***

Линган и Лао прямо–таки выхватили Аоллу из гиперпространственного окна. Она была в человеческом облике, и сначала им показалось, что все нормально, только ее руки были в подживших рубцах. Но когда Аолла безумно уставилась на них, явно не узнавая, им стало страшно. Линган вошел в ее мозг, пытаясь понять, что произошло, но она мыслила в совершенно нечеловеческих образах, и он ничего не понял. Внезапно все прекратилось. Аолла осмысленно посмотрела на Лингана и улыбнулась.

– Очень хочется есть! – сказала она.

– Аолла, ты узнаешь меня? – Линган внимательно вслушивался в ее мозг, но сейчас, во всяком случае на первом уровне, она мыслила нормально.

– Конечно, Линган. А почему у тебя были сомнения?

Он не стал отвечать ей, не желая пугать раньше времени, и переглянулся с Лао.

– Пойдем со мной, девочка, – Линган старался говорить как можно мягче.

– А еда? – Она неуверенно поглядела на него.

– Я не думаю, что тебе сейчас следует есть. – Он сделал к ней шаг, и Аолла попятилась, не спуская с него глаз.

– Что ты собираешься со мной делать? – почти закричала она.

– Ничего, обычное генетическое обследование. Ты забыла? Ты проходишь их каждый раз, когда на Земле. – Линган сделал еще один шаг, и Аолла, отступая, уперлась спиной в гиперпространственное окно. Сейчас оно было закрыто, и ей не удалось бы уйти через него.

– Нет! – закричала она. – Я не хочу!

Лао впервые понял, как Линган осуществлял свой классический захват. Последние метры он перепрыгивал через Многомерность, сразу возникая в нужном месте. За доли секунды Аолла оказалась зажатой в его руках. Линган старался не сломать ей что–нибудь, но она так сильно сопротивлялась, что можно было не удержать ее.

– Лао! Вызывай Креила и Строггорна! Быстро!

Ему все–таки пришлось мягким ударом лишить ее сознания. Линган подхватил Аоллу на руки и быстро понес в операционную. Она могла в любой момент очнуться, а у него не было желания еще раз причинять ей боль. Положив Аоллу на стол, он быстро раздел ее и приказал Машине прижать специальными захватами. Очнувшись, она вполне осмысленно посмотрела на него.

– Зачем ты меня привязал? – спросила Аолла, и от ее мягкого тона ему стало не по себе.

– Лежи. – Линган не стал вдаваться в объяснения, вышел из–под купола и начал настраивать аппаратуру. Он готовил сразу три кресла, понимая, что вряд ли в такой ситуации может справиться один Вард–Хирург. Креил влетел в операционную, на ходу снимая рубашку, и сразу занял пси–кресло.

– Проверяй генетику, – кивнул ему Линган. – У нас есть для нее наркоз?

– Да, на этот раз, думаю, это то, что нужно. – Креил дал состав и наблюдал на экране, заснула ли Аолла.

Вошли Лао и Строггорн.

– Кто за оператора? – спросил Креил.

– Я, очевидно, – ответил Линган.

Строггорн подключился на двадцать точек, помогая Креилу брать ткани на генетический анализ. Они работали очень быстро и через двадцать минут закончили.

– Анализ будет обработан примерно через полчаса, – сказал Креил. – Что дальше?

– Подозреваю, глубокий зондаж, – расстроенно сказал Линган.

– Замечательно! Ты не боишься, что она придет в сознание? – Строггорн пристально посмотрел на Лингана.

– Боюсь, а что делать?

– Твой предварительный диагноз? – уточнил Строггорн.

– В лучшем случае – раздвоение личности. Хотя, может быть, это что–то другое.

Да, и еще. У нее, кажется, опять возросла скорость мыслепередачи.

Строггорн только слегка кивнул головой, принимая это к сведению. Он скомандовал Машине подключить его на все точки, и только тут выяснилось, что у него их пятьдесят шесть.

– У тебя тоже возросла скорость передачи? – удивленно спросил Креил. Строггорн, как обычно, не ответил на бессмысленный вопрос.

– Я начинаю, – предупредил он Вард–Хирургов.

Строггорн вошел в мозг Аоллы. Блоки были плотно сомкнуты. Он безуспешно попытался снять их и вернулся в реальность.

– Линган, подключи дополнительную энергию. Своей нам не справиться. И что в анализе? – спросил Строггорн, увидев, как Креил внимательно изучает результаты.

– Аолла – не человек.

– Мы все не люди. Что ты имеешь в виду?

– Она генетически – не человек, – пояснил Креил.

– Надо же, – удивился Линган. – А с виду не скажешь!

– Ты можешь ей начать вводить регрессант? – спросил Строггорн.

– А что это такое? – спросил Лао, первый раз услышавший про такой препарат.

– Это лекарство, которое может привести ее генетические показатели к нормальным.

Его успели разработать на Ригеле до катастрофы, – пояснил Креил, и все почувствовали его боль. – Я бы не стал рисковать, пока не разберемся с головой.

Это колоссальная нагрузка на организм. И его никогда не испытывали на людях.

– Хорошо, – ответил Строггорн. – Я попробую снять ей блоки Вард–Структуры, может быть, тогда мы и поймем, кто она сейчас. Подключи на меня дополнительную энергию. – Он подумал, как хорошо, что после случая с Линганом они предусмотрели такую возможность.

С помощью дополнительной энергии ему достаточно легко удалось снять блоки первого уровня. Лао и Креил помогали. Вард–Структура засияла перед ними во всем своем великолепии, и они облегченно перевели дух.

– Я чего–то не понимаю, – сказал Строггорн. – Где же тогда вторая личность?

Он тщательно обследовал мозг, пока не наткнулся на еще одну блокировку.

– Это что? Ее не должно здесь быть. – Строггорн попробовал ее снять, но она была словно впаяна в мозг. – Мне сдается, здесь поработал хирург. Давайте все вместе.

ВАРД–ХИРУРГ – ОПЕРАТОРУ: – Увеличь подачу энергии, только перераспредели на всех, нам не хватает мощности.

Они все увеличивали и увеличивали подачу энергии, пока блоки не растаяли под пси–лучами. И тут же огромный пси–образ – существо с Дорна – налетело на них.

Лао видел, как Строггорн прищурился и ответил мощным пси–ударом. Существо исчезло, но все знали, что это ненадолго.

– Мне нужно выйти. Она сейчас очнется, и я хочу поговорить с ней. – Строггорн вернулся в реальность, и Линган с удивлением смотрел, как он отключается от кресла.

– Что ты хочешь делать, Строггорн?

– Перед тем, как калечить ее, я хочу, чтобы она сама сделала выбор. Может быть, ей будет лучше на Дорне? Как мы можем решать за нее, Линган?

Строггорн не стал одеваться и, практически обнаженный, вошел под купол. Он внимательно посмотрел на Аоллу, и она действительно открыла глаза.

– Ты узнаешь меня? – спросил Строггорн.

– Да, Строггорн, только очень больно голову, – она застонала. – Ты можешь как–нибудь убрать эту боль?

– Нет, Аолла. Я могу сделать только больнее. У тебя сейчас две личности. Одна – Вард, другая – существо с Дорна. И надо сделать выбор. Я могу помочь тебе и убрать одну из них, пока ты не сошла с ума. Но сначала скажи мне, только честно.

Кем ты хочешь остаться? Обещаю, что приму твой выбор.

Аолла долго смотрела на него, и Строггорн уже начал думать, что она так и не поняла его вопрос. Телепатически он воспринимал только ее боль. Потом Аолла закрыла глаза и отчетливо произнесла:

– Я люблю тебя и хочу остаться с тобой на Земле.

Она почти тотчас снова потеряла сознание. Строггорн вернулся в пси–кресло и кивнул Лингану.

Много часов он безжалостно выжигал другую личность. Коррекции пришлось подвергнуть все уровни психики, и даже зоны памяти, и только Вард–Структуру удалось оставить нетронутой. Уш–ш–ш, видимо, так и не понял, что это такое и не решился вмешаться в эту сферу. Вторая личность, которую он создавал почти десять лет, исчезала под пронзительным светом пси–лучей. Строггорн знал, что причиняет Анне немыслимую боль и поклялся себе, что никогда больше не станет оперировать ее мозг.

Когда он закончил операцию, то увидел Лингана. Тот сидел в кресле, зажав уши руками, и Строггорн понял, что все эти часы тот слушал непрерывные крики Аоллы.

– Это семь кругов ада, – сказал Линган, посмотрев на Строггорна, когда понял, что все закончилось.

– Я знаю, Линган. Но иначе ее было не спасти. И, клянусь, я никогда больше не прикоснусь к ее мозгу. У меня нет больше сил причинять ей боль. – Он немного помолчал. – Знаешь, мне иногда кажется, самое лучшее, что вы с Лао могли сделать для нее, – это оставить тогда на костре.

Линган вздрогнул.

– Между прочим, я единственный был против этого мерзкого брака, – возмутился Линган.

– Это так. Но миссия Аоллы – быть на Дорне, и она не могла позволить умереть Уш–ш–шу, потому что в его смерти обвинили бы ее, и несомненно, это ухудшило бы наши отношения, – грустно заметил Строггорн. – Ты же всегда знал, что наши жизни не принадлежат нам. Это было основным условием воскрешения. Но в отличие от тебя и Лао нам никто не дал возможности выбирать... Хватит философии! – Он словно очнулся. – Ты разрешишь мне забрать ее к себе?

– Это надо решать Креилу – ему проводить коррекцию. Во всяком случае, я не собираюсь тебе мешать, – ответил Линган.

– Наверное, это возможно, – откликнулся Креил. Он уже отключился от кресла и одевался. – Только мне придется пожить у тебя. Препарат нужно вводить каждые четыре часа под постоянным наблюдением.

– Только сделай мне одолжение, – попросил Строггорн. – Делай все это сам.

***

Аолле было очень плохо. Ей, так не пришедшей в сознание после операции, начали вводить регрессант. Никто и никогда не испытывал этот препарат, и поэтому никто не знал, какое действие он оказывает на практике. Джон Гил, синтезировавший регрессант, считал, что в лучшем случае процесс восстановления генной структуры займет шесть дней. Он разделил ввод препарата на небольшие дозы, чтобы уменьшить нагрузку на организм. У Аоллы скакала температура, и Креил думал, что хорошо бы ей и дальше быть без сознания. Когда на четвертые сутки он не заметил никаких улучшений, то связался с Джоном, но тот объяснил, что для эффекта должна накопиться достаточно большая доза, а сам генетический переход происходит скачкообразно и очень быстро. На шестой день Аолла пришла в себя. Креил был рядом. Она улыбнулась.

– Как часто, когда я прихожу в себя, ты со мной!

– Рад, что ты узнаешь меня! – Креил действительно обрадовался. Никто не знал, насколько тяжелыми для ее мозга были последствия удаления второй личности.

– Ты не скажешь, где я? – Аолла оглядела операционную.

– Как ты думаешь? – Мысленно улыбнулся он.

– У Строггорна! Правильно? – угадала она. И оттого, что Аолла все помнила, у Креила стало легче на душе.

– Лучше скажи, как себя чувствуешь?

– Вполне сносно. Только слабость. Боже мой! Я же черт его знает, сколько дней не ела! Может быть, меня все–таки накормят на Земле?

– Не раньше, чем я закончу обследование, – Креил сказал это строго.

– Узнаю Вардов – ни на шаг без условий! Давай, обследуй, есть охота.

Креил знал, что проводить полное обследование пока бессмысленно и ограничился несколькими пробами тканей. Джон, как всегда, оказался прав. Изменение произошло резким скачком и сейчас гены выглядели совсем как человеческие, что очень обрадовало Креила. Он подумал, что Тина погибла не напрасно: регрессант был разработан на основе экспериментов, проведенных на Ригеле. Стайн ввез сервировочный столик с чашкой бульона и маленьким кусочком белого хлеба.

– Ты думаешь, я этим наемся? – грустно спросила Аолла.

– Конечно, не наешься, – сказал Строггорн. Он появился совершенно бесшумно, словно возник в воздухе, держа в руках букет белых цветов. Аолла с трудом подняла голову с подушки, чтобы лучше видеть его.

– Боже мой! Никогда бы не подумала, что ты на это способен! – В ее голове было изумление, и ей показалось, что Строггорн слегка мысленно улыбнулся.

– Я рад, что с тобой все хорошо.

– Откуда ты это можешь знать? Неужели опять влез в мою голову? – спросила Аолла, и Строггорн слегка вздрогнул от ее вопроса, но ничего не ответил, отдал цветы Креилу и поставил стул рядом с кроватью. – Ты разрешишь мне поесть? – Аолла постаралась улыбнуться, но у нее закружилась голова, и она слегка прикрыла глаза, стараясь прекратить карусель в мозгу. Когда все остановилось, Строггорн помог ей выпить бульон. Сама бы Аолла не смогла сейчас удержать чашку.

– Вы мне расскажете, что еще собираетесь со мной делать? – Она смотрела, как Креил вводил ей очередную дозу регрессанта, и было непохоже, чтобы он собирался на этом останавливаться.

– Сначала доделаем это. – Креил кивнул на шприц. – На десятый день Джон рекомендует полное генетическое обследование...

– Надеюсь, под наркозом? – уточнила Аолла, и Креил кивнул.

– Не волнуйся, больно не будет. А потом, должен огорчить, психозондаж.

– Ты будешь делать? – Аолла посмотрела на Строггорна.

– Нет. Лао.

– Почему не ты? – спросила Аолла, но он просто посмотрел на нее и ничего не ответил.

– Строггорн больше не хочет влезать к тебе в голову, – пояснил Креил. – Ему надоело, что ты его боишься.

– Это правда? – спросила Аолла, в ее глазах блеснули слезы. Строггорн понял, что она хочет, чтобы он обнял ее, но стесняется попросить из–за Креила. Тот задумчиво посмотрел на них и как–то поспешно вышел.

Они долго молчали. Аолла вспомнила, что Строггорн никогда не дотрагивался до нее просто так, и не решилась ни о чем попросить. Они не были вместе больше десяти лет, и за это время в его жизни все могло измениться.

– Какие глупые мысли лезут тебе в голову! – неожиданно для нее сказал Строггорн, и Аолла вспомнила его манеру читать сквозь блоки. – Просто я хочу, чтобы ты сейчас отдохнула, поправилась и смогла бы спокойно все обдумать. Ты знаешь, я очень непростой человек, и тебе есть над чем поразмыслить. Нужно, чтобы восстановилась нормальная работа мозга, я не могу сейчас использовать твое положение. Это понятно, Аолла?

– Ты считаешь, я сейчас не в своем уме и не могу принимать решения? – Она почувствовала боль и обиду, и еще что–то поднялось изнутри.

– Я оперировал тебя. Это была очень жестокая операция. Ни ты, ни я не знаем сейчас, что сохранила твоя память, а что нет, и сколько времени нужно, чтобы все пришло в норму. – Строггорн говорил это как врач и остановился, только когда увидел, что по ее лицу текут слезы. – Не нужно так, не плачь. – Он осторожно взял ее руку и легонько сжал ее. – В конце концов, все будет хорошо и только так, как ты хочешь.

Аолла смотрела в его холодные глаза и, как всегда, не могла понять, говорит он серьезно или только для того, чтобы успокоить ее.

***

Во время генетического обследования Аолла спала под наркозом. Хотя обследование проводил Креил, Строггорн тоже был в операционной. Креил впервые заметил, что Строггорн обеспокоен. Когда результаты обследования подтвердили, что все нормально и Аолла снова человек, все с облегчением вздохнули. Радовало хотя бы то, что ее мучили не зря. Строггорн, дождавшись результатов, тут же увез Аоллу к себе домой. На этот раз он положил ее в своей спальне, которой очень редко пользовался.

Шли дни, Аолла медленно поправлялась. На Дорн сообщили, не объясняя подробно раньше времени, что она серьезно заболела и теперь через день оттуда присылали запросы, на которые земляне давали весьма уклончивые ответы.

Через месяц Лао решился на психозондаж. Аолла откровенно боялась, и Строггорну пришлось долго успокаивать ее. Перед самым зондажом, когда она уже сидела в пси–кресле, Аолла потребовала, чтобы заменили Лао на Строггорна, и ее пришлось больше часа убеждать, что не стоит этого делать. С тех пор как Строггорн заблокировал ее мозг, ни разу она не снимала блоки и очень боялась того, что может обнаружиться при этом. Когда она сняла блоки, ясно стало, чего ей было бояться. Лао растерянно бродил по разрушенной эмоциональной сфере, понимая, какую душевную боль должны были вызывать такие серьезные повреждения. Строггорн был прекрасным Вард–Хирургом, но Уш–ш–ш построил вторую личность, используя в основном зоны памяти и эмоций, и при удалении этой личности были практически уничтожены и соответствующие зоны человека. Первый раз за свою многолетнюю практику Лао со страхом переместился в зоны памяти. Все входы равномерно светились, но интенсивность была явно недостаточной. Воспоминания Аоллы были как бы стерты, и хотя она не забыла совсем, сказать, что это было нормальное функционирование памяти, было слишком смело. Он почувствовал, как нарастает ее боль, и прекратил зондирование. Прошло не больше пятнадцати минут, и она с удивлением посмотрела на Лао.

– Почему ты не закончил?

– Я закончил. Тебе нужна операция по восстановлению психики. Когда–то, мне кажется, я уже сталкивался с подобной травмой. – Он нахмурился, вспоминая. – Я вспомнил. Мы добавляли резервную сеть и проводили активизацию памяти, когда оперировали Тину после психотравмы. Это было очень давно. Больше ста тридцати лет назад, когда она была еще совсем девочкой.

– Это очень больно?

– Что касается эмоциональной сферы – нет. Просто накладывается резервная сеть – это не страшно, а вот что будет с памятью – трудно сказать. Мне было очень больно, – неожиданно добавил Лао. – Хотя это зависит от тех воспоминаний, которые при этом возникают. Вполне возможно, что они могут быть и приятными.

– Ты тоже прошел через это? – Аолла изумленно уставилась на него.

– Мы пришли из прошлого, и в нашей жизни там бывало всякое. Сложно было эсперу в том мире уцелеть без психотравмы. – Лао серьезно посмотрел на нее. – Ну, что решаем?

– Если не делать?

– Душа будет болеть. Депрессии и так далее. Может быть, когда–нибудь мозг и справится, но не исключено, что раньше ты сойдешь с ума.

– Я подумаю. Хорошо? Не заставляйте сразу, – попросила Аолла, и Лао отпустил ее домой.

Через неделю она решилась. Линган и Лао оперировали ее. Они сплели резервную сеть и закрыли эмоциональную сферу. Это действительно было не больно, вполне хватило обычного наркоза. Креил работал за оператора, а Строггорн вместе с ним наблюдал за экраном. Когда добрались до зон памяти, Строггорн все–таки подключился к пси–креслу, решив помочь. Потоки энергии вливались в коридоры памяти, и интенсивность свечения понемногу начинала увеличиваться.

Аолла была на Дорне. Перед ней мерцал Каньон, и Уш–ш–ш на огромной скорости летел ей навстречу. Могучее Нечто вошло в ее мозг и породило нечеловеческий Страх. Этот страх пронзил все ее существо, она окаменела и была не в состоянии ни закричать, ни сопротивляться.

– У нее может быть кома. Я не подозревал, что отношения с Уш–ш–шем вызывали на самом деле у нее такой страх. Мне сдается, он каждый раз уничтожал память об этом. Поэтому теперь такие серьезные повреждения. – Строггорн посмотрел на Лао, – и непонятно, что делать. Если мы уберем эти воспоминания – Аолла все забудет и, может быть, опять станет игрушкой в его руках, а если оставить – я не представляю, как она будет жить с таким ужасом в душе.

– Строггорн. – Лао старался не смотреть на него. – Ты не сможешь сказать, те воспоминания, когда она была с тобой, могли бы как–то уравновесить это?

– Не думаю, Лао. – Ему было крайне неприятно обсуждать это, да еще в присутствии Лингана, но Строггорн понимал, что это отнюдь не из–за любопытства, и никому не доставляет удовольствия. – Прошло больше десяти лет, мы были вместе всего один раз. Я не думаю, чтобы этого оказалось достаточным.

– Жаль, что так мало, – задумчиво прокомментировал Лао. Строггорн зло взглянул на него, но ничего не сказал. – Боюсь только, у нас нет другого выхода. Мое профессиональное мнение, если оно вам интересно, – Лао говорил очень серьезно, – необходимо отыскать это воспоминание в ее памяти и попробовать активизировать его. Я не сомневаюсь, что Уш–ш–ш загнал его поглубже, чтобы оно никогда больше ему не мешало, но если и можно что–нибудь противопоставить этим нечеловеческим эмоциям, то это сильные человеческие чувства.

– Я не считаю, что они были настолько сильные, как вам кажется, – вмешался Строггорн. – Вы переоцениваете мои возможности.

– Нет. – Лао покачал головой. – Если бы это было не так, никогда бы вы не вызвали у Лингана такой шок. При обследованиях он перевидал и перечувствовал огромное количество подобных сцен, и его невозможно было выбить обычным половым актом. Я прав? – Лао посмотрел на Лингана, который молчал и не хотел комментировать его слова.

– Ты прав. Если тебе, Строггорн, интересно и мое профессиональное мнение – это единственный шанс спасти ее психику. А иначе можешь сразу отправить ее на Дорн, на Земле ей больше не жить, – ответил Линган.

Строггорн долго молчал, а потом посмотрел на Лао и спросил:

– Как ты собираешься искать это воспоминание? Даже если я помогу вам – а я вовсе не уверен, что смогу выдержать это, – мы можем провозиться огромное количество времени. Сколько лет прожила Аолла?

– Мне кажется, что–то около ста шести лет. – Лао пытался сообразить, сколько прошло времени. – Это огромное количество событий... – он беспомощно посмотрел на Лингана.

– Я думаю, чем раньше мы начнем, тем раньше закончим. Тем более, что чем сильнее воспоминание, тем легче его найти, – сказал тот и вошел в первый коридор памяти, начиная поиски.

Они разделились, выбрав каждый один из трех секторов. Легким пси–импульсом Строггорн возбуждал участок памяти и прочитывал воспоминание, стараясь не вникать в него, а затем продвигался дальше. Но хотел он того или нет, вся жизнь Аоллы и во всех подробностях вставала перед ним. Строггорн старался не думать, что должна при этом чувствовать она. Через равные промежутки времени он натыкался на воспоминания о ее отношениях с Уш–ш–шем, что причиняло ему страдания. Строггорн старался не воспринимать их, но через какое–то время ему стало казаться, что Уш–ш–ш предусмотрел такую возможность и нарочно раскидал их в определенном порядке. В конце концов он потерял всякий счет времени. Ему виделось, что он бесконечно идет по этим коридорам и бесконечное число раз натыкается на восприятие их интимных отношений. Какое–то время Строггорна защищало безусловное отличие чувств дорнцев и человеческих, но еще через миг пришло осознание того, что он начинает понимать их, и это сразу испугало.

Отличавшийся невероятной устойчивостью психики, Строггорн выдерживал в своей жизни самые чудовищные чувства, но та боль, которую он испытал при этом, казалось, сожгла все внутри. Строггорн остановился, не в силах ни закричать, ни вырваться из психики Аоллы, ни предпринять что–нибудь для своего спасения. Его мозг превратился в сплошную боль, и еще через мгновение мрак поглотил все.

***

Диггиррен искал Креила. В этот день он должен был заниматься с ним теорией Многомерности, но ему никак не удавалось разыскать Советника. Кто–то сказал, что Советники – в операционном зале Дворца Правительства, и он поехал туда.

Диггиррен вошел в зал. На двери светилось предупреждение о том, что идет операция, впрочем, это нисколько не смутило его – так было всегда во время практических занятий. Он с изумлением увидел, что четыре пси–кресла были подключены к Машине – это было невероятно много. Диг подумал, что не может представить себе ситуацию, в которой было бы необходимо такое количество специалистов, но когда он увидел, что все Советники, кроме Креила, обнажены – это означало использование их полных возможностей, ему стало страшно. Креил работал за оператора, и Диг сразу понял, что он с трудом справляется. Какие–то чудовищные эмоции прорывались из–под купола, несмотря на мыслезащиту, мешая работать.

Креил был вынужден частично подключиться к Машине, иначе при его относительно небольшой скорости мыслепередачи он вообще не смог бы быть оператором, поэтому не сразу почувствовал Дига.

– Немедленно уходи! – не отвлекаясь от приборов, жестко приказал Креил.

– Что происходит? – Диггиррена недаром уже два года обучали на Варда, и сейчас он сразу почувствовал серьезность ситуации.

– Я сказал, уходи! – Креил поморщился, словно от боли, и Диг тоже ощутил чудовищные эмоции, снова прорвавшиеся из–под купола. – Ты слишком молод! Тебе нельзя здесь находиться!

Диггиррен еще раз внимательно осмотрел зал. Креил явно не собирался ничего объяснять, и ему пришлось принимать решение самостоятельно. Строггорн, Лао и Линган совместно оперировали девушку. Диггиррен никогда не видел ее, но помнил, что был еще один Советник – Аолла Вандерлит, и ему показалось это весьма разумным объяснением. Диг решительно подошел к пульту и выдвинул еще одно пси–кресло. У него был не очень большой опыт, но он хорошо помнил, что имел самую большую скорость мыслепередачи после Аоллы и не сомневался в необходимости своей помощи.

– Креил, я все равно не уйду, – упрямо сказал Диггиррен, подключаясь одной рукой к креслу. – Поэтому лучше объясни, чем я могу помочь.

– Это будет больно!

– Неужели ты думаешь, что в такой ситуации это остановит меня? – Он пристально посмотрел на Креила.

– Хорошо, – сдался тот. – Наблюдай за моими действиями. Эта Машина отличается от той, на которой тебя обучали, но постарайся понять, как я это делаю. Тогда я смогу передать часть нагрузки на тебя.

Диггиррен внимательно следил за Креилом. Тот на огромной, как показалось, скорости перераспределял энергию между тремя Вард–Хирургами, стараясь не допускать больших перепадов энергии. В момент, когда генерировался пси–импульс, ее расход резко возрастал, а во время поиска очередного места для воздействия – падал, и это создавало постоянные колебания, вынуждая оператора изменять подачу энергии, для того чтобы не допустить перегрузки нервной системы у Вард–Хирургов.

Его удивило, как вообще Креил, с его относительно небольшой скоростью мыслепередачи, справляется с этим. Каждый из Советников превосходил Креила по своим возможностям, а сейчас их было трое. Конечно, Диггиррену было трудно представить, каким огромным опытом подобных операций обладал Креил, что и позволяло справляться с этой сложной задачей.

Постепенно Диг начал помогать, забрав на себя управление энергией для Лингана, и сразу же потерял всякий счет времени. В какой–то момент подача энергии скачкообразно возросла, и Диг с трудом смог справиться с такой пиковой нагрузкой. Он не знал, что это было вызвано отключением Строггорна, и, только поглядев на приборы, похолодел от ужаса. Несмотря на то, что Диг максимально быстро сбросил пиковую нагрузку, все Вард–Хирурги были мертвы. Он повернул голову и посмотрел на Креила – тот был без сознания. Отключение Строггорна вызвало шок и у него. В свои шестнадцать лет Диггиррен, конечно же, плохо представлял, что нужно делать в подобной ситуации. К Вард–Хирургам протянулись щупальца Машины – она самостоятельно приняла решение о подключении системы жизнеобеспечения, поставив его об этом в известность. Сейчас он был единственным из Вардов, способным принимать решения, и Машина переключила, в соответствие со своей программой, управление на него. Диггиррен увидел, как щупальца застыли рядом с ним, не сразу поняв, чего хочет от него Машина, и вдруг сообразил, что ей не хватает точек подключения. Он сразу же вспомнил предупреждение Креила о том, что, хотя ему и поставили 38 пси–входов, использование их всех одновременно могло запросто убить. Но, еще раз оглядев зал, понял, что выхода нет.

Диггиррен разделся и снова сел в пси–кресло, приказав вести подключение постепенно, конечно же, не зная, что в ситуации, когда Машина уже работала, непрерывно посылая импульсы, это превратится в невероятно болезненную и опасную процедуру. В какой–то момент он потерял сознание от боли.

Когда Диггиррен очнулся, то почувствовал себя единым с Машиной, а его сознание как бы размазалось по уровням Пятимерности. Прошло не более пяти минут, он приказал Машине ввести какой–нибудь препарат, который бы позволил сохранить мозг мертвых по всем показаниям приборов людей в сохранности. Машина послушно ввела HD–блокатор, хотя Диг и не знал, как это называется. Затем он потребовал ввод обезболивающих и стимулирующих нервную систему средств. В памяти Машины было множество названий, и ему пришлось выбирать препараты наугад, но это было лучше, чем ничего не делать. Большим Диггиррен не мог им помочь.

***

Строггорн все дальше уходил по Гиперпространственной дороге. Она рассекала Бесконечность на две части, пронизывая насквозь Пространство и Время. Боль исчезла, и только огромная тяжесть давила на плечи. Не было ни Земли, ни, казалось, его самого, только эта Вечно Существующая Дорога. Что–то сместилось, и он увидел себя сидящем в обычном кресле. Ему сложно было определить, сколько измерений было в этом помещении, но из–за того, что оно имело объем, Строггорн подумал, их не больше пяти. В помещении было темно. Горел камин и искры огня изредка просыпались на холодный каменный пол, освещая сидящую к нему спиной женщину. Что это женщина, он понял по длинным распущенным волосам, спадающим до самого пола. Она пошевелилась и подложила дрова в огонь, и его поразила заметная даже в темноте нечеловеческая белизна кожи.

– Значит, ты не справился, Марк... А я возлагала на тебя такие надежды! – В словах женщины была печаль, но Строггорн так и не смог понять, кто это.

– Где я? – спросил он. – Я умер?

– Можно сказать и так. Отсюда мало кто возвращается назад. Да и зачем тебе это?

Там ты оставил одну боль. Правда? – Она взяла кочергу и пошевелила дрова в камине.

Слова женщины нисколько не обеспокоили его. Строггорна только все мучил один вопрос, и он решился задать его. Ему почудилось, что она сможет дать на него ответ.

– Скажите. Почему любить бывает так больно? – Когда–то Анна спросила его об этом, и он не знал, что сказать ей. И сейчас ему показалось, что если понять, то еще можно будет все изменить.

– В вашем мире все имеет свое начало и свой конец. – Женщина обернулась, и Строггорн наконец узнал ее. – Разве ты не знал об этом?.. И когда что–то начинается – это радость и надежда, а когда кончается – разочарование и боль. Но бывает так, когда что–то много раз начинается и кончается – как в Любви, и тогда это сразу и Наслаждение и Боль. В этом – ее оборотная сторона. И кто знает об этом – боится конца и иногда отказывается от Любви. Как ты сейчас...

– Но это такая боль! – Строггорн вдруг вспомнил все.

– Она будет всегда с тобой и с ней. До конца. Вы слишком много раз начинали, и много раз был конец, и теперь ничего не разделить.

– Это плата за то, что мы слишком долго живем! – внезапно понял Строггорн.

– И так, и не так. – Покачала головой женщина. – Даже когда мало живут, иногда бывает так, но для вас... – Она замолчала, не закончив.

Раздался отдаленный бой часов. Гиперболический маятник, огромный, как сама Вселенная, пронесся мимо них.

– Ты должен решить, пока маятник ведет отсчет. – Женщина смотрела на Строггорна огромными абсолютно черными, без белков и зрачков, глазами. – Сейчас полночь, и он пробьет для тебя двенадцать раз. Ты ощутишь боль, но не должен кричать. В Любви не кричат. И как бы ты не любил, после десятого удара боль утихнет, и я не смогу вернуть тебя назад.

– Почему вы не сказали об этом раньше? Разве я готов к этому? – закричал Строггорн и услышал, как маятник пробил второй раз.

– Испытание Любви... Оно всегда неожиданно... Никто не может предупредить об этом...

Боль обрушилась на него, но он молчал. После шестого удара Строггорн встал, и Странница подняла на него глаза.

– Я решил вернуться, – сказал Строггорн.

– Несмотря на эту боль? – В ее взгляде было сомнение.

– Несмотря ни на что.

Странница встала, и Гиперпространственная дорога снова возникла перед ним. Она показала рукой, и где–то очень далеко замерцала точка входа.

– Сорок четыре измерения, – сказала Странница. – Не забирайся больше так далеко.

Всего четыре шага до тонких измерений, а оттуда нет дороги назад.

Строггорн шел к точке входа. Чудовищная боль терзала его и Гиперболический маятник вел свой отсчет, но это уже было неважно. Пробил двенадцатый раз, и он очутился все в том же коридоре памяти. Но после боли, что Строггорн испытал во вневременье, все это не казалось таким страшным и немыслимым. Он продолжил свой путь, упорно ища то единственное воспоминание, которое, теперь Строггорн был в этом совершенно уверен, могло вернуть ему Анну.

***

Как только от него затребовали энергию, Диггиррен сразу понял, что Советники очнулись. Сейчас ему не было необходимости смотреть на приборы – он просто почувствовал это. Диг начал со всей доступной ему скоростью перераспределять энергию. Единственное, что беспокоило его, – сколько времени удастся продержаться. Он нисколько не сомневался, что уже чудовищно перегрузил свою нервную систему – страшная боль была тому подтверждением, но все продолжал и продолжал работать. В какой–то момент Диггиррен почувствовал, как кто–то помогает ему, но уже не мог понять кто и почти тут же потерял сознание.

Креил, придя в себя, сразу же забрал управление. Нескольких секунд ему хватило, чтобы увидеть Диггиррена, подключенного на все точки. Необходимо было снять с того совершенно недопустимую для его возраста нагрузку. Он видел, что Диг не пришел после отключения в себя, но тот был жив – и сейчас это было главное.

***

Строггорн не знал, сколько времени прошло. Он все посылал и посылал импульсы, активизируя память, и, когда, наконец, его собственный пси–образ возник перед ним, не сразу поверил, что нашел.

– Лао, я нашел его, – позвал Строггорн, понимая, что нужна максимально возможная энергия активизации. Он подумал еще о том, как Линган сможет вынести все это, но, как всегда в его долгой жизни, не было выбора.

Они нашли Строггорна и совместными усилиями передавали и передавали энергию.

Коридор ослепительно светился, и все они чувствовали, как чисто человеческие эмоции начинают подавлять воспоминания о Дорне. Аолла родилась человеком – вся надежда была на это. Линган и Лао сплели еще одну сеть и начали перераспределять энергию ее ячеек, снова приводя все в равновесие, но в этот момент невероятно сильная нервная система Строггорна не выдержала, и он провалился в темноту.

***

Сначала родился звук. Кто–то тихо разговаривал, и это причиняло монотонную боль.

Потом словно зажгли свет, и Строггорн очнулся. Его окружали стены операционной.

Под купол сразу же вошел Креил.

– Ну ты и напугал нас! Разве ты не знаешь, что у тебя не должно быть психотравм?

– сказал Креил. Он улыбался.

– Что с ней? – Строггорн облизал пересохшие губы.

– Нет бы спросить, что с ним? – Женщина в красном ворвалась в его мозг, и он с удивлением увидел Аоллу, входящую под купол. Она внимательно всматривалась в его лицо и осторожно беспокойно ощупывала его мозг. Строггорн поморщился, защищаясь.

Машина быстро отключалась от его тела.

– У тебя, кажется, при операционной была палата? – спросил Строггорн, слез со стола, и, мельком взглянув на Аоллу, прошлепал босыми ногами мимо нее. Креил изумленно шел за ним, увидев, как у Аоллы мелькнули в глазах слезы. Строггорн не обратил на нее никакого внимания, как будто ее здесь не было.

Он расположился на кровати, накрылся одеялом и закрыл глаза.

– И ты ничего не хочешь спросить? – поинтересовался Креил.

– Аолла ушла? – Строггорн сел на кровати и вслушался, не ощутив ее присутствия.

– Обиделась и ушла, – подтвердил Креил. – Только зачем ты ее обидел? Мог ей хоть что–нибудь сказать.

– Зачем? Чтобы сделать еще больнее? Рассказывай, что здесь было, нам теперь не мешают. – Строггорн откинулся на подушку.

– Ничего хорошего. – Креил сел в кресло. – Ты провалялся без сознания девять дней... Хотя это несущественно. Вот во время операции вы меня чуть не доканали.

До сих пор не понимаю, что это было. В какой–то момент вы все были мертвы. По крайней мере, так показали приборы. А потом все опять ожили. Скажи спасибо Дигу, – строго добавил Креил. – А то быть бы вам всем покойниками. Через какое–то время – еще раз умер ты.

– Ты говоришь – все мертвы? Хороший эффект! – Строггорн опять прикрыл глаза. – Извини, спать очень хочется. За много лет хоть один раз. Конечно, очень плохо, что Диг был здесь, но еще хуже, если бы мы умерли. Как всегда – никакого выбора.

И что дальше?

– А дальше как ни в чем не бывало вошла Странница. Ужасно ругалась и сказала, что ты ее вытащил черте откуда. Отключила тебя от Машины и занималась тобой.

Недолго. С полчаса. Сказала, что будешь долго спать, но все будет хорошо, и ускакала. Больше ничего. Да, еще сказала, что Аолле можно на Дорн не раньше чем через полгода. А то психика очень ослаблена.

– Опять на Дорн?Мы ее еле вытащили оттуда! Неужели снова в это пекло?

– Не знаю я. Это же Странница так сказала. Ищи ее сам и выясняй, почему, – Креил помолчал и добавил: – А что у тебя с Аоллой? Я понимаю, не мое дело, но она так переживала, пока ты был без сознания. Сама–то она на вторые сутки очнулась и сразу к тебе. – Он опять замолчал. – Мне кажется, она любит тебя.

– Это не так. – Строггорн как–то нехорошо усмехнулся. – Аолла не любит меня. Я на этот раз так основательно поковырялся в ее мозгах, что совершенно точно теперь это знаю. Мы с огромным трудом нашли одно–единственное воспоминание обо мне и то, только потому, что оно было очень сильным. Может быть, у нее и были какие–то чувства, но сейчас все уничтожено. А ее чувства теперь – это скоро пройдет, Креил. Мы сделали это искусственно, чтобы уравновесить воспоминания о Дорне.

И впервые за много лет, которые Креил знал Строггорна, он уловил боль, прорвавшуюся сквозь блоки.

– Диг, не прячься! – Строггорн прекрасно ощутил его телепатему: печаль и огонь, отразившийся в серебре.

– Можно? – Диг протиснулся через дверь. – Мне сказали, вы пришли в себя.

– Пришел посмотреть? Все удивляешься, что я живой? – Строггорн все–таки снова открыл глаза.

– Кстати. – Креил строго посмотрел на Дига. – Запомни раз и навсегда. Уж если подключаешься на все точки – делай это как можно быстрее. Во–первых, не так больно, а во–вторых, постепенно – еще больше шансов навредить себе.

– Откуда я мог это знать? – обиделся Диг.

– Ладно, не трогай героя, ему и так досталось, – вступился Строггорн.

– Вижу, вам нужно поговорить, – сказал Креил и ушел в операционную.

Строггорн вопросительно смотрел на Дига, но тот все никак не решался начать.

– Советую высказаться, пока я не уснул.

– Я хотел извиниться. – Диг покраснел, и это отразилось на его телепатеме. – Ну, я понимаю, что не должен был знать все это и... Честное слово, я не знал, что это так... и никогда никому ничего не расскажу... – Он совсем запутался и замолчал. Строггорну и так все было ясно.

– Ладно, брось. У нас слишком часто не бывает выбора. Лучше скажи: очень жалеешь о том, что мы с тобой сделали?

– Разве после того, что было, можно жалеть? – Диггиррен расстроился, что его не понимают, и вдруг улыбнулся. Строггорн тут же посмотрел на него. Лицо мальчика преобразилось, и сейчас его взгляд вовсе не казался таким страшным.

– Чему ты смеешься?

– Мои старые друзья... Когда узнали, нет–нет, я не болтал, наверное, от родителей, – тут же оправдался Диг, – что я помог вам, в общем, теперь от них никакого отбоя. Не знаю, что и делать. Просто атака, особенно девушки.

– А что ты?

– Мне теперь все равно. Я и так давно понял, что не это главное в моей жизни.

Просто приятно и так странно, теперь никого не пугает мой взгляд. Он что, стал другим?

– Не думаю, – ответил Строггорн. – Наверное, они стали к тебе по–другому относиться. Ты теперь для них взрослый – вот и все.

– Хорошо. – И Диг опять улыбнулся. Печаль и огонь, отразившийся в серебре – снова воспринял Строггорн. – Я хотел просить разрешения, – продолжил Диг. – Можно встретиться с Аоллой Вандерлит?

– Она свободный человек, спроси у нее, а зачем? – очень удивился Строггорн.

– Никогда не встречал таких людей, и Аолла много была на другой планете, очень интересно, – ответил Диг, и Строггорн подумал, что у него будут их обычные проблемы с женщинами, но почему–то это только рассмешило его.

Строггорн спал и не почувствовал, как вошла Аолла и долго смотрела на него.

Снова она увидела, как он красив. Его глаза были закрыты, и всегда страшный взгляд не мешал рассмотреть это.

Строггорн проспал еще двое суток, прежде чем вернуться домой. Подходя к дверям, он почувствовал Аоллу, ждавшую его в спальне. Строггорн не стал заходить туда и долго сидел в гостиной, пока не понял, что она плачет. Это уже невозможно было вынести. Аолла, очень похудевшая за последнее время, похожая на девочку, лежала на кровати, уткнувшись в подушку, и старалась сдержать рыдания. Строггорн, конечно, знал, что ей очень много лет, но никогда не задумывался об этом, ведь выглядела она едва на двадцать пять.

Он сел в кресло, напротив кровати, и стал ждать, пока Аолла успокоится.

– Нам нужно поговорить, – Строггорн постарался сказать это мягко. – Я очень хорошо к тебе отношусь и сам настоял, чтобы ты некоторое время жила у меня, но сейчас ты поправляешься, и, я думаю, для нас будет лучше, если ты переедешь к себе.

Аолла подняла голову от подушки, и слезы опять потекли у нее по лицу.

– Почему? Ты не можешь меня простить? – Она все всматривалась в его холодные глаза. – После того, что ты узнал обо мне?

– Нет, дело не в этом. – Строггорн слегка поморщился, словно от боли. – Конечно, я слишком много узнал о тебе и дорого бы дал, чтобы никогда не знать этого, но здесь мы с тобой не вольны были выбирать. Просто я считаю, что сейчас твоя психика не готова к тому, чтобы принять какие–либо чувства. Как тебе объяснить?

Ну, для меня это то же самое, как если бы я сейчас обманывал ребенка. Это очень просто – обманывать детей, они ведь еще не понимают, что это такое. Только меня не устраивают такие чувства. Когда–то я имел дело со взрослой женщиной, но после того, что пришлось с тобой сделать...

– Ты до сих пор считаешь меня сумасшедшей? – Аолла смотрела на него широко открытыми глазами.

– Не то. – Он опять поморщился, подбирая слова. – Я, как врач, и, ты знаешь, опытный врач, считаю, что пройдет очень много времени, прежде чем к тебе вернется способность любить. – Она опять заплакала, и Строггорн серьезно добавил: – Наверное, это грубо, но ты должна меня понять. – Он отчетливо осознал в этот момент, что Аолла не в состоянии сейчас трезво все оценить, хотя старается. Строггорн вышел из спальни и вызвал Лао. Тот быстро приехал и долго успокаивал Аоллу, разговаривая с ней как с ребенком, и только подтвердив этим диагноз Строггорна.

С этого дня она старалась не встречаться с ним и жила у Лао. Ее психика действительно сохраняла детские черты: пришлось потратить много времени на восстановление даже профессиональных знаний. Какие еще воспоминания потеряла Аолла, так и осталось неизвестным.

Однажды Линган почти четыре часа разговаривал с Президентом Дорном, пытаясь понять, как можно было допустить такое насилие над личностью. Дорн не понимал его, и Лингану долго пришлось вникать во взаимоотношения между мужчинами и женщинами на другой планете. Он понял: то, что земляне считали страшным преступлением и насилием, было вполне допустимым и приемлемым для планеты Дорн.

Когда–то Линган сам похоже относился к женщинам и только поэтому смог все понять.

Женщина на Дорне, как когда–то и на Земле, не считалась свободным существом.

Только до свадьбы могла идти речь об учете ее мнения. С момента замужества она становилась собственностью мужа, который, обладая техникой психозондажа, мог как угодно изменять ее психику, подстраивая под себя. Когда–то на Земле для этого использовались методы внешнего воздействия, на Дорне – планете телепатов, мужчина воздействуя на мозг, мог добиться чего угодно. После того, как Линган понял это, ему стало ясным и практическое отсутствие разводов. Причина такого отношения к женщине Лингану тоже была ясна. Если на Земле ею явилось физическое превосходство мужчин и, как следствие, традиционная обязанность женщин воспитывать детей, еще больше усугубляющая зависимость от мужа, на Дорне главной причиной была длительная, продолжающаяся много лет, беременность, основную часть которой женщины проводили в спячке. Только сейчас ему стало ясно, в какую ловушку попала Аолла и почему ей так трудно было понять, что происходит.

Уш–ш–ш значительно превосходил ее по своим телепатическим возможностям, чем и воспользовался, совершенно не задумываясь о последствиях существования двух личностей в одном теле. В соответствии с традициями своей планеты он «лепил»

себе жену, сообразуясь со своими представлениями. Линган потратил много времени, объясняя неприемлемость подобного манипулирования мозгом Аоллы. Он так и не был до конца уверен, что ему удалось убедить Президента, но, во всяком случае, тот обещал поговорить с Уш–ш–шем, объяснив, что подобные действия приведут к ее неизбежной гибели.

Только через полгода после операции Лао снова решился на зондаж, чтобы проверить адаптацию мозга Аоллы. Казалось, все было хорошо, но и в этот раз он согласился со Строггорном, что говорить о полном восстановлении личности еще слишком рано.

Известие о том, что Аолла снова собралась на Дорн, потрясло всех до глубины души. Слишком свежи были воспоминания о том, чем это кончилось прошлый раз.

Однако переубедить ее было невозможно. Она вполне восстановила свои знания и не боялась регрессии. Кроме того, Аолле удалось убедить Лао, что на сей раз Уш–ш–ш ничего не сделает с ней. Непонятно было, почему она так была уверена в этом. В день отъезда Аолла долго стояла у открытого гиперпространственного окна и все тянула с переходом. У Лао создалось впечатление, что она ждала Строггорна, но тот так и не пришел ее проводить.

– Я вернусь ровно через пять лет, – пообещала Аолла и исчезла в окне.

***

Уш–ш–ш, встречавший, как обычно, у камеры перехода, сделал вираж и попытался проникнуть в мозг Аоллы, в котором чувствовал себя полным хозяином. Конечно, он выслушал Дорна, но слова того не произвели на него сильного впечатления. Уш–ш–ш всегда считал, что хорошо разбирается в женщинах, и тем более знает, какой должна быть жена. Аолла ответила мощным отпором. Она специально занималась с Лао, тренируя пси–удар и наращивая дополнительную защиту из мыслеблоков. Без этого нельзя было возвращаться на Дорн. Уш–ш–ш опешил и попытался снова проникнуть к ней в мозг, который по–прежнему был для него недоступен.

– Если ты еще раз попытаешься влезть ко мне в голову, – грозно сказала Аолла, – я применю пси–удар, а здесь вполне достаточная высота, чтобы ты разбился. – Она сопроводила свою фразу демонстрацией того, как это сделает, и Уш–ш–ш в ужасе отшатнулся от нее. Убийство на Дорне считалось самым страшным преступлением и встречалось крайне редко, так как скрыть содеянное было невозможно. – Я давно хотела тебе сказать, – продолжала Аолла, – что в мою подготовку Варда включалось обучение различным способам убийства, в том числе таким, которые бы полностью соответствовали по виду несчастному случаю. Поэтому не надейся, что я понесу наказание. А если не веришь мне – спроси Ули–и–и. Когда–то он видел, как я это делала, и до сих пор никто не заподозрил, что это было сделано специально. – Крылья Аоллы стали почти черными, подчеркивая серьезность ее намерений. – И еще.

Я бы хотела получить развод, но и до этого предупреждаю тебя, что не буду больше жить с тобой вместе, и тем более не надейся, что когда–либо еще соглашусь лететь с тобой в Каньон. Мне объяснил Линган, что это место обладает избыточной энергией, которая облегчает воздействие на мою психику.

Уш–ш–ш ошалело летал вокруг нее. Он хотел что–то сказать, но внезапно понял, что непонятным ему способом на Земле удалось возвратить Аоллу в ее прежнее недорнское состояние. Наконец, он понял, что никогда она больше не будет с ним.

– Ты была со своим земным мужем! – телепатически закричал Уш–ш–ш первое, что пришло ему в голову.

– Была. – Аолла мысленно расхохоталась. – Жаль, что совсем не так, как ты думаешь.

Уш–ш–ш отказался дать ей развод, но это никак не мешало жить ей отдельно от него. Они стали встречаться только по работе. Со временем прошел ее страх перед планетой Дорн.

281 год относительного времени сентябрь, 2030 год абсолютного времени Ровно через пять лет Аолла снова была на Земле. Ее встречал Лао. Выпрыгнув из окна, она внимательно вслушалась. Лао показалось, что Аолла ждала кого–то, потому что боль разочарования проскользнула сквозь блоки.

Она медленно, словно нехотя, ела, и Лао чувствовал, что ее мысли очень далеки от еды.

– Лао. – Аолла посмотрела умоляюще на него. – Ты не знаешь, у Строггорна сейчас есть женщина?

– Я не знаю, девочка, честно, не знаю. – Он остолбенел от ее вопроса.

– Жаль. – Она опять задумалась.

***

Аолла вышла из лифта и прислонилась к стене, не решаясь войти в квартиру. Перед этим она звонила в клинику и знала, что Строггорн дома. Сердце, казалось, билось в висках, никак не успокаиваясь. Дверь услужливо распахнулась, словно все эти годы ждала ее, но она подумала, что Строггорн просто забыл поставить защиту.

Аолла на ватных ногах прошла в гостиную – ее никто не встречал, хотя было понятно, что он должен почувствовать ее.

Откуда–то вынырнул Стил и быстро начал ставить тарелки на стол.

– Лиде, вам, как обычно, вегетарианский ужин? – только уточнил он. Аолла кивнула и села в кресло.

– Хозяин не просил передать, чтобы я ушла? – спросила Аолла, с трудом выговаривая слова. Первое время на Земле с речью всегда бывали проблемы, но Стил хорошо понимал ее.

– Нет, он сейчас закончит один сложный расчет и придет.

Стил закончил ставить еду и исчез. Строггорн все не шел, а идти в его кабинет для Аоллы было выше сил. Она решила поесть, это немного успокоило ее. Увлекшись, Аолла вдруг обнаружила, как Строггорн наблюдает за ней, и аппетит сразу пропал.

– Извини, – сказал он. – Я думал, ты уже поела. – Строггорн сел напротив нее в кресло, и она почувствовала страх, когда встретилась с его холодным пронзительным взглядом. – Кажется, мы с тобой вернулись к тому, с чего начали, – уловил он ее страх. – Но похоже, ты наконец выздоровела – это радует. А то, что снова боишься меня – огорчает. – При этом Строггорн так же невозмутимо на нее смотрел.

Аолла не знала, что сказать и как объяснить свое появление. Она подумала, что в тот раз, когда он заставил ее, было намного проще – выполнялся договор, а Строггорн говорил, что делать. Аолла почувствовала слезы, но сдержала себя, не желая унижаться, а потом смело посмотрела Строггорну в глаза и начала один за одним снимать блоки.

Он изумленно смотрел на нее, не понимая, что она делает, а когда понял, его глаза потемнели, и в них проскользнула боль. Аолла сняла блоки и молча ждала. Ее мозг был открыт, но Строггорн никак не решался проникнуть в него. Ожидание было невыносимым, но когда она уже решила, что все–таки ошиблась, почувствовала мягкое прикосновение к мозгу. Он зондировал ее очень осторожно, чтобы не причинить боль, но от напряжения ей все равно стало немного плохо, и Строггорн сразу остановился, пережидая. Аолла не смогла бы определить, когда он закончил.

Просто она ждала и, когда Строггорн встал, вздрогнула. Он опустился перед ней на колени и снова долго смотрел в глаза так, что Аолла опять почувствовала боль.

– Это правда? – спросил Строггорн. Ее удивила бессмысленность вопроса и только тут Аолла поняла, что он никак не может поверить ей.

– Правда, – ответила она.

Строггорн взял ее на руки и перенес в спальню, а потом очень медленно раздел, словно боясь испугать. В ее душе больше не было страха. Он долго и очень нежно ласкал ее, как обычно, не торопясь, и она отвечала ему тем же, проводя пальцами по его сильному телу и прижимаясь нежной кожей. Возбуждение медленными волнами настигало их, словно океан. Строггорн снял свои блоки. Мужчина, весь в золоте, в ореоле огня вошел в мозг Аоллы, Женщина в красном приняла его, и когда из сознания объединились, к Наслаждению примешалась Боль. «Вам никогда не разделить их», – вспомнил он, уже почти перестав ощущать себя отдельным существом, но теперь ему было все равно.

Текли часы. В очередной раз просыпаясь, Аолла встречала его глаза, в которых застыла невысказанная боль, тогда Строггорн начинал все сначала, и боль отступала перед Любовью. В тот раз им никто не мешал.