* * *
Приятели называли Илью Кремера приспособленцем и были правы. Сам он
считал себя правоверным евреем, и тоже был прав, поскольку в тонких
материях отношений между человеком и чем– то, стоящим выше, правда
совпадает с мнением, а не с истиной, известной лишь Ему и скрытой от всех
прочих смертных.
Во всяком случае, Илью Давидовича не очень беспокоило, что жене его
Дине приходилось убирать в чужих квартирах и в ближайшем отделении банка
«Апоалим», чтобы в доме (дом? трехкомнатная съемная квартира в
непрестижном иерусалимском районе Ир–ганим!) были не только хлеб и маца,
но и шоколадное масло для сына Хаима.
В доме соблюдали кашрут, Дина время от времени посещала микву, но в
душе оставалась неверующей и убеждена была, что и Илья не верит на в
какого Бога, но – нужно жить, а жить нужно правильно, и тогда жить будет
хорошо. И еще Дина знала, что человека может погубить гордыня. Поэтому
после того, как за ужином ее Илюша едва не объявил себя Мессией, она долго
не могла уснуть, тем более, что мужу непременно хотелось исполнить свой
долг, а она устала от уборки и была совершенно разбита.
Дина никогда не спорила с мужем, потому что еще во время первой
брачной ночи убедилась – или подчинение, или развод. Не хотелось ни того,
ни другого, но из двух зол она все же выбрала меньшее. Спорить она не
собиралась, но линию поведения нужно было продумать, поскольку Дина давно
убедилась в справедливости еще одной истины: Илья вполне поддается влиянию
и не отличается в этом от актера Табакова в роли Шелленберга.
– Что–то случилось сегодня в ешиве? – спросила она, когда Илья,
расслабленный после исполнения супружеской обязанности, готов был уже
захрапеть.
– О... – протянул он, – приходил один... Большой человек, только
ничего не понимает в жизни... Хорошо, что я у него телефон спросил,
догадался...
Он неожиданно приподнялся на локте.
– Диночка, – горячо прошептал Илья ей на ухо, сон вдруг прошел, он
чувствовал душевный подъем, тем более, что сегодня у него получилось с
женой просто здорово, давно он не ощущал в себе такой крепкой мужской
силы.
– Диночка, он, этот оле, физик. И он обнаружил в Торе ключ. Тот
самый, что мой рав со всеми своими ешиботниками ищут без всякого толка.
– Ключ от чего? – пробормотала Дина, не ожидавшая, что ее Илья так
взволнуется.
– Если бы я знал... Но чем бы это ни было, это будет здорово. Это то,
что мне нужно, чтобы стать тут человеком. Он не понимает. Завтра мы с ним
встретимся после занятий. Вместе получится. У него – никогда.
– Ты мне расскажешь? – спросила Дина.
– Завтра, – сказал Илья Давидович.
