- * –
А Горыня, Дубыня с Усынею возвращались назад в царство тем
ное. Растворились вдруг небеса, сокатились колеса златые, золотые
колеса – огненные. А на той колеснице огненной сам Пеpун Громовер
жец покатывал, златокудрой главою встряхивал, в небо молнии посы
лая. И поглядывал вниз на Землю. Видит он – Горыня с Дубынею и Усы
ня идут по дороженьке.
– Где вы были? – спросил Громовик–Пеpун.
– Были мы в гостях на Рипейских горах у Марены Cвароговны в
тереме. Пили–ели мы, веселились мы, веселился там и твой сын
Дажьбог!
Тут нахмурился Громовержец, покатил к Дажьбогу к Рипейским
горам:
– Мне не нравится, сын, что ты ходишь к Марене! Не прельс
тился ль ты красотой ее? По–хорошему с ней ты сходишься – по–хоро
шему ль разойдешься с ней? Не пеняй тогда ты на батюшку, на пеняй
на родимую матушку, а пеняй, Дажьбог, на себя самого!
Огорчился Дажьбог и пошел к Роси. И спросила Дажьбога матуш
ка:
– Что случилось – скажи, чадо милое?
– Я скажу тебе правду сущую. Изобидел меня мой отец Пеpун,
говорил – будто я у Марены сижу! Я всего заходил–то разочек,
посидел у Марены часочек.
– За тебя Пеpун беспокоился. Та Марена – колдунья ужасная!
Не ходи к ней, Дажьбог, в светлый терем, не прельщайся ты красотой
ее!
Тут сказал Дажьбог слово резкое:
– Ты по роду мне будешь матушка, а по речи своей – будто ма
чеха!
И пошел он в терем к Маренушке:
– Проведу я с ней ночку темную на ее кроваточке мягкой, а на
утро возьму в замужество!
Тут в Дажьбоге кровь разыгралась, и сердечко в груди растре
вожилось, и расправил он плечи широкие. И пошел Дажьбог сын Пepу
нович, подходил к высокому терему. А в тот терем Марены прохода
нет.
Тут натягивал сын Пеpуна лук тугой за тетивочку шелковую и
стрелял стрелою каленою. Полетела стрела позлаченая, попадала в
окошко косявчато – проломила окошко косявчато и расшибла стеколь
чато зеркало. Стал он биться–стучаться в терем. Зашатались стены у
терема, распахнулись двери железные. И вошел сын Пеpуна к Маре
нушке.
У Марены – пир и гуляние. У Марены гость с царства темного:
сам Кащей Бессмертный сын Виевич.
И сказал Дажьбогу Бессмертный Кащей:
– Ты почто, Дажьбог, к нам в окно стрелял? Проломил ты окош
ко косявчато и расшиб стекольчато зеркало!
Тут Дажьбогу досадно стало – вынимал он сабельку острую, под
нимал ее над своей головой:
– Я тебя, Кащей, на куски изрублю!
Тут Марена со смехом говаривала:
– Не пугайся, Кащей, мил сердечный друг! Хочешь я Дажьбога
могучего оберну златорогим туром?
Тут брала Маренушка чашечку, а в той чашке – водица холодная,
колдовала она над чашечкой, выливала она ту чашечку на Дажьбога
Тарха Пepуновича.
Вдруг не стало в светлице Дажьбога, вдруг не стало сына Пеpу
на, встал в светлице Тур златорогий. Золотые рога у Тура, а копыт
ца его серебряные, в каждой шерсточке по жемчужинке.
Приказала тогда Маренушка отогнать его в чисто полюшко.
Трое суток бродил златорогий Тур по высоким горам, по долину
шкам. Увидали его пастухи, увидали – сказали матушке.
Рось тогда пастухам ответила:
– То не Тур златорогий ходит, ходит то мой сынок родимый
Тарх Дажьбог, Мареной обернутый.
И просила она Пеpуна:
– Громовержец, скажи Марене, чтоб вернула она мне сына, обер
нула Тура Дажьбогом!
И сказал Пеpун Громовержец, раскатился гром в поднебесье:
– Ай же ты, сестрица Марена! Ты зачем златорогим Туром повер
нула Дажьбога доброго? отпустила его в чисто полюшко? Обрати ты
его обратно, а иначе, сестрица Марена, я пущу в тебя громовой
стрелой!
Обернулась Марена сорокою, полетела в чистое полюшко – там
где ходят по полю туры, – девять туров – обычные туры, а десятый
Тур – златорогий.
Тут садилась сорока на правый рог златорогого Тура Дажьбога,
стала Туру Дажьбогу выщелкивать:
– Ай же ты, Дажьбог – златорогий Тур! Не наскучило ль тебе
в чистом полюшке? По долам гулять, по горам плутать, по дубравам
дремучим, по болотам зыбучим? И не хочешь ли – пожениться на мне?
Ты со мной сделай заповедь вечную – и возьми Марену в замужест
во!
– Ай же ты, Марена Cвароговна! Обрати ты меня обратно – я
согласен на заповедь вечную!
И брала вновь Маренушка чашечку, наполняла ее ключевой водой,
и брала три щепоточки маленьких из печи, от золы, от сырой земли.
Посыпала щепоточки в чашечку, говорила над ней колдовские слова –
очень странные, очень страшные.
И из чашечки Тура обрызнула. И чихнул тот Тур три разоч
ка – обернулся снова Дажьбогом.
И пришли они снова к Рипейским горам ко Свaрогу небесному в
кузницу. Им сковал Свaрог по златому венцу, и сыграл Дажьбог Тарх
Пepунович со Мареною вскоре свадебку.
Солетались на свадьбу веселую со всего света белого птицы.
Ударялись птицы о Матушку Землю, обернулись птицы в небесных бо
гов.
Собирались они, солетались, поздравляли Дажьбога с Мареною.
И сплела им Леля любви венок, подарила Рось голубой платок, пода
рила Лада гребеночку: коль махнешь платком – будет озеро, а гребе
ночкой – встанет темный лес.
Стали гости гулять, пить и есть, плясать.
И плясала на свадьбе Жива – и кружилась она всем на диво:
правой ручкой махнет – встанет лес и река, левой ручкой – летят
птицы под облака.
И плясала на свадьбе Марена – и махала она рукавами: правой
ручкой махнет – лед на речке встает, левой ручкой махнет – снег
из тучи идет.
Говорил сын Пеpуна Маренушке:
– Замело, завияло дороженьки, и нельзя пройти мне к Маренуш
ке. Промету я дорожку – сам к милой пройду. Постелю постелю пухо
вую, обниму Маренушку милую!
Продолжается свадьба небесная!
