Глава 21
С утра в субботу в гостиничном номере, где жили охотники за
ифритами, царило веселое оживление, какое бывает лишь перед
праздничной демонстрацией или перед решающим сражением. В самом деле,
момент наступал решительный. Все было готово для последнего удара по
ифритам. Ролик с заклинаниями изготовлен и вставлен в рекламный блок
передачи «Д.С.П. – студия» или, как говорят рекламисты, «размещен на
престижном канале, в рейтинговой передаче, в прайм–тайм». Изготовление
и размещение ролика оплатил щедрый боярин Кучко(считавший этот ролик
своим), за которым стояли еще более щедрые новые друзья боярина
(считавшие своим Кучку). Осталось дождаться того часа, когда ролик
будет показан. В этот вечерний час все участники конкурса,
проведенного в «Д.С.П. – студии» будут смотреть по телевизору запись
передачи, стараясь увидеть самих себя, и мечтая, чтобы увидели
знакомые. Особенно внимательны будут те, кто выиграл в конкурсе и
получил в награду коньяк – то есть все теперешние ифриты. Тут–то им и
придется выслушать несколько заклинаний, замаскированных под рекламный
ролик! Для ифритов, которые по зову рекламы должны слететься именно
сюда, в гостиничный номер, Ольга приготовила новые, тщательно
заговоренные сосуды (очень уютные, как сказал Христофор, заглянув в
горлышко каждого сосуда). Кажется, решительно все было предусмотрено,
но тут возникла новая проблема. До вечернего эфира «Д.С.П. – студии»
оставалась еще масса времени, и друзья просто не знали, чем занять
себя в четырех стенах своего номера. Граф, по обыкновению, ныл, что он
голоден, и тихо переругивался с Ольгой по поводу своего чрезмерно
длительного отсутствия на службе, при дворе герцога Нью–йоркского, да
еще и вместе с казенным межмирником. Гонзо томился, слушая эту
перепалку. У него был к Ольге куда более серьезный разговор. До сих
пор он никак не решался его начать, а вот теперь, как ему казалось,
испытывал прилив решимости. Но вести такой разговор нужно было в более
спокойной обстановке и уж никак не при графе. Христофор молча грыз
ногти, злился на Джека Милдема и смотрел в окно. Издерганные в дни
погонь и опасных приключений, нервы охотников за ифритами начинали
сдавать именно сейчас, когда требовалось пережить лишь несколько часов
вынужденного бездействия.
Выход, как всегда, нашел Гонзо. Он предложил устроить небольшой
праздничный обед на остаток кучкиных сумм и считать его репетицией
победного банкета. Идея имела успех. Приведя в относительный порядок
свою растрепанную внешность и еще более растрепанные чувства, охотники
отправились в ресторан.
Обед удался на славу. Граф откровенно резвился, пил вволю и все
звал Ольгу танцевать. Христофор тоже демонстрировал беззаботное
веселье, хотя ему не нравилась какая–то неясная тревога, застывшая в
самой глубине ольгиных глаз. Что же касается княжны, то она проявляла
заметно больше радости, чем испытывала. Впрочем, бокал шампанского
принес облегчение и ей.
– Постойте–ка! – сказал вдруг граф, подливая всем вина. – А если
они не пьющие?
– Кто? – Гонзо оглянулся по сторонам, но не обнаружил в
ресторанном зале никого, к кому могла бы относиться реплика графа.
– Да эти ваши телезрители! – пояснил Джек. – Ну победили они в
конкурсе, ну получили в награду коньяк, а потом пришли домой и
поставили его на полку. И будут еще двадцать лет гордиться, и знакомым
показывать, а попробовать не дадут. Может такое быть? Может. В конце
концов, бывает же, что человек вообще не пьет? Я сам видел одного...
Ольга устало улыбнулась.
– В этот раз ему все–таки придется выпить. Я там, между делом,
наложила небольшое заклятье. Каждому участнику передачи, который
увидит наш ролик, мучительно захочется немедленно откупорить бутылку
самого дорогого коньяка...
Христофор (в который уже раз!) посмотрел на колдунью с
восхищением. Теперь он понял, почему Бочарик, едва закончилась съемка,
поволок его в буфет. Он был запрограммирован на коньяк! А считал,
бедняга, что снимает небывалую по мощности рекламу полиноида...
Но Ольгу не радовало и христофорово восхищение. Она задумчиво
разглядывала свой пустой бокал, отказываясь от шампанского и от
приглашений танцевать. Граф с горя пригласил на танец даму из–за
соседнего столика. Гонзо остался наедине с княжной.
– Оля, – решительно начал он, не слыша собственного голоса, – я
давно хотел тебе...
Она подняла на него невеселые глаза.
Ну, вот, пронеслось в голове Христофора, сейчас скажет: «Отвяжись
ты со своей любовью!»
– ...Хотел тебе... задать вопрос. Кхм! Ты почему грустишь?
Ольга пожала плечами.
– Я не грущу.
– Нет?
Христофор почувствовал, что теряется. Однако нужно было
продолжать.
– А мне кажется, что у тебя в глазах тревога! Неужели это из–за
ифритов?
– Из–за них тоже...
– Но ведь мы все предусмотрели! Или я чего–то не знаю?
– М–да, мы действительно все предусмотрели, – медленно повторила
Ольга. – И ты действительно кое–чего не знаешь...
Заметив, что Гонзо собирается задать новый вопрос, она поспешно
добавила:
– Но это пустяки! Я уверена, что с ифритами все пройдет гладко...
Ну да, горестно подумал Христофор. Все пройдет гладко, она соберет
своих ифритов, и придет пора расставаться. Она помашет рукой, сядет в
межмирник и растворится в воздухе. А он останется в порту, щипать
доверчивых капитанов и кидать недоверчивых коммерсантов... Ужас вдруг
овладел Христофором. Ведь это может произойти уже сегодня! А он так до
сих пор и не сказал ей главного!
– Оля! – быстро заговорил он. – Давай договоримся так: ловим всех
ифритов – и в Крым. Ведь торопиться уже будет некуда! Ей–богу, там
здорово!
– Да, да, я помню, – слабо улыбнулась княжна. – Ялта–1903, море,
солнце, экология...
– А горы! – горячо шептал Христофор. – А пальмы! А парусник в
бухте на рассвете! Да что говорить! Ты забудешь о своих ифритах!
– О них забудешь... – Ольга покачала головой.
– Ничего с ними не сделается! – заявил Гонзо. – Посидят недельку –
другую в бутылках. Они тысячу лет сидели!
– Эх, Гонзик, – вздохнула княжна. – Ифриты – это полдела. Они
сегодня, может быть, сами слетятся. А вот Эликсир сам не прилетит, за
ним придется побегать.
– Это который эликсир? Тот, из легенды?
– Да. Эликсир Владения.
– Ты действительно веришь, что он существует?
– Он существует, – сказала Ольга. – Я знаю.
– И долго его придется искать?
– Не знаю. Боюсь, что долго.
Христофор потер было руки, но спохватился и состроил скорбную
мину.
– Оля, – начал он осторожно, – а можно я тоже... буду искать его
вместе с тобой?
Княжна внимательно посмотрела на него.
– А зачем тебе нужен Эликсир? – спросила она.
Гонзо взял ее за руку.
– Мне, Оля, не Эликсир нужен...
За полчаса до начала передачи охотники вернулись в гостиницу,
вполне довольные друг другом и готовые к предстоящему сражению.
Согласно диспозиции, которую разработала Ольга, они заняли места перед
телевизором, у открытого окна расставили сосуды («места для гостей»,
как выразился Гонзо). Сосудов было шесть. Из девяти ифритов,
похищенных когда–то Христофором с торгового межмирника «Старец
Елизарий» и проданных старпому «Леонида Кудрявцева», охотникам удалось
изловить и водворить обратно в бутылки троих. Остальные шесть, по
выражению Гонзо, были на подлете.
– Кстати, – спросил он, – как скоро их ждать после ролика?
– Практически мгновенно, – сказала Ольга. – Позже всех прибудут
те, кто сейчас еще сидит в бутылках. Но их выпустят сразу, как только
ролик будет прокручен в первый раз. Этих мы будем ловить после второго
рекламного блока...
– У тебя все предусмотрено, – улыбнулся Христофор.
– Тьфу–тьфу! – отозвалась Ольга со вздохом.
– Тьфу–тьфу, – согласился Гонзо и стал смотреть на экран.
От Бочарика он знал, что конкурс с коньячными призами будет
показан только во второй части передачи. Он с нетерпением ждал первого
рекламного блока, и все же вздрогнул от неожиданности, увидев на
экране лицо Ольги. Раздались звуки заклинаний. Слушая их в который уже
раз, Христофор все никак не мог поверить, что это сложное и жутковатое
действо укладывается в какие–нибудь тридцать секунд. Казалось, голос
княжны много раз переходит от гневного приказа к жалобному зову и
снова к приказу, то и дело переплетаясь с отчаянными воплями и
какими–то совсем уж нечеловеческими звуками. Он слушал этот голос
снова, как в первый раз, совсем забыв об ифритах, и не мог оторваться
от экрана, словно заклинания предназначались лично ему. Но долгие
тридцать секунд прошли, Ольга исчезла с экрана, охотники за ифритами
стремительно повернулись к окну, готовые ко всему на свете, граф
поднял аннигилятор...
И ничего не случилось. Не то что ифриты – мухи, и те не влетали в
распахнутое окно. Чистое синее небо равнодушно повисло над Москвой –
бездонное и пустое. В нем не было даже самолетов и голубей. Шли
секунды. На экране телевизора один рекламный ролик сменялся другим.
Ифриты не появлялись. Готовые ко всему на свете охотники были явно не
готовы к такому повороту сюжета.
– Я ничего не понимаю, – чуть не плача сказала Ольга. – Куда они
все подевались?
– А может, они и правда непьющие? – робко предположил Христофор. –
Все поголовно...
– Внимание! – прокричал с экрана ведущий актер «Д.С.П. – студии»
Сергей Белый. – Все, что вы сейчас увидите, будет происходить на ваших
глазах впервые! Впервые в нашей программе мы проводим конкурс среди
зрителей! И впервые, после снятия запрета на рекламу спиртных
напитков, призами в нашем конкурсе станут вот эти двадцать бутылок
коллекционного коньяка «Наполеон»! Коньяк – впервые! – завезен к нам
из Параллелья. Он был изготовлен в честь победы великого императора
при Ватерлоо и является величайшей редкостью даже в своем
пространстве...
– Постойте! – в ужасе вскричала Ольга. – Какие двадцать бутылок?!
Ведь их только шесть! Что происходит?!
– Чертовщина какая–то, – пробормотал Гонзо.
– Он что их, по дороге прикупал? – спросил граф, обращаясь к
телевизору.
– Но и это еще не все! – надрывался Белый. – Сегодня! Мы!
Впервые!!! Представляем вам живой талисман нашей программы – Стешу!
Вот она!
На экране возникло шарообразное существо, сплошь покрытое длинной
белой шерстью. Оно, вероятно, и в самом деле было живым, потому что
непрерывно шевелилось и злобно ворчало.
Неожиданно за спинами охотников раздалась лихорадочная возня. Они
вскочили, роняя стулья, но это был не ифрит. Просто нюшок,
скрывавшийся под кроватью от горничных и спавший там целыми сутками,
неожиданно решил выйти на свет божий. На него зашипели и снова
вернулись к телевизору.
– Стеша тоже завезена к нам из Параллелья впервые, – гордо вещал
Сергей Белый. – Это самая настоящая самочка самого настоящего...
Миражинского нюшка!
Точно молния сверкнула вдруг в головах Ольги и Христофора! Они
одновременно повернулись друг к другу, потом одновременно – к нюшку, а
после этого, уже совершенно синхронно, плюнули с досады.
– Смотрите–ка! – сказал Джек. – У них тоже нюшок! Ну и дела!
Ольга быстро протянула руку и выключила телевизор.
– Идемте куда–нибудь отсюда, – сказала она больным голосом. – А то
я сейчас все здесь разнесу...
На улице граф попытался взять ее под руку, но она вырвалась и
посмотрела на него такими злыми глазами, что он сразу отстал.
– Может быть мне кто–нибудь все–таки объяснит, что произошло? –
обиделся Джек. – Какого черта? Мы всю неделю мечтали увидеть наши
бутылки, а когда увидели...
– Это не наши бутылки, – сказал Христофор.
– Как не наши? А чьи?
– Не знаю. Скорее всего, это настоящий коньяк «Наполеон»,
привезенный из Параллелья. Мало ли межмирников шныряет туда–сюда?
Могли завезти...
– А почему ж мы думали, что это наши бутылки? Почему сразу не
усомнились? – продолжал допытываться проницательный граф.
– Потому что нюшок привел нас в Останкино, – терпеливо пояснил
Гонзо.
– Точно, привел, – согласился граф и, подумав, как следует,
прибавил: – Ну?
– Вот тебе и ну! – огрызнулся Христофор. – Не к бутылкам он нас
вел!
– Как, не к бутылкам? – Джек был страшно заинтригован. – А к чему
ж тогда?
Христофор тяжело вздохнул.
– Напрягите–ка память граф. Помните, я рассказывал, как вытащил
ящик с бутылками со «Старца Елизария»? Наверняка, помните. Даже
такой... вельможа, как вы, не мог бы забыть этого занятного рассказа.
– Ну, – кивнул граф. – И что дальше?
– А дальше – я обрызгал ящик фиксатором, чтобы получить его копию
– одну, вторую, третью – в общем, продал я целый штабель. Правда, это
была одна видимость. Вы еще помните, как действует фиксатор? Ведь с
его помощью мы обвели вокруг пальца ифрита в «Н–ске–2000»! Помните –
фальшивые ящики с надписью «Полиноид»?
– Да что ты пристал? – не вытерпел граф. – Все я помню! Но при чем
тут наш нюшок?
– Фиксатор – это вещество, которое вырабатывает самка Миражинского
нюшка. С его помощью она спасается от хищников – заставляет их
подкрадываться к бесплотному фантому, а сама тем временем удирает.
Самцы нюшков, наоборот, именно по этим следам отыскивают своих самок.
Они чувствуют этот запах чуть не за сотню миль, понимаете?
– Э–э... – неопределенно протянул граф. – Ну?
– Бутылки пахнут самкой. Мы покупаем самца, и он приводит нас к
бутылкам. Что непонятно?
– А почему же он здесь–то, в Москве, не привел? – дотошно
выпытывал граф.
– Да потому что самку он почуял! – заорал Гонзо. – Настоящую
сучку, а не следы какого–то там фиксатора, понятно тебе?
– А! – прозрел Джек Милдем. – Самку! Они ведь самку по телевизору
показывали! Ну точно! Я же сразу сказал: смотрите, у них тоже нюшок!
Правильно? И вот что я вам скажу: наших бутылок вообще никогда в
Останкино не было! Теперь ясно?
– Вот теперь ясно, – сказал Христофор. – Спасибо за науку, граф.
Джек хотел поделиться еще какими–то соображениями, но Гонзо только
отмахнулся от него, нагоняя княжну.
– Оля, не расстраивайся. – тихо сказал он. – Не все еще
потеряно...
Он тронул ее за рукав. Княжна дернула плечом и хмуро на него
посмотрела. Но в ее глазах уже не было злобы, в них стояли слезы.
Ольга сердито вытирала их тыльной стороной ладони, а слезы все текли и
текли. Тогда она отвернулась.
Христофор искал слова, которые могли бы утешить ее, но что он мог
сказать? Снова звать с собой в Ялту девятьсот третьего года? В
Ливадийский дворец, к морским купаниям и экологически чистой пище? Но
это означало, что княжне придется отказаться от погони за ифритами.
Страшно было подумать – сказать такое Ольге. А что еще он мог
предложить? Промучавшись с минуту, он сказал совсем другое:
– Ты помнишь, как нюшок заметался тогда, на Лубянке, когда мы шли
по следу? Что–то ему явно мешало. Может быть, там есть и второй след.
Нужно попробовать...
Ольга кивнула. Она не смотрела на Христофора, но положила свою
мокрую ладонь на его руку.
– Оля! – едва слышно произнес Христофор. И не мог прибавить больше
ни слова.
Длинные ресницы с капельками слез, дрожа, поднялись – княжна
посмотрела на него. Губы ее шевельнулись – она была готова сказать ему
что–то очень важное...
Но рядом уже стоял граф.
– А теперь вы мне объясните, – грозно заговорил он, – наши–то
бутылки – где?!
– Нет, я не могу больше! – Ольга вдруг оттолкнула его и побежала.
Христофор бросился за ней.
– Оля, что с тобой? – кричал он. – Подожди!
Но она уже скрылась за углом. Добежав до поворота, Гонзо
заметался, как нюшок на Лубянке. Ольги нигде не было видно. Она могла
свернуть и налево, во двор, и направо – в чахлый садик, а то и вообще
добежать до следующего угла... Он заглянул в садик, но обнаружил лишь
стаю непуганых воробьев, деловито скачущих по голой земле, да кошку,
старательно показывающую воробьям, что греется на солнышке. Тогда он
перешел через улицу, нырнул в темную, запашистую подворотню и оказался
во дворе какого–то не то склада, не то мастерской. Ольги тут тоже не
было. Гонзо повернулся было, чтобы уйти, но вдруг застыл, раскрыв рот,
и долго стоял, не шевелясь, пока не убедился что перед ним не мираж.
Посреди дворика, между кучей металлолома и тремя поддонами кирпича,
возвышался похожий на старую трансформаторную будку... межмирник
«Леонид Кудрявцев».
– Оля! – шепотом прокричал Христофор. – Оля, иди сюда! Мы спасены!
