Глава 6
Лес черной лохматой громадой навис над дорогой. Лошади пошли
медленнее, настороженно к чему–то прислушиваясь и косясь во тьму.
– Да, сказала Ольга, – места дикие. Но зачем мы сюда приехали? Не
лучше ли было положиться на чутье нюшка?
– У меня свое чутье, – Христофор, стоя в коляске, всматривался в
лесную чащу. – И оно мне говорит, что ифрит уже на свободе.
– Откуда ты знаешь?
– Слишком много чудес в одном месте. Для такой дыры это перебор.
– И что ты собираешься делать?
– Посмотрим... Граф, у вас есть фонарь?
Джек Милдэм пошарил под сиденьем, вынул продолговатый
поблескивающий предмет и щелкнул выключателем. Сейчас же столб
ослепительного света, вспоров темноту, глубоко вонзился в лес. Шум
крыльев смешался с треском сучьев. Тысячи птиц и летучих мышей
поднялись над деревьями. Попадая в луч фонаря, они казались
молочно–белыми вспышками на темном фоне леса и неба.
– Выключите сейчас же! – замахал руками Христофор. – Вы с ума
сошли! Вся округа решит, что здесь пожар!
– Тогда зачем было фонарь требовать? – проворчал граф–кучер.
Свет погас, сменившись совсем уж непроглядным мраком.
– Я имел в виду что–нибудь более созвучное эпохе, – объяснил
Христофор. – Мне нужен фонарик, а не прожектор противовоздушной
обороны... Впрочем, дайте сюда! Попробуем его во что–нибудь
завернуть...
Он обмотал фонарь пледом в четыре слоя, но этого оказалось слишком
много, пришлось еще долго подбирать нужную толщину. Наконец, Христофор
добился того, чего хотел. Теперь он держал в руках сверток,
напоминающий спеленатого младенца со светящейся головой.
Джек внимательно следил за всеми манипуляциями Гонзо, пока работа
не была закончена. Тогда он осторожно заметил:
– Вообще–то, там есть регулятор яркости...
Несмотря на всю серьезность обстановки, Ольга не выдержала и
прыснула в кулак.
Христофор бросил сверток на сидение.
– Что ж ты... так тво„... сиятельство!
Усы кучера зашевелились, он встал, грозно сжимая кулаки. Гонзо
посмотрел на Ольгу и потупился.
– Ладно, это я так, – сказал он. – Весьма своевременное заявление
изволили сделать, граф! Выручили...
... Лес оказался совсем не таким уж густым и непроходимым, каким
представлялся с дороги. В разных направлениях его пересекали тропы,
иногда попадались делянки с некорчеванными пнями и молодой еловой
порослью.
Но все эти следы пребывания человека не могли рассеять впечатления
зловещей тайны и опасности, подстерегающей здесь на каждом шагу.
Неуловимые серые тени перебегали с места на место, бесследно
растворяясь, если на них падал луч фонаря. Порой за деревьями тяжело
ворочалось и вздыхало нечто огромное и бесформенное. Оно сопровождало
путников почти от самой опушки, но ни разу не показалось на глаза.
Будь на месте компании Гонзо деревенские жители, они давно бежали
бы без оглядки прочь из этой жуткой чащи, куда христианская душа может
забрести лишь на погибель. Но трое завсегдатаев межмирных трасс –
аферист, ведьма и гвардеец–астрогонщик – были людьми тертыми,
видавшими, так сказать, виды. Христофор уверенно шел вперед, освещая
фонарем путь. Он был занят своими мыслями и мало обращал внимания на
чудеса. Ольга, привычно ступая за ним след в след, зорко щурилась по
сторонам и со знанием дела принюхивалась к лесным запахам. На поводке
она вела нюшка, который, один из всей компании, был беспокоен. Вопреки
ясно выбранному направлению, он рвался все время куда–то вправо, где
кроме стены непролазной чащи ничего не было видно. Ольге приходилось
тащить его силой. Шествие замыкал Джек Милдэм, полагавшийся, главным
образом, на две вещи: свою мгновенную реакцию и тяжелый аннигилятор,
который он сжимал в руке.
А лес, тем временем, становился все тревожнее. Деревья со скрипом
и стонами наклонялись над тропой, протягивая к ней свои сухие,
скрюченные пальцы.
– Зачем пришли? – сварливо каркнул ворон и, не дожидаясь ответа,
вспорхнул с еловой ветки.
– Мой лес! – прорычал медведь, выворачивая из земли корневище
старого пня.
– Лес–с! – тяжело вздохнула за деревьями гигантская туша,
всколыхнув кроны порывом сырого ветра.
Желуди дождем посыпались с дуба и разбежались по траве, визжа и
прыгая друг через друга.
Путникам пришлось переждать этот ливень под шляпой мухомора –
желуди пребольно кусались, попадая за шиворот, и нагло забирались в
карманы. Однако, долго стоять на месте тоже не приходилось – обувь
быстро покрывалась лишайником, грибница опутывала ноги, а нюшок скулил
и все рвался куда–то в самую глушь. К тому же и мухомору такое
соседство, как видно, не нравилось, он сопел и морщился – того и гляди
чихнет спорами.
Гонзо, граф и Ольга поспешили покинуть ненадежное убежище.
Запинаясь о крупные ягоды земляники, они отправились на поиски
исчезнувшей тропы. Тропа, оказывается, времени не теряла. Пользуясь
остановкой путников, она попыталась укрыться в молодой дубраве,
поднявшейся на месте падения желудей. Но это не помогло. Сколько она
ни извивалась, Ольга быстро отыскала ее, а Христофор пригвоздил к
земле лучом фонарика. Тропа перестала петлять, понуро затрусила вперед
и скоро вывела отряд к обширной поляне, ярко освещенной луной.
Казалось, каждый кустик, каждая травинка на поляне испускали
собственный серебристый свет. Стволы берез по краям ее сияли, словно
неоновые трубки.
– Странно, – заметила Ольга, – до сих пор луны не было видно...
Христофор вглядывался в лес на противоположной стороне поляны.
– Кажется, подошли к самому логову, – сказал он. – Оля, будь
наготове. Граф, поосторожнее с оружием... Ну, вперед!
Он уже занес было ногу, чтобы шагнуть в освещенное пространство,
но вместо этого вдруг отпрянул, наступив на лапу нюшку. Вместе с
воплем несчастного животного вся поверхность поляны дрогнула от края
до края. По ней, как по экрану телевизора, пробежала мелкая рябь.
– Это что еще за... – начал Джек Милдэм.
– Назад! – крикнул Христофор. – Это ловушка!
Он оказался прав.
Изображение, покрытое рябью, вдруг сложилось гармошкой, открывая
под собою черный провал. Там, на дне, копошилось нечто живое и
огромное. Гонзо направил в провал луч фонаря, но успел разглядеть лишь
множество колючих членистых ног, которыми перебирало чудовище, быстро
приближаясь к краю ямы. Тяжелая иззубренная клешня метнулась навстречу
Христофору...
... Григорий Александрович Турицын со страхом подошел к окну.
Что–то тянуло его выглянуть еще раз на дорогу, ведущую к лесу. Так
человека, проходящего по кладбищу, неодолимо тянет заглянуть на самое
дно пустой могилы. Мучаясь страхом и любопытством, Григорий
Александрович всматривался во тьму – туда, где за полем смутно
угадывалась зубчатая полоска леса.
Там было явно неладно. По небу гуляли отдаленные сполохи, потом
громадная черная масса налетела с той стороны и, приблизившись,
превратилась в тучу воронья. Что–то вдруг мелькнуло в темноте совсем
близко, у самого дома. Тусклый свет из нижнего окна лизнул по боку
чье–то вытянутое черное тело... Мороз пробежал по коже Григория
Александровича.
«Стенька ведь дверь за собой не запирал... " – вспомнил он вдруг.
За окном в саду пробежал ветер, качнулись деревья. Им тотчас
ответил тихий скрип.
" Так и есть!" – подумал Григорий Александрович.
Он вышел из спальни в коридор, стараясь не шуметь, но повсюду его
сопровождали тяжкие стоны рассохшегося паркета.
– Стенька! – сиплым шепотом позвал Григорий Александрович. – Эй!
Кто–нибудь!
Никто не отозвался, только отдаленный храп доносился из людской.
– Спят, черти! – проворчал Турицын. – И дела ни до чего нет. Хоть
в постели хозяев зарежь, им и горя мало!
Григорий Александрович спустился в прихожую и направился к двери.
Так и есть! Засов отодвинут, створка прикрыта не плотно. Ветер
залетает с улицы и гуляет по дому, а на окне догорает забытая свеча.
Ну что ты будешь делать с этими людьми? Перепороть всех...
Дверь вдруг заскрипела и стала медленно раскрываться навстречу
Григорию Александровичу. Турицын задохнулся от страха. Вот сейчас она
откроется, а там...
Не выдержав напряжения, он бросился вперед и всем телом навалился
на дверь. Заледеневшие руки долго не могли справиться с засовом... Вот
как ударит сейчас снаружи! Как полезет из темноты... кто? Нет, лучше
не думать об этом!
Еще миг, и Григорий Александрович не удержался бы, заверещал бы от
страха, как раненый заяц... К счастью, засов подался, наконец, и с
лязгом, совершенно зубовным, вошел в петли.
Турицын перевел дух. Сердце в груди его бешено колотилось,
холодный пот, стекая за ворот, щекотал шею.
– Теперь, пожалуй, спать... – слабым голосом произнес Григорий
Александрович и сам себе не поверил.
Какой уж тут сон, когда поджилки трясутся, глаза шарят по всем
углам, а уши сами, помимо воли хозяина, ловят каждый шорох. Вот свеча
затрещала догорающим фитилем, вот снаружи царапнула стену ветка
яблони, вот... Но что это?
Совсем рядом, в темной гостиной, явственно скрипнуло кресло.
Григорий Александрович встрепенулся. Кто там еще? Он схватил огарок
свечи и решительно вошел в гостиную, громко топая ногами,
подгибающимися от страха.
Сомнений больше не оставалось – в кресле у стола кто–то сидел.
Тьма не давала рассмотреть ночного посетителя, неприятно обманывая в
очертаниях. То казалось, что у него большие заостренные уши, то лицо
его представлялось чрезвычайно вытянутым и неестественно темным.
– Кто тут? – испуганно спросил Турицын.
– Гость, – глухо вымолвила фигура в кресле.
– Какой гость? Откуда? – Григорий Александрович поднял свечу
повыше.
– Откуда же, как не из леса...
– Из ка–какого леса? – Турицын попятился.
– Из моего, конечно! Мой лес! Мой! – прокричала осветившаяся луной
огромная волчья морда и хрипло рассмеялась прямо в лицо Турицыну...
... Христофор, уклоняясь от удара клешни, поскользнулся и упал
прямо под ноги чудовища. Еще мгновение, и он был бы раздавлен, но тут
аннигилятор в руке Джека Милдэма выпустил длинную молнию, точно
направленную в голову зверя. Кошмарная тварь остановилась, в ярости
поводя глазами на длинных пульсирующих стеблях. Она не получила
никаких видимых повреждений. Мощный заряд аннигилятора произвел на нее
не большее впечатление, чем простая вспышка света.
Едва Христофор успел ползком убраться с дороги чудовища, как оно
снова бросилось в атаку. Графу Бруклину пришлось удирать назад по
тропе, отстреливаясь на ходу. Одну за другой, он без промаха посылал в
тело чудовища ослепительные молнии, но добился лишь того, что деревья
на противоположной стороне провала занялись огнем. Огромные клешни
плотоядно скрежетали за спиной Джека Милдэма, и с каждой секундой этот
скрежет становился все ближе...
Христофор выбрался из высокой травы на тропу, подхватил на ходу
обломок березового ствола и, рискуя попасть под луч аннигилятора,
бросился вдогонку за членистоногой тварью. Он еще не знал, чем поможет
графу, просто решил напасть на зверя сзади, а там будь, что будет...
– Стойте! – раздался вдруг где–то совсем рядом голос Ольги.
Все, даже чудовище, сейчас же остановились.
– Перестаньте дурачиться! Вы что, не видите? Это же морок!
– Какой морок? – Тяжело дыша, спросил Христофор.
– Пугало для дураков! – проворчала невидимая Ольга, и чудовище
вдруг исчезло.
Гонзо с занесенной для удара дубиной оказался прямо напротив
графа, державшего наизготовку аннигилятор. Оба почувствовали себя
довольно глупо и поспешно опустили оружие.
– Соображать же надо! – Ольга и нюшок выбрались на тропу из
ближайших кустов.
– Что именно соображать? – спросил Христофор, стесняясь своей
дубины.
– Что глупости это все и чистой воды галлюцинация! Чего вы сразу в
драку кидаетесь? Чуть друг друга не угробили!
– Мы кидаемся? – удивился граф. – Это оно на нас кинулось. Прет,
как танк! И аннигилятор его не берет!
Джек заглянул в ствол аннигилятора.
– Я им астероиды в пух разносил... – добавил он задумчиво. – А
этому – хоть бы что! Не может такого быть!
– Не может, – согласилась Ольга. – И земляники с футбольный мяч
величиной тоже, между прочим, не бывает. И желуди не пищат. Все это
бред, понятно? Морок.
Христофор с удивлением огляделся по сторонам. Он словно проснулся
вдруг и понял, насколько нелепым было то, что во сне казалось вполне
естественным. В самом деле, какая земляника? Какие говорящие вороны и
медведи? Ничего этого нет и никогда не было. Померещилось.
Примстилось. Он с нарочитой небрежностью отшвырнул дубину и зашагал по
тропе обратно к поляне.
Поляны не было. Луны тоже не было. На тропе лежал фонарь,
включенный на полную мощность. Собственно, он был единственным
реальным источником света в этом лесу. Впрочем, нет. Справа, там, где
раньше угадывалась лишь непролазная чаща, теперь как будто поредело, и
даже маячили какие–то дальние огни. Туда же, повизгивая от нетерпения,
рвался и нюшок. Похоже было, что все представление, разыгранное на
тропе, полностью ускользнуло от его внимания.
Христофор, прикрывая рукой глаза, поднял фонарь, пригасил слепящее
пламя до нужного уровня и стал придирчиво рассматривать окружающую
растительность. Все было неподвижно, безмолвно и вполне обыкновенно.
– Ну и что все это значит? – спросил он, наконец, ни к кому в
отдельности не обращаясь.
– Очень просто, – откликнулась Ольга. – Нет его здесь!
– Кого нет? – спросил Джек Милдэм, разглядывая следы на тропе.
– Ифрита, – объяснила Ольга. – Он оставил здесь только мороки, а
сам отсиживается где–то совсем в другом месте.
Христофор поскреб затылок.
– А на кой черт ему здесь мороки? Я думал, раз тут все
страсти–ужасти, значит, тут же у него и гнездо...
– Вот–вот! Он как раз и хотел, чтобы ты так думал. Может быть, он
знал, что его будут искать, и устроил все это для отвода глаз.
– В этакой–то глуши!
– Нельзя понять логику ифрита, не зная его цели... – наставительно
произнесла Ольга.
– А какая у него может быть цель?
– А черт его знает!
– Подумать только! – Христофор возвел глаза к небу. – Тюрьма в
Узловом переполнена честными спекулянтами, а контрабандисты,
переправляющие по почте ифритов, разгуливают на свободе! Линчевать вас
некому, дорогие друзья!
Граф Бруклин только вздохнул и в ответ на этот раз ничего не
сказал. Ольга сделала вид, что замечание Гонзо к ней не относится.
– Между прочим, – капризно заявила она, – ваш нюшок мне уже всю
руку оторвал! Поскольку ты, Христо, свое чутье уже показал, держи
теперь поводок, и пойдем за нюшком.
– А? Ладно... – рассеяно согласился Христофор. – По крайней мере,
здесь больше делать нечего...
Нюшок сразу взял круто вправо и заставил весь отряд нестись без
дороги туда, где за деревьями мелькал далекий огонек. Лесная чаща,
казавшаяся недавно такой густой, расступилась, но вместо нее впереди в
человеческий рост поднялся бурьян. Углубившись в него, путники уже не
видели ничего вокруг. Теперь они пробирались наощупь, иногда сдавленно
чертыхаясь, потому что в бурьяне попадалась и крапива. В одном месте
Христофор вдруг вскрикнул и высказался как–то особенно зло.
– Что там? – спросила Ольга.
– Да не видно ж ни... – прошипел Гонзо, потирая ушибленное колено,
– жердь какая–то. Кажется, забор. А ну иди сюда, чтоб тебе
провалиться!
– Да здесь я, чего ты?
– Пардон, это я нюшку. Он, подлец, в щель пролез, а надо через
верх. Погоди, Оленька, давай я тебя подсажу...
Ольга с презрительной усмешкой отстранила Гонзо и легко
перемахнула через забор, мягко приземлившись на голову нюшку. Жуткий,
буквально потусторонний вой пробуравил сельскую тишину. Нюшок метнулся
обратно в щель под забором, оставил там клок шерсти, бросился к
Христофору, ища защиты, и сбил его с ног.
Только железная рука графа Бруклина остановила обезумевшее
животное. Джек ухватил нюшка за ошейник, выставил перед собой
аннигилятор и приготовился к нападению из темноты. Гонзо даже
залюбовался с земли этой живописной парой.
– Не трепещу никого с Трезоркой на границе, – пробормотал он,
вставая и отряхиваясь. – Спасибо, граф. Держите его покрепче.
– Что случилось? – встревоженно спросил Джек.
– Так, ерунда! – отозвался Христофор. – Штурмуем забор...
Бурьян по ту сторону забора оказался еще выше и гуще, и крапивы в
нем заметно прибавилось. Но нюшок по–прежнему не обращал на это
внимания. Оправившись от пережитого потрясения, он снова резко натянул
поводок, рвался из ошейника и задушенно хрипел.
Бег вслепую сквозь заросли сорняков продолжался. Неожиданно нюшок
круто свернул в сторону. Христофор, который следовал за ним уже почти
волоком, едва не угодил в яму, раскрывшуюся вдруг у его ног. На сей
раз это была самая обычная яма, довольно обширная, но неглубокая,
вернее, заполненная почти до краев обыкновенным деревенским мусором –
главным образом, увядшей ботвой. По ту сторону начинался нарезанный
грядами огород, а за ним, на пригорке, возвышалась темная масса –
довольно внушительных размеров строение.
– Любопытно, куда это нас занесло, – пропыхтел Христофор. – Еще
интересней, как нас тут встретят...
Он думал, что нюшок направится прямо к дому, но тот и не думал
удаляться от ямы, а сиганул вдруг в кучу мусора и принялся разгребать
ее всеми лапами.
– Что он там нашел? – Ольга, а за ней и граф, спустились по
сыпучему откосу к нюшку. Христофор, осторожно наступая на зыбкие кучи
ботвы, подошел к нему сзади.
– Есть! – вскрикнула вдруг Ольга. – Ну–ка, оттащи его, Христо!
Из–под носа у рычащего нюшка она выхватила темный продолговатый
предмет. В луче фонаря матово засияло стекло, и золотом блеснула
знакомая этикетка: «cognac NAPOLEON. Vive L"Imperior!»
– А пробка? – нетерпеливо спросил Гонзо.
Ольга вздохнула.
– Пробки нет. В бутылке пусто. Зря мы надеялись...
– Вылез, гад! – подытожил граф Бруклин и с досады плюнул.
В унылом молчании неудачливые охотники за ифритами выбрались из
ямы. Первым заговорил Гонзо.
– Уходить надо, – сказал он, вытирая сапоги о траву. – А то еще
застукают нас здесь, в огороде, собак спустят...
– Я удивляюсь, что их до сих пор не слышно, – заметила Ольга. –
Шумим тут, у самого дома...
– А может в доме и нет никого? – предположил Джек.
– Как же нет, когда мы видели свет в окнах? – возразила Ольга. –
От самого леса были видны огни.
– Но теперь–то глухо! Ни собак, ни людей... Что бы это значило?
– А ну, пошли, посмотрим, чего там делается... – Христофор,
бесшумно ступая, направился к дому.
Длинное строение в два этажа с бельведером казалось необитаемым.
Между тем, окна не были закрыты ставнями, парадная дверь оказалась и
вовсе настежь распахнутой. Отряд охотников вступил в темную прихожую.
Здесь было несколько дверей, ведущих во внутренние покои, и две
лестницы – наверх и вниз, в подвал. Возле лестницы, ведущей в подвал,
нюшок вдруг принялся жалобно скулить и рваться назад, на улицу.
Ага! Что–то там есть! – Ольга направила луч фонаря на лестницу.
На ступенях, покрытых толстым слоем пыли, не было видно никаких
следов.
– Ни черта там нет! – прошептал граф.
– Нет, нужно посмотреть! – зеленые ведьмины искорки блеснули в
глазах Ольги. – Я же чувствую!
– Если ты чувствуешь то же, что и я, – сказал Гонзо, оглядываясь
по сторонам, – То лучше не смотреть... А что ты чувствуешь, Оленька?
– Колдовство!
– Я так и думал.
– Ну вот, – вздохнул Джек Милдэм, – опять начинается чертовщина!
За поворотом лестница уперлась в подвальную дверь, запертую на
тяжелый висячий замок.
– А ну, посторонитесь! Сейчас я ее... – Джек поднял аннигилятор.
– Вот не надо этого! – поморщился Христофор. – Спрячьте оружие,
граф. Поберегите батарейки...
Он вынул из кармана плоско заточенный гвоздик и поковырял им в
замочной скважине.
Замок, тихо щелкнув, открылся.
– Прошу! – сказал Гонзо и толкнул дверь.
Однако, никто не спешил воспользоваться его приглашением. Нюшок
пятился, оскалив три ряда раздвоенных клыков. Граф вскинул аннигилятор
и приник к прицелу. Ольга прибавила света в фонаре.
За дверью рядами тянулись полки, уставленные кадушками, ушатами и
берестяными туесами. Сквозь паутину поблескивало стекло бутылок.
Потянуло смешанным запахом имбиря и огуречного рассола. На первый
взгляд, ничего необычного здесь не было.
– А это что такое? – Ольга, раздвигая свисавшие с потолка пучки
трав, направилась вглубь подвала.
Здесь, за пирамидой пустых бочонков, обнаружился длинный ряд
весьма вместительных стеклянных сосудов. Узкие горла их были залиты
зеленым смолистым веществом и запечатаны затейливым оттиском.
Христофор смахнул пыль с одного из сосудов и отшатнулся. Из–за
стекла на него смотрели широко раскрытые человеческие глаза!
Морщинистое, обрамленное бакенбардами лицо человека в бутыли
выражало удивление и муку, большие белые ладони упирались в стенки
сосуда, словно бедняга пытался выдавить стекло изнутри, да так и
застыл навеки.
– Кто это? – испуганно спросил Гонзо.
– Ольга провела лучом фонаря по длинному ряду бутылей.
– Бывшие обитатели дома. Ифритова работа, сразу видно! Он поступил
с ними также, как мы поступаем с ифритами. Запечатал.
– Они живы?
– Живы. Но время внутри сосудов течет в тысячу раз медленнее,
пространство несколько искривлено. Словом, для ифрита это очень удобно
– они занимают мало места и не мешают ему обделывать свои дела....
– Какие дела?
– Если бы мы знали!
– Тсс! – сказал вдруг Джек. – Смотрите! Что это с нюшком?
Лохматый зверь, который так боялся таинственных сосудов, стоял
теперь к ним спиной и глухо рычал на входную дверь.
– Кто–то идет, – объяснила Ольга. За прошедшие дни она научилась
разбираться в рыках нюшка. – Но, пожалуй, еще далеко...
Граф кашлянул.
– Не лучше ли нам пока... кхм... отсюда убраться?
– Да, – согласилась Ольга, – пошли.
– А этих... – Христофор кивнул на бутыли, – ты не можешь
расколдовать?
– Могу, но это долго. Да и не грозит им здесь ничего. Пусть
посидят, для них это несколько лишних секунд...
– Хорошо тебе говорить, – проворчал Гонзо, – а когда скрючит эдак,
небось будешь каждую секунду считать!
Ольга посмотрела на него с веселым изумлением.
– Христо! Ты стал заботиться о людях! Вот что значит войти в роль
доктора!
Христофор смутился. Действительно, что это в нем не ко времени
проснулась филантропия? Как бы самому не пришлось занять место в ряду
бутылей!
– Я подумал: может устроим засаду? Если явится ифрит, мы на него
навалимся всей толпой, а ты прочитаешь заклинание и загонишь парня в
бутылку, а?
– Нет, Христо, не сегодня, – Ольга улыбнулась ему почти ласково. –
Я еще не готова. Да и вы тоже. Так что лучше нам пока уносить ноги...
Охотники за ифритами торопливо покинули подвал, а затем и дом. На
улице нюшок несколько раз порывался завыть, но Ольга зажимала ему
пасть.
– Вон там, за изгородью, кажется, проезжая дорога, – сказал
Христофор. – Идем туда. И быстро!
Отряд, пригибаясь на бегу, пересек огород. Едва успели перелезть
через невысокий тын, как со стороны леса послышался шелест
раздвигаемой травы – кто–то пробирался в зарослях бурьяна по их следу.
Размытая серая тень вдруг показалась на краю ямы, постояла с
минуту, словно принюхиваясь, а затем бесшумно скользнула к дому и
растворилась в его тени.
Ольга, Христофор и Джек Милдэм поспешно выбрались на дорогу. Они
долго молча вглядывались в темноту. Присмиревший нюшок тоже не подавал
голоса.
Ольга вдруг схватила Христофора за руку.
– Что это там? – прошептала она.
– Где?! – вздрогнул Гонзо.
– Там, у поворота. Будто кто–то стоит...
– Да где? Не вижу я!
– А по–моему, это столб... – просипел у Гонзо над ухом граф
Бруклин. – Ну точно, столб! Или, может быть... Да нет, столб! Не
шевелится... оно.
Все осторожно приблизились к темному предмету у поворота дороги и
скоро убедились, что граф Бруклин был прав.
Перед ними возвышался резной деревянный столб, накрытый небольшой
дощатой крышей в виде шатра. Под шатром было укреплено некое подобие
скрижали – мраморная плита с вырезанными на ней буквами.
Христофор включил фонарь на самое слабое свечение и прочел надпись
вслух:
– «Владение помещика, отставного коллежского секретаря Петра
Силыча Бочарова»...
