Опять Эти Опционы
Иногда меня называют межзвездным шпионом. Я не обижаюсь. Многие считают
шпионаж совершенно неприемлемым занятием – им кажется, что, шпионя за
другими цивилизациями Галактики, человечество унижает себя, становится как
бы на одну доску с пронырливыми ярдугамцами или борхийцами, которые и дня
не мыслят без того, чтобы не выведать у соседей какой–нибудь их тщательно
скрываемой тайны.
Согласен, это неприлично. У каждой цивилизации могут быть свои интимные
секреты и подглядывать за ними так же нехорошо, как смотреть через
замочную скважину на соседа, чистящего зубы платяной щеткой. Да, это
странное занятие, но вам–то какое дело?
Однако мы, звездные разведчики, не занимались примитивным подглядыванием.
Агентурную службу всегда интересовало лишь одно: представляют ли секреты
той или иной цивилизации опасность для Соединенных Штатов Израиля? Это мы
и должны были выяснять – часто с риском для жизни. Мы не шпионы, а
разведчики. Агенты, если это слово вам больше по душе. И чтобы вам еще
яснее стала разница, расскажу о своей миссии на Опцион, небольшую планетку
в районе шарового звездного скопления Большой мешок.
Похоже на то, что собственного солнца у этой планетки не было отродясь. Да
ей это и не нужно было: расположенное неподалеку скопление из двадцати
тысяч звезд давало достаточно всяких излучений, чтобы в первичном
океанском бульоне Опциона возникли органические клетки, развившиеся в
течение трех миллиардов лет в самых зловредных существ Галактики. Комплекс
неполноценности у опционов превосходил всяческое воображение. Они считали
себя обиженными природой – почему у всех планет есть собственные светила,
а их мир, такой замечательный, должен довольствоваться излучением шарового
скопления?
Какая–нибудь другая цивилизация на их месте приложила бы свои таланты для
того, чтобы перетащить к себе одну из звезд Большого мешка. Но что тогда
делать с комплексом неполноценности, который сами опционы называли
комплексом национального унижения?
Вместо того, чтобы решить проблему раз и навсегда, опционы начали
специализироваться на мелких пакостях. В основном, они делали пакости
близлежащим цивилизациям, но иногда и о себе вспоминали. К примеру, лет
десять назад опционы повернули пылевой поток от плоскости Галактики к ее
северному полюсу, и в результате жители Аргубина–4 (замечательный мир на
высоких галактических широтах) оказались на волоске от гибели – ведь пыль
для аргубинов так же смертельна, как глоток кислорода для аборигенов
Ашторина–5! Хорошо, вмешалась Галактическая служба спасения, иначе одной
цивилизацией стало бы меньше.
А год спустя опционы причинили пакость уже самим себе – надули в недра
собственной планеты воздух. Хотели, наверное, сделать из Опциона воздушный
шар, чтобы, так сказать, воспарить на нем к горним высотам Галактики, а
если проще: использовать давление воздуха для изменения орбиты. Вы ж
понимаете, это все равно, что ковырять в носу: удовольствие маленькое, а
пользы никакой. Планету раздуло, начались подвижки материков, океаны
затопили прибрежные города. Сколько погибло опционов, никто так и не узнал
– чувство собственного достоинства, смешанное с комплексом
неполноценности, не позволило правительству Опциона информировать
Галактический совет об этом небольшом трагическом происшествии.
Надеюсь, вы понимаете теперь, почему я не удивился, когда майор Лившиц,
начальник Агентурного отдела, вызвал меня из внеочередного отпуска и
сказал с брезгливым выражением лица:
– Опять эти опционы!
Я промолчал, потому что комментировать высказывания руководства не входило
в мои прямые обязанности.
– Согласно донесениям агента Фрейма Короткого, – продолжал майор, – на
Опционе ведутся тайные работы в области полярной шапки. Ваша задача,
Шекет, заключается в том, чтобы выяснить, представляет ли эта деятельность
опасность для человечества. Если нет, пусть себе возятся.
– А если таки да? – спросил я.
– Если таки да, вам запрещается любое вмешательство, – жестко сказал
майор. – Вы слишком много на себя берете, Шекет, в последнее время. Вы
кто? Полевой агент или корпус быстрого реагирования? Полетите, узнаете и
доложите. Ясно?
– В общем, да, – сказал я, пожимая плечами.
Естественно, для полета на Опцион я избрал кружной путь – через газовые
потоки рукава Ориона с пересадкой на маяке Бетельгейзе, а затем на
рейсовом велосипеде «Крик» добрался до Большого мешка, откуда цель моего
путешествия была уже видна вооруженным глазом – то есть, в телескоп.
Кстати, рекомендую: рейсовые велосипеды – замечательное средство
передвижения для тех, кто хочет сбросить десяток килограммов лишнего веса.
Движется звездолет, разумеется, на квантово–дисперсной тяге, но в действие
реактор приводится совместными усилиями пассажиров звездолета. У каждого в
каюте установлено устройство, напоминающее обычный велосипед. Садишься в
седло и крутишь педали. Если крутишь плохо, мощность двигателя падает, и
ты слышишь, как командир звездолета объясняет экипажу, что он лично
сделает с нерадивым пассажиром. Если вам это напоминает положение рабов на
древних галерах, то вы недалеко отклонились от истины. Но зато какое
удовольствие! Крутишь педали и видишь, как мимо иллюминатора проносятся
звезды. Незабываемое ощущение...
Впрочем, я отвлекся. От шарового скопления Большой мешок до Опциона я
добирался и вовсе пешком, поскольку миссия моя была скрытной и, если бы
меня раскрыла местная контрразведка, остаток жизни мне пришлось бы
провести в камере смертников в ожидании казни. Кстати, казнят на Опционе
очень цивилизованно, ничего не скажешь: дожидаются момента, когда
приговоренный должен сам скончаться от старости или какой–нибудь
неизлечимой болезни, и за секунду до момента естественной смерти
превращают беднягу в тонкий лист с помощью мощного пресса. Но ждать
приведения приговора в исполнение – такая мука! Некоторым приговоренным, я
это знаю, приходилось дожидаться казни несколько десятков лет. Для себя я,
безусловно, не желал подобной участи и потому принял меры, чтобы мое
появление на Опционе не было зафиксировано диспетчерской службой.
Вступать в контакты с местным населением я не собирался – взрослый опцион
наверняка соврет даже если спросить его, как пройти к космопорту, а с
детьми говорить вообще бессмысленно, поскольку общаются они на своем
языке, совершенно непонятном для взрослого человека.
Я знал, что подозрительные работы ведутся в области полярной шапки, туда и
направился. Кстати, если вы думаете, что полярная шапка на Опционе, как на
любой порядочной планете, представляет собой ледяную корку, то это самое
большое заблуждение в вашей жизни. Нет, это действительно шапка: для того,
чтобы скрыть от космической инспекции свои далеко идущие планы, опционы
еще в давние времена построили над северной полярной областью планеты
огромный, непроницаемый для любых излучений навес размером в полмиллиона
квадратных километров. Разглядеть из космоса, чем занимались зловредные
опционы под этой шапкой, было невозможно. Вот почему Агентурный отдел и
предпринял разведывательную акцию.
Под шапку я проник на ручном подземоходе. Не очень приятно ощущать себя
кротом и вгрызаться в землю собственным носом, но это был единственный
способ оказаться там, где меня не ждали, и так, чтобы мое появление стало
сюрпризом.
О, сюрприз получился на славу! Можете себе представить: собралась
сотня–другая опционов во главе с каким–то начальником (видели бы вы, как
они перед ним пресмыкались!), перед ними возвышалась конструкция, вовсе не
предназначенная для постороннего взгляда, и разговоры велись совершенно
для инопланетного наблюдателя секретные. Вдруг под ногами разверзается
почва, и в центре толпы появляется существо, к инопланетянам не
относящееся – инопланетяне ведь должны являться с неба, а не из под земли!
Поневоле растеряешься. А я еще и времени им на раздумья не оставил,
немедленно приступив к опросу населения.
– Что это вам вздумалось делать? – грозно спросил я на горном диалекте
материкового опционского (не спрашивайте, как и когда я успел овладеть
этим сложнейшим языком, – не отвечу, это профессиональная тайна). – Не
против нас ли, подземных жителей, злоумышляете?
Увидев меня и услышав вопрос, начальник упал в обморок, его заместитель
застыл в ступоре, а все остальные, естественно, пожелали просветить меня
относительно истинного назначения загадочного аппарата.
– По одному, – твердо сказал я. – Начните вы.
И я ткнул клешней, которой недавно пробивал тоннель, в сторону
молоденького аборигена, смотревшего на меня с таким видом, будто я был
местным богом Аихой.
– Не против вас, господин мой, – тряся в ужасе каждым волосом на черепе,
пробормотал абориген. – Этот аппарат предназначен для того, чтобы нарушить
информационные потоки в районе третьего галактического рукава, где
расположена звезда, которая называется Солнце.
– Ах, Солнце, тогда продолжайте, – сказал я, изобразив облегчение. –
Солнце, подумаешь...
Слушая, я, естественно, боковым и обзорным зрением следил за каждым
движением – в том числе и за моей спиной. Поэтому появление агентов
местной службы безопасности я углядел сразу. Немудрено было – только они и
двигались в этой толпе застывших от неожиданности изваяний.
В принципе, я мог, конечно, разрушить аппарат и тем избавить спецназ
нашего Генерального штаба от опасной операции вторжения и обезвреживания.
Но я вовремя вспомнил требование майора Лившица не высовываться с
инициативами. Только увидеть, вернуться и доложить.
Так я и сделал. Преследовать меня под землей опционы не могли, а в космос
я вышел там, где меня и вовсе не ждали. В общем, вернулся без помех. И
что, вы думаете, сказал мне майор Лившиц, когда я доложил о выполнении
задания?
– Вечно вы, Шекет, упускаете главное! Уж были на месте, аппарат, можно
сказать, в руках держали! Ведь вы могли сразу его уничтожить? Теперь вот
спецназ посылать... Без жертв не обойдется. Неужели жизни наших солдат для
вас ничего не значат?
Хотел я сказать господину майору все, что думал по этому поводу, но ведь у
начальства только одно мнение, причем собственное.
– Так точно! – сказал я.
Майор Лившиц минуту подумал и, видимо, не очень понял, к какому именно из
его вопросов относился мой ответ.
– Идите, Шекет, – произнес он недовольно. – Ваше следующее задание не
будет связано с принятием каких бы то ни было решений, об этом я
позабочусь.
