Неприятная Встреча
Ихтиандр чувствовал себя очень плохо. Рана на шее болела. У него был
жар. Ему было трудно дышать на воздухе.
Но утром, несмотря на недомогание, он отправился на берег к скале,
чтобы встретить Гуттиэре. Она пришла в полдень.
Стояла невыносимая жара. От раскаленного воздуха, от мелкой белой
пыли Ихтиандр стал задыхаться. Он хотел остаться на берегу моря, но
Гуттиэре торопилась, она должна была вернуться в город.
– Отец уходит по делам, и я должна оставаться в лавке.
– Тогда я провожу вас, – сказал юноша, и они пошли по наклонной
пыльной дороге, ведущей к городу.
Навстречу им, низко опустив голову, шел Ольсен. Он чем–то был
озабочен и прошел мимо, не заметив Гуттиэре. Но девушка окликнула его.
– Мне нужно сказать ему только два слова, – сказала Гуттиэре,
обращаясь к Ихтиандру, и, повернув назад, подошла к Ольсену.
Они тихо и быстро о чем–то говорили. Казалось, девушка упрашивает его.
Ихтиандр шел в нескольких шагах позади них.
– Хорошо, сегодня после полуночи, – услышал он голос Ольсена. Великан
пожал руку девушке, кивнул головой и быстро продолжал путь.
Когда Гуттиэре подошла к Ихтиандру, у него горели щеки и уши. Ему
хотелось поговорить наконец с Гуттиэре об Ольсене, но он не находил слов.
– Я не могу, – начал он, задыхаясь, – я должен узнать... Ольсен.., вы
скрываете от меня какую–то тайну. Вы должны с ним встретиться ночью. Вы
любите его?
Гуттиэре взяла Ихтиандра за руку, ласково взглянула на него и,
улыбаясь, спросила:
– Вы верите мне?
– Я верю... Вы знаете, я люблю вас, – теперь Ихтиандр знал это слово,
– но я.., но мне так тяжело.
Это была правда. Ихтиандр страдал от неизвестности, но в эту минуту
он еще чувствовал в боках острую режущую боль. Он задыхался. Румянец сошел
с его щек, и теперь лицо его было бледно.
– Вы совсем больны, – беспокойно сказала девушка. – Успокойтесь,
прошу вас. Милый мой мальчик. Я не хотела говорить вам всего, но, чтобы
успокоить вас, я скажу. Слушайте.
Какой–то всадник промчался мимо них, но, взглянув на"Гуттиэре, круто
повернул лошадь и подъехал к молодым людям. Ихтиандр увидел смуглого, уже
немолодого человека, с пушистыми, приподнятыми вверх усами и небольшой
эспаньолкой.
Где–то, когда–то Ихтиандр видел этого человека. В городе? Нет... Да,
там, на берегу.
Всадник похлопал хлыстом по сапогу, подозрительно и враждебно оглядел
Ихтиандра и подал руку Гуттиэре.
Поймав руку, он неожиданно, приподняв девушку к седлу, поцеловал ее
руку и засмеялся.
– Попалась! – Отпустив руку нахмурившейся Гуттиэре, он продолжал
насмешливо и в то же время раздраженно:
– Где же это видано, чтобы невесты накануне свадьбы разгуливали с
молодыми людьми?
Гуттиэре рассердилась, но он не дал ей говорить:
– Отец давно ждет вас. Я буду в лавке через час. Ихтиандр уже не
слышал последних слов. Он вдруг почувствовал, что в глазах у него
потемнело, какой–то ком подкатил к горлу, дыхание остановилось. Он не мог
больше оставаться на воздухе.
– Так вы.., все–таки обманули меня... – проговорил он посиневшими
губами.
Ему хотелось говорить – высказать всю обиду или узнать все, но боль в
боках становилась невыносимой, он почти терял сознание.
Наконец Ихтиандр сорвался с места, побежал к берегу и бросился в море
с крутой скалы.
Гуттиэре вскрикнула и пошатнулась. Потом она бросилась к Педро Зурите:
– Скорее... Спасите его! Но Зурита не шевельнулся.
– Я не имею обыкновения мешать другим топиться, если они этого хотят,
– сказал он.
Гуттиэре побежала к берегу, чтобы броситься в воду. Зурита пришпорил
лошадь, нагнал девушку, схватил за плечи, усадил на коня и поскакал по
дороге.
– Я не имею обыкновения мешать другим, если другие не мешают мне. Вот
так–то лучше! Да придите же в себя, Гуттиэре!
Но Гуттиэре не отвечала. Она была в обмороке. Только у лавки отца она
пришла в себя.
– Кто был этот молодой человек? – спросил Педро.
Гуттиэре, посмотрев на Зуриту с нескрываемым гневом, сказала:
– Отпустите меня.
Зурита нахмурился. «Глупости, – подумал он. – Герой ее романа
бросился в море. Тем лучше». И, обратившись к лавке, Зурита крикнул:
– Отец! Бальтазар! Эй–эй!.. Бальтазар выбежал.
– Получай твою дочку. И благодари меня. Я спас ее; она едва не
бросилась в море за молодым человеком приятной наружности. Вот уже второй
раз я спасаю жизнь твоей дочери, а она все еще дичится меня. Ну, да скоро
всему этому упрямству будет конец. – Он громко рассмеялся. – Я приеду
через час. Помни наш уговор!
Бальтазар, униженно кланяясь, принял от Педро дочь.
Всадник пришпорил коня и уехал.
Отец и дочь вошли в лавку. Гуттиэре без сил опустилась на стул и
закрыла лицо руками.
Бальтазар прикрыл дверь и, расхаживая по лавке, начал о чем–то
взволнованно и горячо говорить. Но его никто не слушал. С таким же успехом
Бальтазар мог бы проповедовать засушенным крабам и морским ершам, лежавшим
на полках.
«Он бросился в воду, – думала девушка, вспоминая лицо Ихтиандра. –
Несчастный! Сначала Ольсен, потом эта нелепая встреча с Зуритой. Как смел
он назвать меня невестой! Теперь все погибло...»
Гуттиэре плакала.
Ей было жаль Ихтиандра. Простой, застенчивый – разве можно было его
сравнить с пустыми, заносчивыми молодыми людьми Буэнос–Айреса?
«Что же делать дальше? – думала она. – Броситься в море, как
Ихтиандр? Покончить с собой?»
А Бальтазар говорил и говорил:
– Ты понимаешь, Гуттиэре? Ведь это полное разорение. Все, что ты
видишь в нашей лавке, принадлежит Зурите. Моего собственного товара не
наберется и десятой доли. Весь жемчуг мы получаем на комиссию от Зуриты.
Но если ты еще раз откажешь ему, он отберет весь товар и больше со мной не
будет иметь дела. Ведь это разорение! Полное разорение! Ну, будь умница,
пожалей своего старого отца...
– Договаривай: "...и выходи замуж за него». Нет! – резко ответила
Гуттиэре.
– Проклятие! – вскричал взбешенный Бальтазар. – Если так, то.., то..,
не я, так сам Зурита справится с тобой! – И старый индеец ушел в
лабораторию, громко хлопнув дверью.
