Глава 9
Пятьдесят Процентов Прибавки
Штирнер, оставив Эльзу, быстро спустился во второй этаж. В комнате
личного секретариата он застал Зауера, Эмму Фит и старушку экономку фрау
Шмитгоф.
Зауер смотрел на него недружелюбно, Фит и Шмитгоф – с тревогой. После
того как Эльза Глюк стала полноправной хозяйкой, все они не знали, как
сложатся их дальнейшие отношения.
– Здравствуйте, господа! – оживленно сказал Штирнер. – Я от новой
хозяйки! Не беспокойтесь ни о чем: вы все останетесь, я уже говорил с
Эльзой.., фрейлейн Глюк... Работы у нас теперь будет много... Наша
прекрасная хозяйка не знакома с банковским делом, и на нас – главным
образом на меня и вас, Зауер, – выпадает тяжесть управления делами банка
Эльзы Глюк.
– Прошу за меня не решать и не определять моих обязанностей, – желчно
сказал Зауер.
– Да... Но как же иначе? Ну, мы еще поговорим. Меня ждет одно
неотложное дело.
Штирнер быстро прошел в кабинет, что–то написал на письменном столе
Готлиба, спрятал написанное в ящик стола, запер на ключ и прошел в свою
комнату. Скоро он вышел обратно и вновь уселся за письменный стол Готлиба.
В кабинет вошла Эльза, а вслед за ней явились Зауер, Фит и Шмитгоф.
Эмма и экономка благодарили Эльзу за то, что она оставляет их у себя.
– А! Фрейлейн Глюк, очень рад, что вы пожаловали ко мне! – сказал
Штирнер. – Как вы чувствуете себя?
– Благодарю вас, хорошо.
– Вам понравился дом?
– Очень! – ответила она оживленно. – Весь верхний этаж залит солнцем.
Кажется, будто плаваешь в солнечном океане. А этот зимний сад –
очаровательный уголок. Право, нет нужды ездить в Ниццу, имея недалеко это
зеленое убежище!
– Отлично! Значит, все в порядке? – весело улыбнулся Штирнер. На
Зауера неожиданное оживление и жизнерадостность Эльзы произвели обратное
впечатление. Он насторожился, подозрительно посмотрел на нее и стал кусать
губы.
– А теперь будьте любезны снять с ваших плеч деловую обузу, – сказал
Штирнер. – Согласно вашему желанию, я заготовил полную доверенность на мое
имя... Будьте добры подписать ее.
Зауер, Шмитгоф и даже наивная Фит были удивлены. Всем казалось
естественным, что доверенность будет дана Зауеру – жениху Эльзы, или по
крайней мере управление делами будет разделено между ним и Штирнером.
– Да, да, – охотно ответила Эльза и взяла перо.
– Одну минутку! – Штирнер позвонил, и в комнату вошел старичок
нотариус с двумя свидетелями.
– Извините, – встретил его Штирнер, – что мы беспокоим вас,
приглашая, по старой памяти, на дом...
Старичок любезно закивал головой.
Эльза подписала доверенность. В несколько минут формальности были
закончены.
– Надо, чтобы все было по форме. Благодарю вас! Вы свободны, – сказал
Штирнер.
Нотариус, Фит и Шмитгоф вышли.
– Вы, Зауер, остаетесь юрисконсультом. Но наш новый банкир добрее
старого и увеличивает ваше жалованье на пятьдесят процентов. Вы так,
кажется, распорядились?
– Да, да! – ответила Эльза.
– Благодарю вас за честь, но я отказываюсь от ваших прибавок и от
места... – ответил позеленевший Зауер.
– Но почему, Отто? Ты шутишь! – спросила Эльза, глядя на жениха.
– Ну, вы тут договаривайтесь с хозяйкой, а мне некогда. Надо
спуститься в банк, благо старик Карл изобрел такой хороший способ
сообщения.
И, нажав кнопку, Штирнер провалился в люк.
– Ты шутишь, Отто? – повторила Эльза, оставшись одна с Зауером, и
ласково прикоснулась к его руке.
Зауер брезгливо отдернул руку и поморщился.
– Не знаю, кто из нас шутит... Мне кажется, что вы, фрейлейн Глюк...
– Отто!..
– Но только ваши шутки похожи на издевательство.., издевательство над
человеческим достоинством, любовью, доверием, дружбой. Зауер заговорил с
обидой в голосе.
– Эльза! Что с тобой, Эльза? Ты уверяла меня, что откажешься от
наследства, и ты обманула меня... Зачем?
– Отто, но разве ты не понимаешь, что так надо было? И не ты ли сам
выступал на суде от моего имени?
– Да, я выступал... Я не знаю, почему я выступал... Это какое–то
бесовское наваждение... Впрочем, ты просила меня и я сделал... Ведь я ни в
чем не могу отказать тебе... Но ты? Ты обманула меня! Ты стала
миллионершей и опять разбудила во мне всех демонов сомнений, которые
терзают меня. Это наследство позорит тебя, пятнает нашу любовь. И это еще
не все: ты вдруг выдаешь доверенность Штирнеру!.. Какие новые черные
подозрения пробуждаешь ты?.. Ты с ним заодно. Ты.., близка ему! Ты
соучастница его преступлений. Ты дурачила меня как мальчишку.
– Отто!
– Молчи! Неужели ты не понимаешь, что вокруг твоего имени сплетут
легенды, тебя смешают с грязью, и эта грязь долетит сюда с улиц, в эти
золотые хоромы – они не защитят тебя. Ты живешь с ним в одном доме, ты...
– Успокойся, Отто, умоляю тебя!
– Нет, не успокоюсь!.. Тебе всего этого оказалось еще мало. Ты хочешь
унизить меня, предлагаешь пятьдесят процентов прибавки. Ха–ха–ха!.. Любовь
и достоинство за пятьдесят процентов!
Зауер закатился истерическим смехом и не мог сдержаться.
Потрясенная Эльза беспомощно смотрела на него. В ней происходила
ужасная, борьба. Наконец нервы ее не выдержали, и она расплакалась.
Зауер утих, нервно всхлипывая, и от времени до времени тяжело вздыхал.
– Как я несчастен.., как я несчастен!.. – тихо говорил он, сидя на
кресле и положив голову на руки. Эльза подошла и обняла его.
– Отто, неужели ты думаешь, что я такая дурная? Ведь я же люблю тебя!
Ну успокойся, милый мой, родной... Я все сделаю, что ты скажешь...
– Правда?
– Правда, – твердо ответила Эльза. – Не вини меня, я сама не знаю,
как все это произошло...
Зауер поднялся. Вслед за ним поднялась и Эльза.
– Мне не надо богатства, я люблю тебя, только тебя, – сказал он,
сжимая ее руки. – И ради моей любви я требую: завтра же, слышишь, завтра,
не позже, мы обвенчаемся с тобой, и завтра же ты выгонишь из дома
проклятого Штирнера со всеми его собаками!
– Я согласна.
– Эльза!
– Отто!..
Площадка лифта бесшумно поднялась.
– Ого! Целуются! – вдруг услышали они за собой насмешливый голос
Штирнера и, оторвавшись друг от друга, оглянулись. – Какая трогательная
сцена!
Штирнер сидел за письменным столом, покуривая сигару.
– Вы здесь зачем? – негодующе воскликнул Зауер.
– По долгу службы, – насмешливо ответил Штирнер. – Доверие, которым
облекла меня наша хозяйка...
Наша хозяйка изменила свое решение и дает вам полный расчет, –
перебил его Зауер, – доверенность на ваше имя будет уничтожена. В
вознаграждение же за ваши заслуги вам будет выдано полностью двухмесячное
содержание с надбавкой пятидесяти процентов.
– Придется мне открывать бродячий цирк, – сказал Штирнер, почесав лоб.
Но, оставшись один, он нахмурился, вынул из ящика стола какие–то
чертежи, просмотрел их, сердито проворчал что–то, поспешно вошел в свою
комнату и надолго заперся в ней.
