дымные колечки. Увидев Скади, он перегнулся через спинки сидений и предупредительно открыл дверь.

– Залазь! – сказал он с сильным валентинским акцентом. – Луиджи счас придет.

С сержантом Луиджи Каузио спасателям уже приходилось работать – и Скади тоже. Луиджи производил впечатление человека неторопливого, обстоятельного и аккуратного, ну, прямо, идеал таможенника. Наверное именно поэтому он достаточно быстро стал сержантом, хотя в академии никогда не учился.

Вот и сейчас он не спешил – уже и братья Пануччи приплелись со своими волшебными чемоданчиками, уже и таможенник–рядовой, имени которого Скади не знала, выкурил и вторую, и третью сигареты, и колечки пускать, наверное, умаялся, а Луиджи все еще не приходил.

Неизвестно, сколько пришлось бы еще ждать. Снова вмешался Донадони–младший.

– Скади?

– Да шеф?

На этот раз шеф вызывал на общей волне – Скади поняла это, потому что Пануччи и таможенник тоже его услышали. Когда у кого–нибудь работает серьга–мобилка – это всегда заметно знающему человеку.

– Есть новости. Владелец «Карандаша», Бьярни Эрлингмарк, на следующий день после посадки нанял в прокате автомобиль. А еще днем позже этот автомобиль разбился на трассе – где–то на Жемчужном побережье, я не выяснял подробности. Никто не выжил, дело закрыто. Так что яхта, можно сказать, принадлежит космодрому... В общем, выясни не висит ли на ней чего неприятного за последние лет пятьдесят.

– Поняла, шеф. Нам еще долго ждать? Луиджи задерживается.

– Он уже идет. Включайте подушку...

Таможенник с готовностью повернул стартовый ключ и автомобильчик приподнялся в уверенных лапах гравикомпенсатора.

Луиджи и впрямь появился спустя какую–то минуту. Озабоченный, но самую–самую малость.

Впрочем, для Луиджи Каузио и это было чересчур.

Он сел рядом с водителем и коротко кинул:

– Поехали.

Желто–черный автомобильчик азартно рванулся к летному полю.

Искомая яхта маялась в дальнем секторе космодрома, куда обычно сажали частников на маломерных звездолетах. Издалека она напоминала чечевичное зерно–переросток на толстых посадочных ногах. Скади сразу вспомнила известный шлягер какого–то русского маэстро – «Отдай мою посадочную ногу». Шлягер этот распевали по всем трем мирам Скарца уже лет пять и скорее всего будут продолжать распевать еще очень долго – маэстро блистал талантом не только в этой песне. Но имени его Скади все равно не помнила.

Вблизи стало очень заметно, что яхта торчит на стеклобетонном покрытии космодрома уже довольно давно. В местах, где ноги касались покрытия намело небольшие барханчики мусора. Из щелей охладителя торчали стебельки молоденькой травы – занесло ветром, они и проросли. Охладитель–то начинает работать только перед стартом... На верхней части корпуса виднелись свежие и давние птичьи метки. Хоть и гоняли птиц с космодрома, здесь, в тихом секторе они все равно резвились вовсю.

Автомобильчик замер перед сомкнутым шлюзом. Таможенники распахнули двери и синхронно ступили на стеклобетон. Скади и братья тоже с удовольствием выбрались наружу, на освежающий ветерок.

– Славная посудина, – оценил таможенник–рядовой. – Я такую с удовольствием поимел бы...

– А ты разбираешься в яхтах? – спросила Скади с легким интересом. Сама она разбиралась. И неплохо.

– Разбираюсь, – кивнул тот. – Немного. Это яхта класса «50», сравнительно новой постройки. Ей лет семьдесят максимум. Новь„, можно сказать. И состояние, как я погляжу, пристойное. По–моему, ей нечасто в последнее время приходилось бывать в атмосфере. Глянь – даже опоры не окислились.

– Снимай ограничитель, – перебил его Луиджи. – И помолчи пока...

Рядовой скривил губы, но замолчал и послушно направился к шлюзу. Скади тем временем обошла яхту кругом и не нашла никаких следов былых повреждений, никаких признаков ремонта или регенерации. Яхта действительно была в превосходном состоянии. Увидеть бы ее до вынужденного четырехмесячного торчания под всеми ветрами и дождями курортного пояса Ромы... Сияла, поди. Как хромированные стойки в баре «Заядлый яхтсмен» – Скади по долгу службы периодически приходилось бывать в этом примечательном баре. Да и не по долгу – тоже.

Таможенники без излишних промедлений сняли наклейку–ограничитель и обнажили пульт управления шлюзом. Когда Скади подошла, рядовой как раз пытался открыть внешние створки.

– Запаролено, – безнадежно вздохнул он. – Ваш выход, кудесники...

Братья Пануччи послушно взялись чемоданчики. Насколько Скади знала, они еще ни разу не возились со шлюзами дольше пятнадцати минут.

– Луиджи, – Скади доверительно взяла сержанта за рукав. – Ты чего такой озабоченный? Я ведь вижу.

Каузио хрустнул пальцами на левой руке, потом на правой – еще один признак некоторой встревоженности.

– Мы проверили кредитку парня, которому принадлежал этот корабль, – сказал он с каким–то странным выражением – не то ожесточения, не до досады. – Во–первых, это вовсе не Бьярни Эрлингмарк, который привел «Карандаш» на Рому. Хозяином значится некто Войцех Шондраковский, вольный яхтсмен, пропавший без вести около двадцати лет назад.

– А кто выдавал визу этому Бьярни? – поинтересовалась Скади.

В принципе, если хозяин яхты погибал или исчезал без вести и не находилось законных претендентов на владение, яхта просто переходила в собственность того, кто первым на нее наткнется. Как правило. Но все равно, после этого непременно следовало пройти перерегистрацию и уладить ряд формальностей с документами.

– Визу ему выдал сержант Дзарини. Скользящую, на трое суток, – сообщил Луиджи с прежним выражением.

– Понятно, – Скади кивнула. – Знакомый номер. Ни досмотра не надо проводить, ни бюрократией заниматься. Надеялся, поди, что этот ловкач спустя три дня уберется с Ромы, и делу конец.

– Меня другое пугает, Скади, – тихо сказал Луиджи Каузио. – Первый хозяин этой яхты, Войцех Шондраковский, исчез двадцать лет назад – скорее всего, он мертв. Претендент – Бьярни Эрлингмарк – погиб четыре месяца назад, на третьи сутки своего пребывания на Роме. Я попытался отыскать его родственников – четыре с половиной месяца назад яхта «Ландграф», принадлежащая братьям Эрлингмаркам, Магнусу и Бьярни, перестала отдавать тики. А значит – с практически стопроцентной вероятностью погибла.

Скади, слушала, позабыв о том, что собиралась понаблюдать за работой братьев Пануччи. А Луиджи продолжал, все тем же ровным и негромким голосом:

– На счет Шондраковского незадолго до смерти перечислен миллион пангала.

– Сколько? – Скади решила, что ослышалась.

– Миллион. У этого яхтсмена никогда раньше не было таких денег на счету.

Скади только головой покачала.

– За несколько дней до момента, когда тики с «Ландграфа» прекратились, на счет Бьярни Эрлингмарка также был перечислен миллион пангала; половина этой суммы в тот же день была снята и помещена на счет второго брата – Магнуса.

– И, разумеется, у этих ребят до того момента сроду не водилось таких деньжат, – скорее утвердительно, чем вопросительно изрекла Скади.

– Разумеется. И последний штришок, – продолжал Луиджи. – Сержант Дзарини через неделю после гибели Бьярни Эрлингмарка был найден мертвым в собственной квартире. По официальному заключению – что–то с сердцем.

Каузио умолк. Скади некоторое время переваривала услышанное.

– А что у него со счетом? – спросила она.

– У Дзарини – ничего. Несколько тысяч. Вполне обычный счет.

Скади вновь умолкла на добрую минуту. Молчал и Каузио.

– М–да, – наконец–то подытожила она. – Зловещая яхточка...

Один из Пануччи, кажется Дино, крикнул от шлюза:

– Эй, Скади, Луиджи! Готово.

Технари–механики не имели права открывать шлюз без формального приказа.

– Открывайте! – махнула рукой Скади и повернулась к сержанту. – Пошли... Посмотрим, что там внутри.

Внутри «Карандаш» был устроен как и большинство полсотников. Внешние шлюзы, два; потом короткий твиндек, упирающийся в рубочную переборку; налево – рукав к жилым каютам и камбузу, направо – к сегментнику в грузовые отсеки.

Над сомкнутой перепонкой рубочного люка висела изящная табличка из какого–то симпатичного желтоватого минерала; мастерски выжженная надпись гласила: «Mobilis in mobile».

– Ну, хоть здесь пароля нет, – довольно выдохнул рядовой, открывая створки. – Прошу, господа начальники.

Луиджи молча пропустил вперед Скади и вошел следом за ней.

Ничего экстраординарного в рубке не обнаружилось, хотя подспудно Скади ожидала каких–нибудь неожиданностей. Разве что немного удивляла развернутая аппаратура экспресс–анализа в небольшой смежной каморке–лаборатории. Что, спрашивается, мог исследовать яхтсмен–извозчик во время заурядного рейса? Образцы груза, что ли? Или рейс был вовсе не заурядный?

Скади осмотрела компьютер и подключенную к нему периферию. Во–первых, ее заинтересовал древний оптоволоконный кабель, подключенный ко внешнему порту и уводящий куда–то в сторону грузовых отсеков. Она тут же отослала одного из Пануччи проследить, куда этот кабель ведет. Таможенники отправились вместе с ним поглядеть на груз.

Оказалось, что груза на борту «Карандаша» практически нет, за исключением большого ящика в первом отсеке и пластикового мешка с какими–то шмотками – во втором. В остальном отсеки совершенно пусты. Стало быть, «Карандаш» садился на Рому порожняком. Кабель же вел к видеокамере, оставленной на полу рядом со все тем же ящиком посреди первого отсека.

Решив сначала все осмотреть, а потом уж делать выводы, Скади занялась компьютером (а Луиджи – ящиком в грузовом отсеке–один). Аварийный пароль послушно допустил ее в систему; первым делом стоило отследить путь «Карандаша» к Роме – откуда он прибыл, в каких режимах, по каким трекам и все такое прочее. В драйве обнаружился астрогационный диск с пошаговой частично просчитанной программой рейса.

И еще – с броузером мгновенной почты. Почта была настроена на единственный адрес.

И оплачена.

Скади невольно оглянулась. В рубке кроме нее никого не осталось – таможенники возились в грузовых отсеках, а Пануччи она отослала осмотреть жилые помещения. С некоторой нерешительностью она потянулась виртуальным курсором к опции «Вызов».

Как она и ожидала, воображаемая кнопка в маленьком псевдокубе была только одна. Один адрес и один адресат.

Скади редко колебалась в подобные моменты. Конечно, она вызовет. Неизвестно пока кого. Но заранее оплаченную мгновенную связь зря на малые яхты не ставят.

Она ткнула курсором в кнопку. Вызов прошел.

Ей ответили почти сразу, секунд через пять. В кубе сгустилось четкое изображение инопланетянина–гуманоида. Он был одет в обтягивающее трико, в левой руке он держал маску, а в правой – не то рапиру, не то шпагу, Скади никак не могла понять. В следующий миг изображение скачком укрупнилось, рапира и маска остались вне пределов видимости. Зато стали видны влажные пятна на трико – кто бы ни был этот неведомый фехтовальщик, во время поединка он явно не ленился, работал до пота.

– Кто вы? – жестко спросил он. Спросил так властно и твердо, что даже Донадони–старший вытянулся бы перед ним в струнку.

Скади с трудом подавила порыв, приказывающий ей вскочить и щелкнуть каблуками.

– Скади Фри, сержант службы спасения космодрома «Романтиче», республика Скарца.

– Вы на борту «Карандаша»?

– Да. В рубке.

– Вы осматривали груз? – голос у незнакомца оставался жестким и командным, ему невозможно было не подчиняться, он завораживал, он заставлял повиноваться не рассуждая.

– Груз в данный момент досматривает таможня.

Незнакомец прищурился.

– Немедленно остановите их. Объяснения – потом. Он не должен быть вскрыт. Выполняйте!

Скади тут же взялась за пуговицу–передатчик.

– Луиджи!

– Да? – пискнула серьга.

– Вы уже открыли ящик в первом отсеке?

– Нет. Он опечатан. А кроме того – мы не можем понять как он открывается. Даже Пануччи озадачены.

– А они уже с вами?

– Да, я вызвал одного, когда понял, что сам открыть его не могу.

– Не пытайтесь его открыть. Это может быть опасно.

– Опасно? – насторожился. Луиджи. – Охотно верю. Пожалуй, не стоит его трогать без спецаппаратуры. А что ты накопала?

Скади мельком взглянула на незнакомца, пристально глядящего на нее из куба–экрана.

– Долго рассказывать, – ответила она.

Шестое чувство подсказало ей: незачем пока распускать язык.

– Ладно, – вздохнул ничего не заподозривший Луиджи Каузио. – Эй, Франки, брось, не стоит! Не вскроешь ты его голыми руками. Если он так заперт, внутри может оказаться нечто...

Луиджи не договорил.

– Сержант, – обратился к Скади незнакомец. – Я настоятельно рекомендую вам удалить из корабля всех ваших коллег и переговорить со мной. Но обязательно с глазу на глаз. Это может принести вам...

– Миллион пангала, – вставила Скади как могла спокойно. – Правда ведь?

– Нет, – возразил незнакомец без тени эмоций. – Миллион вы, считайте, уже получили. А можете получить еще сорок семь.

– Звучит заманчиво, – нерешительно протянула Скади.

– Я жду вызова в течение четверти часа. Земного часа, принятого в пределах Скарца. И запомните: к этому моменту на «Карандаше» вы должны остаться в одиночестве.

– Я попробую, – пообещала Скади.

Куб экран тут же погас. Как раз вовремя. В рубку вошли оба таможенника, и почти сразу – братья Пануччи.

– Как успехи? – поинтересовался Луиджи, оглядываясь. – И что ты тут все–таки накопала?

Скади изобразила безупречно сыгранную сценку «Я только что отвлеклась от корабельного компьютера», тем более, что это было правдой больше чем наполовину.

– Я тут сопроводительные файлы проглядела, – соврала она. – Подробностей никаких, но стоит ссылка: «Груз не вскрывать! Опасно!»

– Так я и знал, – мрачно изрек Луиджи. – Скользящая виза, отсутствие досмотра... Точно, собирались протащить в обход таможни какую–нибудь пакость. Знаешь, Скади, пойду–ка я экспертов вызову и организую настоящую осаду этого чертова ящика. Так я и не сообразил с какой стороны к нему подступиться...

– Да он с любой сторон одинаковый, – фыркнул рядовой–валентинец. – Только с одной какая–то кишка торчит...

– Помолчи, – оборвал его Луиджи и вновь обратился к Скади: – Ты здесь останешься?

– Да, – Скади постаралась, чтобы слова ее прозвучали с должной долей небрежности и естественности. – Мне нужно поглядеть не замешана ли эта посудина в каком–нибудь грязном деле.

– По–моему, уже и так понятно, что замешана, – буркнул Луиджи. – Я пошел. Скоро вернемся. Кстати, я вызову охрану – мало ли что...

– Только поставь их снаружи, – посоветовала Скади.

Таможенники ушли.

– Что у вас? – справилась Скади у братьев.

– Ничего, – ответил Дино. Или Роберто? Нет, кажется, все–таки Дино. – То есть, совершенно ничего. Личные вещи, никакого криминала, никаких тайников. Даже оружия нет.

– Понятно, – вздохнула Скади. – Ладно, вы мне больше не нужны. Можете топать.

Братья без лишних вопросов подхватили свои чемоданчики и вышли вон.

Почти сразу на резервном канале возник Донадони–младший.

– Скади, золотце?

– Да, шеф? – тщательно маскируя досаду отозвалась она.

– Где Пануччи? Не рядом.

Скади не колебалась ни секунды – возвращать братьев ей совсем не хотелось.

– Нет. Я их отослала.

– Это хорошо, – неожиданно обрадовался шеф. – Тут выяснилось кое–что... Правда, я не знаю как это связано со всей нашей историей...

Скади молча ожидала продолжения.

– В общем, Бьярни Эрлингмарка практически все время его пребывания на Роме сопровождали две дамочки. Близнецы. Это родные сестры наших Пануччи. По–видимому, в момент катастрофы они находились в том же автомобиле и погибли вместе с Эрлингмарком.

Некоторое время Скади пыталась сопоставить факты. Но ни единой версии у нее не сложилось – то, что Эрлингмарк контактировал именно с сестрами Пануччи, родственниками работников службы спасения космодрома, вполне могло быть и чистейшей случайностью.

Но могло и не быть.

Скади чувствовала: вокруг этого корабля, а еще вернее – вокруг таинственного и одинокого ящика в грузовом отсеке ведется какая–то сложная многоходовая игра, причем ставки в этой игре весьма высоки.

Впрочем, Скади мало интересовали ставки. То есть, не то чтобы они Скади совсем не интересовали – но уж куда меньше, чем сама игра.

Она встала и прошла к выходу – осмотреться. Шлюзы оставались открытыми, автомобильчик таможни укатил, а вдалеке маячили фигуры братьев Пануччи, направляющихся пешком к административному корпусу. Скади осталась на «Карандаше» совершенно одна.

Вторично вызвать инопланетянина–фехтовальщика было минутным делом.

На этот раз он предстал перед Скади в строгом сером костюме, очень похожем на земные френчи. Впрочем, Скади видела собеседника только выше пояса, а масштабирование изображения было заблокировано передающей стороной.

Только теперь Скади отметила, что у чужака были непропорционально большие глаза, и это было самое заметное отличие от людей, от Homo.

– Я рад, что вы точно следуете моим рекомендациям, – без всяких приветствий и предисловий начал чужак. – Если вы будете следовать им и впредь, уверяю – у вас не найдется причин жалеть об этом. Итак, вы на корабле в одиночестве?

– Да. Я совершенно одна.

– Тогда слушайте. По законам Скарца, вы имеете право выкупить «Карандаш», прямо сейчас, пока не закончены идентификационные формальности.

– Но «Карандаш» все равно должен будет пройти досмотр, даже если я его куплю, – возразила Скади, глядя в огромные глаза чужака. Смущения или неловкости она не испытывала, хотя знала, что у многих галактических культур прямой взгляд в глаза не принят.

– Исключая один случай, Скади Фри. Исключая один–единственный случай, – поправил чужак. – Если ты немедленно стартуешь и покинешь область пространства, принадлежащую республике Скарца, формальности будут опущены.

– У меня может не хватить денег. Руководство космодрома наверняка заинтересуется мотивами моей покупки и заломит непомерно высокую цену. И, кстати, обращайтесь ко мне лучше на «ты» – а то я нервничаю.

– Как скажешь, – человек на месте чужака пожал бы плечами. Этот остался неподвижным.

Сам переходить на «ты» чужак пока не пожелал.

– Что касается денег – ты не забыла, что один миллион пангала уже твой? Вставь кредитную карту и вводи пароль. Миллиона тебе с лихвой хватит, чтобы выкупить «Карандаш» со всей начинкой, а остаток всецело твой, причем независимо от результата дальнейших переговоров.

– А будут дальнейшие переговоры? – вкрадчиво поинтересовалась Скади.

– Несомненно. Но уже за пределами республики Скарца.

Скади умолкла на некоторое время, прикидывая собственные шансы.

– Будет трудно убедить начальство продать яхту. Особенно после того, как таможенники заинтересовались грузом.

– Ты справишься, я уверен. Кроме того, таможенники убеждены, что в саркофаге сокрыто нечто опасное. Токсичное или активное. Это не так, но они–то об этом не знают. Стало быть, если ты переправишь угрозу куда–нибудь в другое место, им останется только облегченно вздохнуть и умыть руки. Так, кажется, говорят люди?

– Так, – пробормотала Скади. Ей почему–то казалось, что Донадони–старший непременно упрется и не захочет продавать «Карандаш» до тех пор, пока не удостоверится, что в этом, как выразился чужак саркофаге нет ничего по–настоящему ценного.

«Карандаш» в его теперешнем состоянии тянул приблизительно на сто–сто пятьдесят тысяч пангала. Ну, на двести – но это уже обдираловка. Сто двадцать–сто тридцать – наиболее подходящая ему цена, если астрогационная аппаратура исправна и настроена (а это легко проверить), и если икс–привод рабочий (а они исключительно редко выходят из строя).

«Игра, – подумала Скади. – Большая игра. Ни за что не откажусь...»

Она достала из нагрудного кармана кредитную карту и уверенным движением вогнала ее в паз считывателя.

Незнакомец наблюдал за ней цепким взглядом, как показалось Скади – одобрительным.

– Прежде чем наша сделка состоится – а у меня включена фиксирующая аппаратура – ты должна пообещать одну вещь. Мы договоримся только в том случае, если ты дашь обещание, и, естественно, выполнишь его.

– Какое обещание?

– Ты должна пообещать, что ни при каких обстоятельствах не попытаешься вскрыть саркофаг и никогда не станешь интересоваться его содержимым. Ты просто доставишь его куда тебе укажут. Впрочем, об этом мы поговорим позже. Итак?

– Саркофаг – это тот ящик в грузовом отсеке?

– Да.

«А ведь я его еще и не видела», – подумала Скади с неожиданным весельем.

– Я обещаю не вскрывать саркофаг, который сейчас находится в первом грузовом отсеке «Карандаша» и не интересоваться его содержимым в период действия договора. Скади Фри, Скарца, Рома, – проговорила Скади ровным естественным голосом, каким обыкновенно надиктовывала официальные документы.

– Сразу видно профессионала, – чужак изобразил подобие улыбки, что ему совершенно не шло. Скорее всего, он исключительно редко улыбался, и Скади смутно посочувствовала его роду занятий. – И последняя рекомендация: если цена, назначенная космодромом, будет значительно превышать реальную цену яхты – не торгуйся. Плати, и взлетай. Кстати, что с топливом и пайком?

– Я не проверяла. Если надо – загружусь и дозаправлюсь.

– Хорошо.

Инопланетянин опустил глаза, протянул руку за передний срез экрана и чем–то там поманипулировал. Пискнул считыватель; Скади машинально ввела приход–пароль и проверила счет.

Он увеличился ровно на миллион пангала.

Эти ребята даже расчеты проводили по мгновенке – а проценты там немаленькие, Скади знала.

– Все в порядке, – сообщила Скади, поднимая взгляд к экрану. – Деньги получены.

– Действуй, – отрезал чужак. – Результат немедленно сообщай мне.

– Минутку, – задержала его Скади. – Как мне вас называть?

Чужак молчал целых три секунды, не меньше. Наверное, ему редко задавали подобные вопросы.

– Называй меня коллегой, Скади Фри. Это лучшее, что я могу тебе посоветовать.

И, не дожидаясь реакции на свои слова, отключился.

Не теряя времени даром, Скади принялась вызывать шефа. К ее удивлению Донадони–младший ответил только после десятого или одиннадцатого сигнала.

– Что там, Скади? – спросил он, как показалось – недовольно.

– У меня идея. Обращаться к тебе или непосредственно к твоему отцу? – сухо поинтересовалась Скади. Она знала – с шефом надо разговаривать именно так.

– А что за идея? – сразу оживился шеф.

– Я хочу взять отпуск без содержания, выкупить «Карандаш» у космодрома и немедленно стартовать.

Донадони–младший чуть не поперхнулся на очередном вдохе.

– Выкупить? А на кой тебе яхта? – он машинально взъерошил волосы – Скади Фри знала это, словно стояла сейчас в кабинете шефа. – Постой... А откуда у тебя деньги? У тебя что, хватит на яхту?

– Деньги я украла. Вчера в «Ромбанке». Сломала защиту и перевела на свой счет. Ты что, новости не смотришь?

Донадони фыркнул, только сейчас сообразив, что это шутка. Скади всегда шутила с самой серьезной миной, из–за чего у нее порой даже возникали проблемы с сослуживцами.

– Так что, шеф? Мне самой вызвать директора, или ты подсобишь?

Продажа «приросших» яхт всегда была делом для космодрома муторным и долгим, и каждый найденный покупатель расценивался как удача, поэтому Скади была уверена, что шеф мгновенно сообщит отцу. Вот только в реакции Донадони–старшего она совсем не была уверена.

– Ладно, я сообщу сейчас же. Жди.

– И, кстати... – небрежно обронила Скади. – Скажи таможенникам, чтобы не суетились с досмотром. Я ведь сразу улечу...

Шеф прорычал что–то малоразборчивое и отключился. А Скади принялась ждать. Правда, пассивно ждать она не умела, посему решила пока осмотреть свою неожиданную покупку. Пока еще не состоявшуюся, но все же...

Первым делом она закрыла внешние шлюзы. Свою собственную систему решила пока на комп не ставить – успеется. Бегло проглядела и оттестировала аппаратуру наводки и сам икс–привод – вроде бы все работало как часики. Топлива оставалось вдоволь, но можно было и подзаправиться. Как обстояло дело с припасами – следовало смотреть «ногами», компьютерная статистика была просто не задействована.

Только после этого Скади позволила себе направиться в грузовые отсеки.

Человек нетерпеливый, наверное, бросился бы туда в первые же секунды после разговора с... гм... коллегой. Или нет – Коллегой, так весомее. Коллегой–игроком. Скади же подсознательно задержалась у компьютера – наверное, чувствовала, что должна как следует настроиться. Не зря ведь Коллега так печется об этом саркофаге? Явно не хочет, чтобы его вскрывали. И таможенников боится, хотя и не показывает этого. По крайней мере, старается не показать.

Сильный игрок. И достойный соперник.

Скади обожала сильных соперников.

Вопреки ожиданиям, саркофаг не произвел на нее должного впечатления. Унылый серый ящик со сглаженными углами. Странной чешуйчатой структуры поверхность казалась одновременно и гладкой, и шероховатой. На ощупь казалась скорее гладкой, но не абсолютно. И еще она была подозрительно теплой. Даже теплее человеческого тела, пожалуй, но ненамного. Сверху на ящике красовались две уродливых пластилиновых печати со вдавленной под оттиски ниточкой. Между печатями по всей длине ящика тянулась еле–еле заметная риска. На одном из торцов виднелась выступающая изнутри короткая трубка – не трубка, кишка – не кишка... В общем, какая–то слегка изогнутая полая колбаса. В целом саркофаг вызывал у Скади неприятные ассоциации. Словно огромная куколка – если раздавить, останется огромное склизкое пятно мерзко–зеленоватого цвета. Интересоваться содержимым этой штуковины мог только законченный маньяк – самой Скади мысль поместить туда нечто ценное казалась сплошным кощунством.

Обойдя вокруг саркофага пару раз, Скади пожала плечами и направилась в жилой сектор.

Но и там смотреть было особо не на что. Прежние хозяева этой яхты либо страдали повышенной аккуратностью, либо просто не успели как следует намусорить. Причем во второе Скади верила как–то больше. Небольшая каютка, небольшой вполне функциональный камбуз, компактный санузел... Правда с крошечной сауной и даже вертикальным бассейном! Хм!

Последнее Скади очень понравилось. Она даже поняла, чем займется в первые же часы полета... если полет, конечно, состоится.

Заодно оценила запасы продуктов и воды – ей одной хватило бы месяца на три – запросто, и на вдвое больший срок – если экономить. Вода, кстати, еще и регенерировалась, причем установка была добротнее тех, какими обычно комплектуют полсотники.

В общем, хоть сейчас взлетай и дуй чуть ли не через полгалактики...

Шеф вызвал Скади, когда она пробовала исправность кухонной автоматики. Причем, не непосредственный шеф, а глобальный – директор космодрома.

– Сержант Скади Фри?

– Да, синьор Донадони? – Скади сделалась сама предупредительность и внимание.

– Ваш э–э–э... начальник сообщил мне, что вы хотите выкупить осмотренную вами яхту?

– Да, синьор Донадони. Хочу.

– Позвольте полюбопытствовать, а почему?

– Давно мечтала о подобной яхте, – с легкой дежурной улыбкой ответила Скади, хотя директор ее сейчас и не мог увидеть.

Некоторое время Донадони молчал.

– Не могли бы вы придти ко мне в кабинет, Скади Фри? Обсудим ваше предложение в деловой обстановке...

– Видите ли, синьор Донадони, мне хотелось бы немедленно стартовать на собственной яхте. Опробовать, так сказать, покупку. Так что меня вполне устроит и сделка посредством связи.

– Стартовать? – переспросил директор. – А работа?

– Синьор Филиппо Донадони предоставит мне отпуск. Без содержания, разумеется. Так ведь, шеф?

Донадони–младший натужно кашлянул:

– Собственно... Никаких препятствий нет. Работы сейчас немного, да и неиспользованные выходные за сверхурочную работу у нее есть...

Директор космодрома, как показалось Скади с некоторым раздражением, перебил:

– Ну, тогда хотя бы выйдите на видеосвязь. Я не могу беседовать с микрофоном...

– Сию секунду, синьор Донадони...

Скади помчалась – в буквальном смысле помчалась – в рубку. Настроить почтовку компьютера на местные частоты путем несложных манипуляций с менюшками – всего и делов–то. Вскоре она уже любовалась физиономией директора в экране–кубе.

– Я здесь, синьор Донадони!

Директор за время минутного перерыва, видимо кое о чем поразмыслил.

– Я так думаю, что истинные мотивы покупки из вас и клещами не вытянуть. Поэтому руководство «Романтиче» предоставляет вам возможность выкупить яхту «Карандаш» за четыреста семьдесят тысяч пангала. Включая налоги.

Похоже, директор был уверен, что Скади не сможет уплатить названную сумму, начнется торг с выяснением, и вот тут–то они вынудят своенравную сотрудницу открыть карты, а там уж решать – лучше продать яхту вместе с саркофагом или же пытаться выжать деньги за саркофаг самостоятельно...

– Меня устраивает цена, синьор Донадони. Договор купли–продажи готов?

Директор даже слегка отвесил челюсть, но тут же подобрался и растерянно поглядел вправо, на советника по финансовым вопросам. Скади, внутренне веселясь, пронаблюдала за последовательной сменой выражений на лице советника: замешательство, потом суетливо–заискивающая улыбка и, наконец, решимость.

– Вот договор, – выдохнул советник и перед Скади раскрылся еще один куб с текстом. Скади бегло пробежала его взглядом – договор был стандартным, подставили данные «Карандаша», имя Скади и сумму сделки, только и всего.

Скади эффектным движением вогнала кредитку в считыватель (второй раз уже за сегодня) и ввела расходный пароль. И только потом приложила палец к папиллятору, официально подписывая договор.

Тихо щелкнул принтер, выплевывая лист пластика с текстом договора, с подписями Донадони–старшего и Скади. Кредитка полегчала почти на полмиллиона пан. Отныне Скади значилась законной владелицей этой посудины и всего, что пребывало в момент сделки на борту.

– Поздравляю, синьора Скади Фри, – сухо промолвил директор. – Надеюсь, для парковки и наземного обслуживания вы выберете именно наш космодром, ведь вам, как сотруднику, положены скидки. Или вы думаете уволиться?

– Я еще не решила, – уклончиво ответила Скади. – Спасибо, синьор директор. А сейчас, с вашего позволения, я хотела бы договориться с соответствующими службами о дозаправке и пополнении припасов.

– Всего хорошего, – директор поспешил отключиться.

Скади с победным гимном в душе отключила связь. Нечасто ей приходилось разговаривать с Донадони–старшим, да еще в таких рискованный тонах. Но, бог мой, как это было приятно!

Игра. Ее Величество Игра. Самая захватывающая вещь на свете... Советник директора сейчас огребет по первое число – можно в этом не сомневаться. Донадони–младший – тоже. И как вся эта компания будет ломать голову над вопросом – откуда у скромного сержанта спасательной службы без малого полмиллиона пан на кредитке?

Скади довольно хлопнула в ладоши и принялась вызывать Коллегу. Тот ответил немедленно, словно неотрывно сидел перед стационаром мгновенной связи. Да и мобильный модуль Коллега держал при себе даже занимаясь фехтованием...

– Новости, Скади Фри?

– Да, Коллега. Это корыто вместе с грузом теперь всецело мое.

– И сколько же с тебя слупили?

– Четыреста семьдесят тысяч! – с чувством произнесла Скади.

– Терпимо, – удовлетворенно хмыкнул Коллега.

Скади по–актерски вскипела:

– Терпимо? Да это сущий грабеж!

Инопланетянин пристально воззрился ей прямо в глаза.

– Скади Фри! Я уже говорил это – следуй нашим рекомендациям, и подобные суммы станут для тебя всего лишь малозначащими циферками в графе «Цена», – сказал он жестко. – Запомни это и не заставляй повторять еще раз.

– Ладно, – Скади принимала условия игры, раз уж ввязалась в нее. – И каковы же будут ВАШИ рекомендации на текущий момент?

Скади намеренно подчеркнула слово «ваши», поскольку раньше чужак говорил «мои рекомендации». Впрочем, догадаться, что Коллега действует не в одиночку было нетрудно – поразительно быстро он добрался до сведений о законах Скарца. Откуда он узнал, что по законам республики «приросший» корабль можно выкупить без досмотра и тут же стартовать?

– Наши рекомендации будут просты, – терпеливо сказал чужак. – Стартовать как можно скорее, покинуть пределы республики Скарца и вызвать меня. На диске, где броузер, есть предварительно рассчитанный курс. Воспользуйся диском и расчетами. Доступно?

– Доступно, – буркнула Скади в ответ. – Я стартую приблизительно через час. Час, принятый на Скарца и Земле. Заправлюсь, загружусь, и стартую.

Она вздохнула.

– Если честно, то надоела мне Скарца, спасу нет.

– Вот и прекрасно. Считай это бесплатным приключением. А если совсем точно – то приключением, за которое еще и отменно платят. До связи.

Скади мечтательно улыбнулась и принялась вызывать диспетчерскую. Игрок, романтик и прагматик с самого детства уживались в ней на удивление мирно.

За два часа «Карандаш» заправили и загрузили все, что она заказала. Кругленькая сумма на счету едва заметно подтаяла. Пока роботы суетились у внешних грузовых шлюзов, Скади поселила на компе «Карандаша» собственную систему, перехватила управление всеми корабельными ресурсами и механизмами, продумала и ввела парольную сеть, и скачала с домашнего компьютера все, что могло понадобиться в полете. Дома она ввергла всю автоматику в спящий режим – Скади всегда была аккуратной девушкой и ненавидела беспорядок. Не могла она бросить дом, в котором прожила шесть лет, даже сознавая, что может туда никогда не вернуться.

К вечеру, когда на космодроме заканчивался официальный рабочий день и оставались только дежурные смены, Скади запросила добро на взлет, переподчинила компьютер «Карандаша» космодромному многопотоковому монстру и застыла в пилотском кресле. Вплоть до выхода в открытый космос ей оставалось только наблюдать за слаженной работой автоматов.

Яхта взмыла на антигравах, влилась в стартовый коридор и, вспарывая летний воздух Ромы, рванулась к звездам.

Первая пульсация просчитывалась чуть больше двадцати минут. С замирающим сердцем Скади впервые в жизни собственноручно отдала «добро» на прыжок сквозь неполные три сотни световых лет.

Ничего особенного она не почувствовала – ни перед прыжком, ни во время оного. Мгновенная пустота в груди – и все уже прошло. Скади отстегнулась, встала и подошла к псевдоиллюминатору – большому экрану напротив пульта. Наружная чернота сплошь была усеяна до невероятности яркими искорками звезд. Скади уже приходилось несколько раз видеть звезды из–за переделов атмосферы, но каждый раз открывшаяся картина поражала ее своим великолепием. Невозможно осознать величие космоса, глядя на звезды с поверхности землеподобных мирков. Для этого нужно хотя бы однажды забраться глубоко в космос и столкнуться со звездами лицом к лицу, во всей их могучей красе и недоступности.

Некоторое время Скади любовалась звездными россыпями. В рубке было тихо, только иногда негромко щелкал, раскручиваясь, диск–драйв системы наведения на финишную сферу. Компьютер рассчитывал второй прыжок.

Минуты через три Скади встрепенулась.

– И куда ты, дорогуша, собрался? – весело спросила она у компьютера. – Я еще не решила, куда лечу.

Она отдала команду приостановить расчеты. Потом задумалась: вызывать Коллегу, выяснять чего, собственно, от нее хотят или сначала расслабиться в сауне? Потом справедливо решила, что сауну все равно сначала надо протопить, посему сходила в санблок, разбудила всю нехитрую банную аппаратуру, запустила нагрев, и вернулась в рубку.

Коллега точно ждал ее вызова – снова откликнулся мгновенно. Впрочем, связь ведь не зря назвали мгновенной?

«Могучая штука, – подумала Скади мимоходом. – Это какие же нужны мощности, чтобы осуществлять действительно мгновенную связь, хоть через всю Галактику...»

А это – ни много, ни мало – сто тысяч световых лет! Свет – самое быстрое, что есть в природе – преодолевал космическую пустоту годами, а мгновенная связь – вообще без затрат времени.

Конечно, есть еще и гравитация, к которой само понятие «распространение» уже не очень применимо, да и понятие «время» выступает в связке с тяготением в несколько новом качестве. Но в мгновенной связи гравитация точно не использовалась. Секрета не знал никто, кроме Роя. Устройства мгновенной связи комплектовались «черными ящиками», которые Рой продавал остальным расам. «Ящики» легко подключались к стандартным в Галактике для многих рас пользовательским интерфейсам и работали без сбоев и отказов годами. Но как они были устроены – оставалось загадкой. Будучи вскрытыми «черные ящики» работать прекращали навсегда, а по содержимому – совершенно бессмысленным с виду сросткам квазиживых нервных тканей с невероятно сложными полихордными кристаллами – ни одна из рас в лице лучших научников ничего выяснить так и не сумела.

Икс–привод вообще–то сконструировали а'йеши, еще до вступления в союз. Скади знала, что Рой стал использовать один из вариантов икс–привода задолго до того, как свой аналог разработали свайги. Когда был заключен союз, Рой поделился кое–какой информацией с физиками Свайге и икс–привод в их варианте существенно улучшился. После этого мелкие изменения вносились инженерами цоофт и азанни, с которыми тогда еще существовавшая и имевшая немалый вес Галерея Свайге также поделилась секретом икс–привода. После объединения технических и научных знаний три расы – свайги, азанни и цоофт – значительно укрепили собственные позиции, и к ним поспешили примкнуть и технократы–а'йеши. Их наука еще раз заставила пересмотреть концепцию икс–привода, и новый объединенный вариант звездного двигателя многим показался воплощенным совершенством.

Рой ответил на это полным отказом от своей прежней разработки, выдал союзникам всю недостающую информацию по предыдущей модели (после чего, кстати, недавнее воплощенное совершенство сильно упало в глазах всех, кто еще недавно им восторгался) и перешел на какой–то новый принцип, рассекретить который отказался. Мотивы и решения Роя всегда оставались загадкой для остальных рас, поэтому никто даже не удивился. Приводы Роя работали без заметного искривления пространства в стартовой и финишной сферах. Как Рой это реализовал – ученые свайгов, цоофт, азанни и даже а'йешей не представляли совершенно, хотя концепцию икс–привода раньше всех разработали именно а'йеши, а вовсе не Рой. На основе окончательной информации по предыдущей модели привода был создан совместный итоговый вариант, которым союзники (за исключением, разумеется, Роя) успешно пользовались вот уже шесть столетий. Именно эту модель в качестве базовой использовали и люди – три маломощных модификации.

На «Карандаше», естественно, стоял сверхмалый икс–привод.

Икс–привод и мгновенная связь – два кита, на которых зиждилась людская свобода. Два принципа, швырнувшие Галактику людям под ноги. Люди, конечно же, не замедлили покорную Галактику попрать сапогами, хотя еще вчера по праву считались «тварями дрожащими». Теперь человеческая мораль и человеческие нравы воцарились даже там, где людей не бывало от начала времен. Теперь люди поднялись выше галактических старожилов, основы вчерашнего союза. А еще вернее, что свайги, цоофт, азанни и даже кристаллы–а'йеши пали до уровня людей. И только Рой, как всегда, остался в стороне.

Два кита, икс–привод и мгновенная связь. Все остальное на «Карандаше» создано самими людьми. Привод и связь – только собраны. Собраны из блоков и модулей, поставляемых чужими. В который уже раз человеческая цивилизация строила свое могущество на чужом знании и на низведении всех, кто стоял выше ее, на свой уровень. А то и ниже.

Но так или иначе, человек стал одним из полноправных хозяев Галактики, наравне с рептилиями Свайге, с птичками цоофт и азанни, с диковинной формой жизни, зародившейся на холодной планете А'йеш. Благодаря свободе, изобретенной не им.

– Эй, Скади Фри!

Скади вздрогнула и очнулась, от неожиданно нахлынувших мыслей. На секунду, на неуловимый миг она снова почувствовала себя курсантом Академии на лекции по истории галактических культур.

– Прошу прощения, Коллега. Я уже за пределами Скарца. Двести с чем–то световых лет. И я вас внимательно слушаю.

Впервые в чужаке промелькнуло нечто, именуемое потомками землян «человечностью». Даже взгляд его огромных глаз, доселе неизменно жесткий, казалось, чуть–чуть потеплел.

– Тебе так хотелось вырваться с Ромы? – спросил он негромко. Голос, в отличие от взгляда, вовсе не стал теплее.

– Да. Мне всегда хотелось побывать в дальнем космосе.

– Что ж... Твое желание исполнилось.

На секунду Скади показалось, что чужак готов спросить: «А что тебе раньше мешало?", и она рассказала бы, как недобрала несколько сотых балла на выпускных экзаменах и не попала в группу спасателей–поисковиков, которые работают в пространстве. Как получила назначение на тихую и уютную Рому, планету–курорт, на пассажирский космодром, где аварии случаются раз в год, а то и реже...

Но чужак ни о чем не спросил.

– Итак, Скади Фри. До сих пор ты вполне успешно справлялась с первоочередными проблемами. Это радует. Настала пора раскрыть тебе твою собственную роль и поведать все, что до сих пор оставалось недосказанным.

Скади молча кивнула. Она уже изгнала из головы кадетские воспоминания, и ей не пришлось прилагать для этого особые усилия.

– Ты, наверное, уже поняла, что ценность для нас представляет совсем не эта паршивая яхта, а ее груз. Тот самый ничем не примечательный ящик, который ты видела в грузовом отсеке. Я не собираюсь скрывать, что им очень – очень! – дорожат весьма могущественные лица. Этот ящик, а точнее говоря – этот саркофаг, понятно, что с содержимым вместе, должен быть доставлен во вполне определенное место. К сожалению, предыдущий исполнитель нелепо погиб на Роме, и нам понадобилось заменить его. Мне кажется, что ты – достойная замена. Ты хочешь о чем–то спросить?

Скади вздрогнула. Вопрос действительно вертелся у нее на языке, и не было времени соображать – стоит его задавать или же не стоит. И она рискнула спросить.

– А отчего погиб первый хозяин этой посудины? Предшественник Бьярни Эрлингмарка?

Чужак картинно поаплодировал.

– Браво, Скади Фри! Ты и это успела выяснить!

– Да что там выяснять, – фыркнула Скади. – Обычный запрос в общедоступную базу.

– Дело не в том, что информация доступна. Дело в том, что ты задалась целью получить эту информацию. Да, действительно, Бьярни Эрлингмарк был не первым, кто подвизался привезти саркофаг в... нужное место. Он был вторым. А первый капитан, настоящий капитан «Карандаша», Войцех Шондраковский погиб двадцать три года назад на окраине Галактики. Ушел в пульсацию с незадраенными шлюзами...

Скади усмехнулась и склонила голову набок. Но ничего не сказала.

Интересно, он что с поверхности планеты уходил в пульсацию?

– К яхте был пристыкован патрульный катер. Икс–привод сработал самопроизвольно, стыковочный рукав разорвало... В общем, Войцех Шондраковский погиб. Что касается Бьярни Эрлингмарка, так ему вовсе незачем было затевать остановку на Роме. Горючего и припасов ему хватило бы до самой Амазонки. Это, кстати, твоя первая промежуточная цель. Там тебе организуют дозаправку и прочее.

– Ну, допустим, – Скади подалась вперед. – Я доставляю саркофаг куда вы скажете. А дальше?

– А дальше, на твой личный счет капают еще сорок семь миллионов пангала, «Карандаш» остается в твоем владении, и ты будешь на всю жизнь обеспеченной женщиной, которая вольна путешествовать по всей Галактике на собственной яхте, пока это занятие вконец не осточертеет. Так, кажется, говорят люди? Единственное что, о саркофаге мы тебя попросим забыть.

– А получится? – усомнилась Скади.

– Получится. Мы подкорректируем твою память.

Скади иронично шевельнула бровями.

– А что помешает вытереть не только воспоминания о саркофаге, но также о яхте и сорока семи миллионах?

– Ты сама помешаешь. Коррекцию памяти проведем в месте, которое укажешь ты. Можешь провести коррекцию вообще втайне от нас, но мы, естественно, захотим проверить результат.

Скади мучительно размышляла. С одной стороны – условия сделки весьма заманчивые, если только они выполнятся. С другой стороны – гарантий никаких. Игра... Игра навылет. Пан, или пропал.

А что ей терять, спасателю с курортной планеты? Унылую работу и жалкое жалование? Пустой дом и пустую жизнь?

– Скажите, Коллега, – спросила она, глядя в сторону. – А предыдущим капитанам «Карандаша» вы говорили о коррекции памяти?

– Нет, – невозмутимо ответил чужак, и Скади почему–то показалось, что он говорит правду. – Не говорил.

– Почему же сказали мне?

– Потому что я вижу: с тобой надо играть в открытую. Ты ведь игрок, Скади Фри, не правда ли?

Скади нервно сглотнула. Черт возьми! Этот инопланетянин видит ее насквозь! Какая уж тут игра?

– Я играю честно, Скади Фри. Нам незачем обманывать или устранять тебя – кто поручится, что к твоим услугам не придется прибегнуть еще раз? А старый партнер лучше десятка новых. Мы в тебе заинтересованы. И пытаемся заинтересовать тебя. Не скрою, ты нам нравишься больше двух предыдущих исполнителей. Ты не пытаешься выяснить, кто такие «мы». Ты не задаешь лишних вопросов – разве что, попыталась узнать мое имя. Но это как раз не страшно. Ты решительно и эффективно действуешь. Ты достаточно подготовленный специалист для космических перелетов и тебя ничто не держит на Роме. Мы можем изменить твою жизнь. Да что там, мы ее уже изменили – и изменили к лучшему. У тебя когда–нибудь появлялась возможность стать хозяйкой такой яхты? И, положа руку на сердце – разве появилась бы она, останься ты спасателем на Роме? У меня нет тузов в рукаве, Скади Фри. Мне выгоднее играть честно. Точно так же, как и тебе. Ну, как, сыграем?

И Скади прошептала в ответ, едва заметно шевеля губами:

– Сыграем, Коллега... Мой ход...

Чужак победно прищурился:

– На диске вместе с броузером мгновенной почты все данные о курсе и месте назначения. Считай и лети. Время не терпит.

– Я поняла. Играем...

Ей показалось, что Коллега ободряюще подмигнул, прежде чем исчезнуть из экрана–куба.

Скади глубоко вдохнула и потянула к себе клавиатуру. Что бы ни было записано на этот диск, курс она сначала проглядит собственными глазами. А уж потом даст команду на просчет пунктира.

Ей нравилась эта игра. Определенно нравилась. И даже туманное будущее теперь не угнетало, а лишь добавляло адреналина в кровь.

Что за игра без ставок? И что за интерес играть, если ставки ничтожны?

Часа три, не меньше, Скади парилась, периодически сигая ногами вперед в узкий и глубокий, словно стакан–хайбол, бассейн. Пыталась вытравить прилипчивую пыль космодрома «Романтиче», что ли? Потом расслабленно полулежала в кресле, изредка протягивая руку к бокалу «Траминера Офелии», весьма кстати отыскавшемуся в баре. Вино было редкое, на Скарца одна бутылка стоила половину месячного сержантского жалования.

Все это время Скади старалась ни о чем не думать. Не получалось. Мысли вновь и вновь возвращались к заключенной недавно сделке. Сорок семь миллионов... Странная цифра – не круглая. Пятьдесят, или сорок пять – еще понятно.

Потом она догадалась. Двое погибших. Они ведь получили по миллиону. Каждый. Первому посулили ровно полсотни, один вперед, остальное потом. Второму – уже на миллион меньше. Один плюс сорок восемь. Скади – третья, соответственно, один плюс сорок семь. Нехитрая математика.

Неужели этот саркофаг тянет на полсотни миллионов пангала? Точнее, его содержимое? Что в Галактике может стоить таких денег?

Чем дольше Скади размышляла, тем сильнее склонялась к мысли, что в саркофаге скрывается нечто живое. Некто живой. Какой–то биологический объект; незачем для хранения чего–то неорганического пользоваться предметом, который называется «саркофаг». И на ощупь этот саркофаг теплый. Такое впечатление, будто прикасаешься к боку живого существа, а не к безмозглому ящику.

Просматривать готовый пунктир она засела только поздним вечером, так и не приняв никакого решения. Предпочла выждать, а пока – проделать несколько пульсаций в соответствии с курсом. Убраться подальше от Ромы. Погрузиться в глубокий космос. Туда, откуда звезды кажутся далекими колючими светляками, где нет границ и обозначенных территорий, где каждый сам себе хозяин.

И человек, и чужой.

Икс–привод «Карандаша» работал четко и без малейшего намека на сбои. И система наведения на финишную сферу давала такую смехотворно малую погрешность, что могла бы служить эталонной. Первые два прыжка Скади пересидела за пультом, потом все же ушла спать. Длинный у нее получился денек...

На новом месте всегда спится по–новому. Проснулась Скади далеко за полдень, судя по часам над входом в каюту. Снилось ей что–то героическое, наподобие детских фильмов о космических пиратах – огромные звездолеты, безудержная пальба, беспрерывные погони и стычки. Одно только показалось странным – вся эта пальба и все эти погони затевались ради одной единственной цели: захватить маленький кораблик с саркофагом на борту. Кораблик не походил на «Карандаш» совершенно, и пилотировали его какие–то подозрительные бородатые личности, но саркофаг из сна Скади запомнила очень явственно: такой же безмолвный и живой, притаившийся, и будто бы подглядывающий за экипажем.

Ей часто снились сюжетные сны, да и подобных фильмов в детстве Скади насмотрелась предостаточно. И теперь ей даже стало казаться, что раньше она уже видела похожий саркофаг во снах. Не в точности такой, но очень похожий. И наверняка помнила: так и не удалось ей ни разу узнать, что же сокрыто там, под чешуйчатой створчатой крышкой.

– М–да, – иронически заметила Скади вслух. – Похоже, эта коробка становится моей навязчивой идеей.

Она даже жалела, что Коллега взял с нее обещание не пытаться узнать о содержимом саркофага. Не то, чтобы Скади была чрезмерно любопытной – не более, чем среднестатистический человек любого из обитаемых миров. Чувствовала она – связана с этой историей какая–то жгучая загадка. Необязательно мрачная, но возможно и такое.

Обнаружив, что забыла перед взлетом заказать любимую зубную пасту, Скади пошарила в шкафчике над умывальником. Паста нашлась, другая правда, совсем незнакомая и произведенная на Офелии, но заинтересовало Скади совсем не это.

На нижней полочке, поставленный на попа, обнаружился цилиндрик губной помады. С крупной надписью, впечатанной в невесомую керамику. «Волга». И дата – без малого двухсотлетней давности.

Скади осторожно взяла цилиндрик. Стержень цвета спелой малины давно должен был высохнуть и искрошиться, если, конечно, дата подразумевает время производства. Но он был свеж и вполне пригоден к использованию. Скади нерешительно коснулась помадой губ – остался яркий малиновый след. И вкус у помады тоже оказался малиновый.

Волга... Скади помнила название этой планеты. Как не помнить! Любой, кто изучал историю человечества в Академии не задумываясь ответил бы на вопрос: «Чем знаменита планета Волга?" Именно там, в системе Волги люди из галактических изгоев начали превращение в равноправного союзника сильных рас. Именно там стартовало неотвратимое и победное шествие земной и постземных культур, наступление на самобытные культуры чужих.

Вздохнув, Скади вернула помаду на место, стерла малиновый след с губ, почистила наконец зубы и направилась на камбуз. Именно на камбуз, а не в рубку. Она вполне разделяла заявление своего первого капрала–взводного из Академии: «Война войной, а кормежка по распорядку!»

Никуда рубка от нее не денется. Сначала – завтрак.

Как и все военные и полувоенные люди, Скади научилась по–настоящему ценить удобства и комфорт. И если предоставлялась возможность потешить собственную тягу к гедонизму – почему бы и не воспользоваться такой возможностью?

Гедонизму Скади предавалась дня три, благо на деньги Коллеги она заказала к погрузке на «Карандаш» много такого, что для доходов сержанта–спасателя оставалось недоступным.

За это время она окончательно склонилась к мысли, что стоит попытаться переиграть Коллегу и всех, кто за ним стоит. Занятие это представлялось Скади рискованным, но небезнадежным. В конце концов, ее привлекала в игре отнюдь не роль пешки. И если не короля, то уж не меньше, чем ферзя.

Смущал ее вовсе не риск. Смущало ее совсем другое.

Скади покуда совершенно не представляла, как распорядиться саркофагом и «Карандашом», если играть против Коллеги. Куда лететь? Что делать с саркофагом – вскрывать или нет? Она прокручивала в голове самые разные варианты поведения, но ни один не показался ей выигрышным или хотя бы сколь–нибудь перспективным.

Три дня, целых три дня она ожидала внезапного озарения или какой–нибудь новой информации. Но нигде – ни в парной, ни в рубке, ни во время сна, ни во время обедов или ужинов озарение ее не посетило.

На четвертый день Скади начала действовать. Для начала она решила повозиться с астрогационным диском – во–первых, попытаться по адресным ссылкам установить местонахождение терминала Коллеги, а во–вторых определить точку финиша. Не промежуточного, который она знала и так – система Амазонки – а окончательного. Место, где ждут не дождутся саркофаг. Она не надеялась, что прояснит слишком много, но что–то всегда лучше чем ничего.

Прикидывая, каким именно образом она станет вскрывать спрятанные данные, Скади привычно совершала утренний туалет. Мысли ее блуждали и перескакивали с одного на третье, с третьего на второе. Взгляд – просто блуждал. Пока на остановился на шкафчике над раковиной умывальника.

Дверца шкафчика была слегка приоткрыта. Скади увидела, что помады с малиновым вкусом нет на месте, на котором ты была оставлена. У стеночки, рядом с волновой бритвой, принадлежавшей кому–то из прежних капитанов–мужчин.

Скади замерла с зубной щеткой во рту. Медленно–медленно отворила обе створки шкафчика. Настежь.

Она ожидала увидеть цилиндрик помады закатившимся куда–нибудь вглубь шкафчика. За пузатый стакан с еще двумя зубными щетками. За обтекаемую, похожую на кусок мыла бритву. За пачку ароматических салфеток...

Помады не было. Нигде.

Скади лихорадочно принялась выгребать из шкафчика все, прямо в раковину, под чахленькую струйку воды.

Помады не было.

В шкафчике – не было.

В том, что последние три дня она не трогала помаду, Скади готова была присягнуть на чем угодно. Жизнь могла поставить без боязни проиграть.

Но где тогда эта треклятая помада? Может, упала на пол? В конце–концов, «Карандаш» иногда включал двигатели и ускорялся–замедлялся между пульсациями. Могло и тряхнуть слегка, а много ли этой штуковине надо, чтобы вывалиться наружу? Тем более, что дверца оставалась приоткрытой...

Она поискала на полу, за унитазом, отдернула шторку душа и придирчиво осмотрела все углы. Подпрыгнула, и убедилась, что на шкафчике нет ничего, кроме слоя пыли. Совершенно нетронутого.

Нет помады.

Как попало запихав все из раковины обратно в шкафчик, Скади наконец–то вынула изо рта зубную щетку и тупо подумала, что за последние четыреста лет (и это как минимум) зубные щетки внешне не претерпели абсолютно никаких изменений.

Ее разобрал нервный смех, неестественно громко прозвучавший в тишине ванной комнаты. И от этой неестественности все внутри у Скади болезненно сжалось. Она вдруг остро почувствовала себя одинокой и незащищенной. Затерянной на утлом челне посреди безграничного трехмерного океана, полного пустоты и звезд.

Кое–как отплевавшись от зубной пасты и прижав к губам салфетку, Скади протянула свободную руку к пультику управления дверьми.

И снова застыла.

Совершенно не понимая, что за напасть на нее накатила, Скади попыталась взять себя в руки и поверить, что за дверью никого нет. Что если б там кто–то был, за трое суток он сто раз мог напасть на нее спящую. Сто раз. В любой момент.

А она даже оружие с собой не носит.

Но на кой носить с собой оружие, если она на корабле совершенно одна, и вокруг на сотни световых лет нет ни единой живой души?

«А саркофаг?" – возразила себе Скади и почувствовала как ее вторично прошиб пот.

«Чушь...»

Скади на миг прикрыла глаза, сглотнула и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, унимая колотящееся сердце.

И вдруг ее отпустило. Сразу. Словно отхлынула невидимая волна испуга и паники.

Да, да, паники. Скади едва не переступила ту незримую грань, когда рассудок утрачивает контроль над телом, и тело начинает руководствоваться лишь дремучими инстинктами да подсознанием. По определению иррациональным.

И тогда на Скади накатила другая волна. Волна здоровой злости, как перед дракой, в которой чувствуешь себя правым и способным победить.

Ударив по кнопке (чуть сильнее, чем необходимо), она распахнула двери. Ну, конечно же, в коридоре никого не оказалось. Ну кто там мог оказаться? Ожившая мумия из саркофага?

Все еще злясь на себя, Скади прошлепала босыми ногами по ворсистому покрытию. До каюты. Оделась, обулась, причем не в халатик и тапочки, как вчера и позавчера, а в сержантский комбез и форменные ботинки. Поразмыслила пару секунд, залезла в стол и извлекла спрятанный туда еще на Роме табельный спасательский бласт. Проверила заряд батареи (полный); проверила регулятор мощности (минимум, чтоб обшивку не прострелить); проверила, как снимается предохранитель (нормально, без усилий, но и не болтается).

Взглянула на себя в зеркало – сердитая коротко стриженная девчонка с бластом в руке; с упрямо сжатыми губами; бледная, но решительная. Если не принимать во внимание бласт, то такой она видела себя по крайней мере однажды – перед финалом первенства Академии по айдзу–то–домэ. Финал, кстати, Скади выиграла, причем соперником был тогда здоровенный, раза в два тяжелее ее, негр–селентинец с военного потока. Чемпион предыдущих двух лет.

Пристроив бласт на поясе, Скади направилась в рубку, причем по пути машинально пыталась произвести как можно больше шума. С громкими шлепками отворяла сегментники и шлюзы. Впечатывала в пружинящее покрытие ботинки.

Если честно, то тишина ее раздражала. Даже нет, не раздражала – нервировала. Вселяла неуверенность, такую сейчас нежелательную.

Все–таки вредно в течение многих лет пребывать в окружении многих людей – отвыкаешь от одиночества.

Рубка встретила ее рабочим мерцанием кубических экранов. Комп просчитывал очередную пульсацию по плану Коллеги. Горел свет в каморке–лаборатории. Кресло перед пультом еще хранило очертания тела Скади – в основном той части, на которой люди обыкновенно сидят. К слову сказать, многие мужчины на Роме находили эту часть тела Скади весьма привлекательной.

Первым делом, Скади включила в грузовом видеокамеру, так и не тронутую никем. Раскрылся еще один куб – посреди ярко освещенного отсека покоился саркофаг, как ему и полагалось. Из–за того, что камера стояла прямо на полу, верхняя грань саркофага не просматривалась, но можно было с уверенностью сказать, что створки опущены.

Коротко хэкнув, как на тренировке, Скади направилась к грузовым отсекам. Твиндек, сегментный люк, пульт. Кнопка.

Скади решительно утопила ее, приказывая створкам разойтись.

Створки остались неподвижными.

Вопросительно глядя на серый квадратик пульта, Скади еще раз надавила на кнопку.

Никакого результата. Только...

Только мигающая надпись на маленьком плоском экранчике.

«Шлюз заблокирован изнутри.»

Рука сама сдернула с пояса бласт.

«То есть, как изнутри?" – растерянно подумала Скади, чувствуя как вновь накатывает противное липкое оцепенение.

«Шлюз заблокирован изнутри.»

Не поддаваться... Не поддаваться оцепенению!

Скади заорала что–то нецензурное и с размаху залепила ногой по левой створке. Помогло. Оцепенение уступило место злости, причем этому в немалой степени способствовал бласт с полной батареей. А эта штука слона валит шутя.

– Заблокирован, значит? – рявкнула Скади, надрывая горло. – Это мы посмотрим!

Она метнулась в рубку; видеокамера по–прежнему показывала пустой отсек.

– Заблокировано... – бормотала Скади. – Заблокировано, так вас через это самое... Я вам покажу, заблокировано!

Кому «вам» – Скади вряд ли была в состоянии сейчас объяснить.

Бласт – на пульт, клавиатуру – на колени.

– З–заблокировано!

Она нещадно колотила по клавишами. Клавиши обиженно кликали.