52. Роман Савельев, капитан, Homo, крейсер Ушедших «Волга».
Каморка была тесная и пыльная, совсем как настоящий конспиративный
подвал. Я даже не ожидал встретить такое запустение на своем корабле.
Оказывается, есть еще масса мест, куда не добираются наши
вездесущие ужикиуборщики.
Никогда бы не подумал. Впрочем, ужики вотвот замрут. Наверное. По
крайней мере, я думаю замрут.
Риггельд сидел в обнимку с Юлькой; Смагин с Яной. Суваев сердито
пялился в мою сторону, словно собирался упасть в объятия мне. Или
наоборот, ждал, что упаду я. К нему. В объятия.
Действительно, стало прохладно! А будет еще холоднее... Наверное.
Дело в том, что я только что отдал команду на полный запрет всех
вахт на корабле. Полный. Независимо от допуска. Сейчас, вероятно, идет
перекрестная проверка и повальное отторжение людей директората от
системы. Я представил Юдина, недоуменно выбирающегося из биоупаковки.
С лицом ребенка, которого только что лишили долгожданной шоколадки.
Причем, даже позволили шоколадку потрогать и слегка лизнуть.
Как мы будем пробираться? угрюмо спросил Суваев. Это ж
километров двадцать, не меньше.
Проберемся, буркнул я. Какнибудь проберемся. Вот только...
Я не знаю сколько километров до нашей цели. Может быть, и не двадцать.
То есть? не понял Суваев.
Мы не пойдем к капитанской рубке. Нечего там делать там только
бандиты с бластами. И никакой надежды.
Суваев сумрачно глядел на меня.
Завидовал Суваев. Завидовал тому, что я, именно я, а не он, знаю о
корабле почти все. Слишком привык он знать больше остальных со свей
компьютерной базойвыручалочкой, счастливым наследством. Суваев и не
подозревал до недавнего времени о личном интерфейснике под
дублированным каналом о том самом невзрачном блокнотике, на который
последние два часа ожесточенно пялились мои бравые офицеры, не решаясь
спросить что это за вещица. А ведь все явно поняли, что интерфейсник
не зависит от общекорабельной связи. И что он неподвластен тем, кто в
данный момент на вахте.
Помоему, это их потрясло.
Но все же, они продолжали мне верить. Даже Суваев со своей белой
завистью, похожей на чувство пятилетнего карапуза к свободе старшего
брата, отправляющегося без спроса на рыбалку.
Спасибо, ребята... Без вас я бы не решился затеять то, что затеял.
Оживить корабль не так уж трудно, Паша, начал объяснять я.
Но только не из капитанской рубки, как это ни странно. И даже не из
капитанской каюты.
А откуда же, черт возьми? Суваев казался растерянным, но
старательно скрывающим растерянность.
С одного из биоскафандров. Я не знаю точно с какого.
Лица у моих спутников отразили странную смесь растерянности и
недоумения. Да, я бы тоже на их месте удивился.
С одного из? Но их же десятки тысяч, кэп! Десятки, а то и сотни!
Пока не знаю, поправился я. Дело в том, что ключевой
скафандр выбирается случайно. И не сейчас, а суток через двоетрое,
полагаю.
Замечательно, Суваев теперь глядел в сторону. А у нас, между
прочим, жрать нечего. И что хуже пить.
Найдем, я беспечно взмахнул рукой. Это же наш корабль,
господа офицеры! Наш, а не Гордяева и не Юдина с Шадроном и Тазиком.
В тот же миг интерфейсник бесшумно толкнулся мне в пальцы.
Неслышный никому, кроме меня, сигнал.
Все, объявил я. Наш корабль временно, конечно просто
груда инопланетного металла. Ни одна система не действует, кроме моих
личных.
А мы не задохнемся? осведомилась Яна. В ее голосе явственно
угадывалась тревога.
Не успеем, я улыбнулся. Люди столько не живут.
Яна поморщилась. Мда. Успокоил, называется. Будь поделикатнее,
дядя Рома. Они ведь знают меньше тебя.
Впрочем, если начистоту, то и ты знаешь немного.
Но все же больше их.
Итак, я взглянул на часы (кроме плоского тикающего кругляша
«Ворскла» из прежних вещей при мне остался только бласт с памятными
надписями на рукоятке). Задача наша проста: продержаться пару дней.
А потом станет понятно, где искать нужный биоскафандр.
Вопрос! прервал меня Риггельд, образец сдержанности. Если он
прервал, значит, что нибудь важное.
Какой вопрос?
Если к нужному скафандру подключится ктонибудь посторонний.
Случайно. Что тогда?
Ничего. Корабль оживить смогу только я. Только капитан. Если я
за это время погибну... Тогда даже не знаю. Либо все это навсегда
останется грудой бесполезного металла, либо капитаном станет
ктонибудь другой.
Риггельд чуть заметно кивнул.
Чего и добивались наши орлы из директората, проворчала Яна.
Рисковый ты мужик, Рома!
Можно подумать, что у меня был выбор, вздохнул я безнадежно.
Не знаю, Яна говорила чутьчуть сердито. Я теперь ничего не
знаю. Я теперь старший информатик без информации.
Нуну, я успокаивающе развел руками. Это крайняя мера, Янка.
Я с трудом на нее решился. Кто ж знал, что на корабль попадет такой...
неоднородный экипаж. У капитана обязан быть черный ход на любой
случай.
Жаль только, глядя кудато в сторону изрек Смагин, если
окажется, что под черный ход был замаскирован тривиальный кингстон.
Юра, я провел ладонью по небритой щеке, почему я должен вас
уговаривать? Если бы я не отрубил вахты, через час нас бы обнаружили.
А еще через час отловили. Ты ведь прекрасно понимаешь это?
Понимаю, подтвердил Смагин.
Тогда чего бухтишь?
Смагин только пожал плечами.
Тото! проворчал я себе под нос. В общем, пока надо
добраться до одной из наших заначек. Я уверен, что Гордяев зол, и что
он не оставит попыток захватить нас обычными методами. Но только
обычные методы мгновенно уравнивают его шансы с нашими. Теперь все
фифтифифти, полста на полста. Плюс, некоторое наше преимущество.
Корабль частично всетаки наш.
Это как? все мои спутники вскинулись. И в глазах каждого
расцветала надежда. Ну как было не улыбнуться им в ответ?
Очень просто. Я не могу влиять на корабль. Никак. Но я в любой
момент могу узнать, что на корабле творится. Односторонняя связь.
Доступно? И, если честно, я немного покривил душой, когда сказал, что
«Волга» превратилась в груду мертвого металла. Коекакие системы все
равно действуют. Например, противометеоритная защита, например
установки искусственной гравитации, например наблюдение, внутреннее и
внешнее... В усеченном режиме, но всетаки.
Очень кстати интерфейсник снова напомнил о себе. Легонько
вздрогнул, словно гдето в его кристаллической начинке
одинединственный раз сократилось крохотное сердце.
Внутреннее наблюдение? с легким сарказмом осведомилась Янка.
Поберегла б ты свой яд, посоветовала ей Юлька отчаянная.
Ейей...
Янка ехидно улыбнулась и картинно поклонилась дескать, ничего не
могу с собой поделать.
Что там, Рома? спросил Суваев, поднимаясь. Кажется, он таки
набрался мужества и решился взглянуть на интерфейсник изза моего
плеча. Я не стал ему мешать.
И он увидел то же, что и я: проекцию с экрана одной из головных
рубок. Крейсеры цоофт в гасящем режиме. Они вываливались из дыры в
пространстве, из непонятного мне безмолвного ничто, один за другим,
десяток за десятком, сотня за сотней.
Пришли враги. А боевые рубки «Волги» заблокированы. Уповать же на
то, что противометеоритная защита совладает со слаженным ударом
могучих звездных кораблей было по меньшей мере глупо.
Суваев тихо и както зловеще присвистнул.
Уу! Кажется, ты очень вовремя отменил вахты, капитан.
Да что стряслосьто? забеспокоились остальные, вставая. Даже
не вставая вскакивая.
Чужие, пояснил я чужим голосом. Целая армада. Вываливаются в
обычный космос пачками.
И мы, конечно же, еще двое суток не сможем им ничего
противопоставить, так капитан? спросила Яна на удивление спокойно и
холодно.
Так.
И даже не так, Яна стрельнула глазами, даже в полутьме это
было очень заметно. Через двое суток мы только узнаем куды бечь,
чтобы корабль оживить. Так, капитан?
Так.
Поздравляю, капитан!
Спасибо, дорогая.
Как ни странно, Янкин яд подействовал на меня благотворно.
Несмотря на аховую действительно аховую ситуацию.
Как же не вовремя чужие свалились нам на головы! Или они знали,
что делают? Втихую следили за нами? Дождались, пока «Волга» останется
беззащитной, и тут как тут?
Если второе то плохо. Если первое, тогда есть надежда, что они
поостерегутся наносить удар сразу. На их месте я бы сначала попробовал
осторожные переговоры.
Продержимся ли мы двое суток? Вот в чем вопрос.
Янка окончательно высвободилась из согревающих объятий Смагина и
шагнула ко мне. На ходу поднимая руку в вытянутым указательным
пальцем. Губы ее шевельнулись, но ни слова Янка произнести не успела:
на втором шаге пол ушел у нее изпод ног и она, взвизгнув от
неожиданности, навалилась грудью на край неровной дыры под лестницей.
Как провалившийся в полынью конькобежец на кромку льда.
Смагин, я, Суваев и Риггельд немедленно бросились к ней, на
рефлексах, не раздумывая, а Юлька осталась не у дел только потому, что
Риггельд так резво взял старт, что сбил ее с ног, и отчаянная,
округлив глаза, с размаху уселась на прежнее место. Под стеночку.
Янку мы поймали. Смагин успел раньше всех. И вытащил под локотки
из новоявленной полыньи.
Что это тут? Суваев с опаской заглянул в темный провал. Ни
хрена не видно!
Смагин молча выудил у Янки из кармана фонарик. Суваев молча
принял.
Еще одна каморка! сообщил он. Вроде нашей. Стол! Боже,
пылюги сколько! У нас тут девственная чистота по сравнению с нижним
этажом, если хотите знать. Как в новосаратовском музее.
А я думал, внизу шеддингсистема... пробормотал Риггельд.
Теперь в дыру заглянул я. Действительно каморка. Действительно
стол. И какоето ветхое тряпье у стола.
Нда, пробормотал я. Интересно! Я тоже считал, что внизу
только шеддинг да обшивка.
Юлька на четвереньках подобралась к дыре и, вытягивая шею,
заглянула.
Спускаться будем? вопросил Риггельд. А?
Смотрел он, конечно же, на меня.
Будем, решил я. Раз такое дело...
Кажется, я почуял в чем тут соль. Тайник. Это чейто старый
тайник, будь я проклят. Мой дремавший последнее время внутренний
барометр вдруг проснулся и отчаянно сигналил мне: не пройди мимо, дядя
Рома! Это важно. Очень важно!
А вскрылся тайник, скажем, оттого, что большинство систем корабля
уснули до лучших времен. Маскировка исчезла.
До пыли на дне ямыкаморки было метра два с половиной. Риггельд,
не дожидаясь, повис на краю дыры, покачался пару секунд, и мягко
прыгнул. Кудрявое облачко взвились изпод его ботинок.
Теперь я! в голосе моем прорезалось чтото такое, что сделало
возражения невозможными.
Суваев продолжал нам подсвечивать. А когда пола коснулись мои
ботинки, световое пятно с потолка верхней каморки переместилось в
нижнюю. Превратилось в неровный желтоватый бублик вокруг дыры над
головой, пародию на боевой крейсер свайгов.
Пока остальные спускались, я подошел к столу. Смутное подозрение
шевельнулось во мне от первого же беглого взгляда на тряпье у стола. Я
замер, вглядываясь.
А потом взглянул на стол.
Там виднелось чтото под толстым слоем пыли. Чтото плоское и
продолговатое, вроде портсигара.
Я неподвижно разглядывал это; рядом уже стояли Суваев, Риггельд и
Юлька. Смагин сопел за спиной.
Рука сама потянулась к столу. Пыли было действительно много, и я
медленно стер ее с гладкой поверхности портсигара.
Суваев сдавленно кашлянул.
Это... Это то, что я думаю?
Я взял вещицу со стола. Раскрыл. Как блокнот. И взглянул на
мертвый экранчик. Потом на Суваева. И, для чегото растягивая слова,
сказал:
Да, Паша. Это именно то, что ты думаешь. Двойник моего
прибораинтерфейсника. А вон то, под столом, когдато было капитаном
этого корабля.
Суваев шумно вздохнул.
А секундой позже экранчик пыльного интерфейсника засветился.
Видит бог, я дернулся так, что едва не выронил прибор из рук. И
еще: привычного толчка в кончики пальцев я не ощутил.
Ну, да, правильно, эта штука считала капитаном вовсе не меня.