* * *
Дина приоткрыла дверь на цепочку и, увидев И.Д.К., сразу же ее
захлопнула. И.Д.К. надавил кнопку звонка и не отрывал пальца до тех пор,
пока дверь не распахнулась. Дина вышла на лестничную площадку и, увидев
еще и Йосефа, скромно стоявшего в стороне и ровно ничего не понимавшего,
сказала коротко:
– Уходите.
– Сейчас, – сказал И.Д.К., – я только хотел спросить: говорили ли вы
с мужем?
– С мужем! – Дина едва не задохнулась от возмущения. – Да вы видели
этот цирк? Этого осла! Этот бедлам! Как же! Нужны мы ему... А это кто еще?
– Это рав Йосеф Дари, начальник той ешивы, где учился ваш муж.
– Госпожа, – вмешался Йосеф, кое–как оценивший обстановку, – твой
муж, без сомнения, святой человек...
– Ах, даже без сомнения? А ну–ка, войдите оба, я вам кое–что покажу.
Через минуту они сидели на диване, и Дина развязывала тесемки на
картонной папке с документами.
– Вот полюбуйтесь, – сказала она, – это подлинные метрики моего
супруга. Читайте.
– Я... – замялся Йосеф, – здесь написано по–русски...
– Читайте вы.
– «Кремер Илья Давидович, дата рождения 12 мая 1959 года, место
рождения город Киев, УкрССР, родители – отец Кремер Давид Пинхасович,
еврей, мать Кремер Ирина Игнатьевна, русская...»
Йосеф издал странный звук, похожий на вопль перепуганного павлина. Он
протянул руку, чтобы взять документ, но рука повисла в воздухе – рав не
решался даже дотронуться до бумаги, он только молча тыкал в нее пальцем.
– А что в удостоверении личности? – спросил И.Д.К., едва сдерживая
подступивший приступ смеха. – Как его евреем–то записали?
– Господи, – сказала Дина. – Илья человек предусмотрительный, а
приехали мы в девяностом, когда подлинников еще не спрашивали. Он показал
легализованную копию, где мать записана еврейкой по имени Руфь. Не
поверите, это стоило в нашем архиве всего тридцатку. По тем временам...
– Это не мешает ему быть святым, – сказал И.Д.К., возвращая документ
и не обращая внимания на впавшего в прострацию Йосефа, – ибо свят не тот,
кто совершил нечто, а тот, о ком говорят, что он свят. Вначале, как вы
знаете, было слово. Правда, если верить Евангелию, ибо Тора предпочитает
действие.
– Зачем вы пришли?
– Вас возмущает, что Илья о вас забыл...
– Это мое дело.
– Дина, скажите мне, только откровенно – он... вы...
– Ну что?
– Вы его любите?
Дина закрыла папку и начала завязывать тесемки, это был очень сложный
процесс, потому что ей хотелось завязать их особым бантиком, а шелковая
ткань скользила, и Дина начинала сначала, что–то шепча про себя. Йосеф
сидел, выпрямившись, глядя перед собой, и тоже бормотал что–то, нервно
дергая пальцами одну из оставшихся на пиджаке пуговиц. И.Д.К. переводил
взгляд с Дины на Йосефа и ждал. В отличие от них, он знал, что происходит,
хотя и понял это лишь минуту назад, когда вспомнил, наконец, все, что
произошло ночью, и представил все, что должно еще произойти. Слова,
которые произносили сейчас Дина с Йосефом, были одни и те же, но они о том
не подозревали, потому что слова шли откуда–то из подсознания,
разбуженного, наконец, кодовыми фразами, включившими новый виток
генетической программы.
– Тебе не нужно помолиться? – спросил И.Д.К., когда бормотание Йосефа
плавно перешло в едва слышный храп.
Рав вздрогнул и пришел в себя, осознав окружающее как данность,
каковую ему даровал Творец для дальнейшего осуществления воли Его. Вытащив
из кармана брюк относительно чистый носовой платок, Йосеф снял шляпу и
вытер платком ее внутреннюю поверхность. Водрузив шляпу на голову, Йосеф
скрестил руки на груди и сказал:
– Нам нужно обсудить дальнейшие действия.
– Мы трое, – тихо сказал И.Д.К., – сейчас единственные евреи в мире,
кто может решать. Потому что мы первые, чей генетический аппарат читает
сейчас Тору в том виде, в каком она была записана много тысяч лет назад.
Не будем обсуждать – кем. Сейчас это не имеет значения. Согласны?
Дина кивнула, глядя на И.Д.К., но воспринимая мир только слухом,
глаза ее смотрели внутрь собственного сознания, она не понимала себя, но и
она, и И.Д.К. знали уже, что еще минута – процесс перестройки закончится,
и тогда... Йосеф, уже прошедший эту стадию самопознания, тоже кивнул и с
неожиданной улыбкой заявил:
– Я только сейчас понял Его замысел, и все те ошибки, что совершали и
совершают наши мудрецы, читая Тору глазами и мыслью, а не генами. Однако я
понимаю, что Мессия еще сам находится на более низком уровне понимания, и
следовательно, его действия не могут быть полностью приняты еврейским
народом...
–...который, – продолжил И.Д.К., – тоже еще только–только осваивается
с новым Кодом жизни.
– Господа, – сказала Дина, – на каком языке мы разговариваем?
– На языке, впечатанном в Код, – сказал И.Д.К.
– В нем много арамейских слов, – подхватил Йосеф, – есть кое– что,
перешедшее в иврит, но есть и слова, которых нет ни в иврите, ни в
арамейском. Например, генетика, радиологический анализ, или, вот,
вспомнил, – темпоральная переброска биоактивного материала по квантованным
измерениям.
– Попросту говоря, скачок во времени, – сказал И.Д.К. – Язык наш
сейчас богаче нас самих, наверняка множество слов есть в запасе, и они
будут проявляться в активном словаре по мере необходимости.
– Ты думаешь, – Йосеф снял шляпу, но теперь не для того, чтобы
протереть ее, он повертел шляпу в руках и точным неожиданным движением
подбросил в воздух – шляпа описала дугу и легла на верхний крючок висевшей
у входа вешалки, – ты думаешь, Элиягу, что переброска народа в конечную
стадию чтения Кода сейчас не является необходимой?
– Не является, – согласился И.Д.К. – Собственно, я думаю не о евреях,
а о тех, остальных, кто не подвержен действию кодовой системы и кто
смотрит сейчас на происходящее со стороны. И взгляд этот наверняка
недобрый.
– Ты оценивал, какая доля генетической информации ответственна за
включение Кода? Если достаточно одного– единственного кодона...
– Нет, недостаточно, информация сложна. К тому же, на земле есть
народы, которые, совершенно очевидно, никогда не имели с евреями ничего
общего. Индейцы, скажем, или эскимосы.
– Вам не кажется, – вмешалась Дина, – что вся эта теория носит
расистский характер?
– Почему бы нам не выпить чаю? – благожелательно сказал Йосеф. – Пока
ты будешь заваривать, успеешь сама разобраться в том, почему ты неправа.
– Сейчас, – сказала Дина, даже не подумав, насколько
противоестественно это предложение сугубо религиозного человека. Она
заглянула в спальню, и удостоверившись, что Хаим еще не проснулся, вышла
на кухню.
– Я не уверен, что женщина не читает мысли, – задумчиво сказал Йосеф,
– но тут уж... То, что ее муж не еврей, в корне меняет дело, и я просто
обязан немедленно связаться с главными раввинами – Гусманом и Шапирой.
– Наш Мессия не меньший еврей, чем мы, и ты, Йосеф, если подумаешь, я
повторяю – если подумаешь, а не будешь держаться за догму Галахи,
согласишься...
– Твое рассуждение очевидно. Ты полагаешь, что евреем нужно считать
любого человека, чей генетический аппарат отзывается на кодовое включение.
Тогда и чистокровного агличанина нужно считать евреем, если его пра
какая–то там бабка в семнадцатом веке, дочь лорда и все такое, согрешила
со слугой, в жилах которого была...
– При чем здесь жилы? Но в целом так оно и есть. Ты не согласен?
– Не согласен. Еврей – это религия.
– Ты готов, Йосеф, сообщить раву Шапире о том, что наш Мессия немного
гой? Ты представляешь последствия?
– Представляю, – мрачно ответил Йосеф. – Вчера это меня бы не
остановило.
– А сегодня?
– Ты знаешь, что сегодня я уже не тот, и не нужно меня раздражать!
Я... Мысли, которые сейчас появляются, вчера просто не могли бы...
– Какие мысли? – заинтересованно спросил И.Д.К. – У меня тоже за ночь
возникли кое–какие новые соображения, и неплохо бы...
Дина внесла поднос с чашками, и мужчины замолкли. В молчании сделали
первый глоток. И.Д.К. видел лишь профиль Дины на фоне огромного окна
салона, за которым утренние лучи солнца высвечивали ослепительно синее
иерусалимское небо, стеной поднимавшееся над крышами. Ему захотелось
протянуть руку и погладить Дину по спине, будто котенка, лишившегося мамы.
Ощущение было и непонятным, и нелепым, И.Д.К. даже отодвинулся
чуть–чуть, и желание ослабло, будто связано было с Диной по закону
обратных квадратов.
– Он так и не объявился, – сказала Дина. – Муж.
– Мессия, – сказал Йосеф, отвечая этим словом сразу двоим: Дине,
которой сказал, что нельзя больше относиться к Илье Кремеру как обычному
человеку и нужно хотя бы на время, если не навсегда, примириться с этим, и
И.Д.К. отвечая, признавая этим словом возможность явления Мессии, сына
Давида и Ирины, еврея и русской. И.Д.К. и Дина оценили этот ответ – каждый
по–своему.
Больше никто не сказал ни слова, пока не допили чай. И.Д.К.
решительно поставил чашку на поднос и сказал:
– Поговорим. Мне кажется, что это необходимо.
– Да, – сказала Дина, – генетическая программа перестройки у меня
включилась полностью.
– Почему ты так думаешь, Дина?
– Я знаю. Ты тоже должен это знать.
– Да, – сказал И.Д.К.
Он действительно знал это. Дина повернулась к Йосефу. Тот машинально
поправил на голове кипу и обеими руками пригладил бороду, будто хотел
убедиться в том, что она еще существует.
– Да, – сказал он, – я тоже знаю. И не устаю поражаться величию этого
плана, созданного Творцом.
– Послушайте, – начал И.Д.К., – меня со вчерашнего утра смущает одно
обстоятельство. Собственно, «смущает» – это мягко сказано. Я все время об
этом думаю: откуда взялся на стройке в квартале Каменец замшелый камень,
на котором написано имя твоего, Дина, мужа? Я понимаю, что без него
доказать, что Илья – Мессия, было бы очень трудно. Я и готовился к этому,
но...
– Я об этом даже не думала, – растерянно сказала Дина, – разве это не
твоя работа?
– Господь должен был дать знак, – пожал плечами Йосеф, – и он создал
этот камень еще тогда, когда определил имя Мессии. Может быть, в те
времена, когда он создавал первых людей...
– Замечательная идея, – согласился И.Д.К. – Обе идеи замечательные,
поскольку, сложенные вместе, они объявляют меня Творцом. Однако я более
скромен, чем вам кажется. Камню действительно миллионы лет, так показал
радиоуглеродный анализ, в раввинате люди далеко не столь доверчивы, как
тебе, Дина, кажется. Они научены многочисленными историями с лжемессиями.
Пробный камень был доказательством того, что к словам Мессии нужно
отнестись серьезно. Следствие: тестовые фразы, предложенные Мессией,
сработали, потому что люди уже готовы были их воспринять – они уже верили.
И существование Камня было воспринято как совершенно естественное явление
– о причине перестали думать. Все, кроме меня.
– А разве нужно более надежное доказательство? – сказал Йосеф.
– Я не создавал Камня и не мог это сделать, – терпеливо повторил
И.Д.К. – В какой–то момент я понял, что он существует и где находится. Ну,
хорошо, мар Йосеф, Камень, по–твоему, действительно создан Богом. Но как
он оказался на стройке? Упал с неба? Появился из надпространства? Более
того. Пока я не встретил Илью Кремера в коридоре твоей, Йосеф, ешивы, я не
знал о его существовании, и у меня не было идеи предложить роль Мессии
именно ему. Если надпись на Камне, откуда бы он ни взялся, была
действительно сделана миллионы лет назад, то получается, что
предопределены были и мои поступки, и поступки Мессии, и твои, Йосеф...
– Почему тебя смущает предопределенность? Вы, нерелигиозные люди, не
понимаете, что верите вы или нет, истина от этого не становится ни на
шекель легче. Почему вас смущает ваша предопределенность, а моя – нет?
Сейчас я должен бы быть в своей ешиве, которая в такой важный момент, как
пришествие Мессии, осталась без своего рава, и я должен бы заботиться о
своей семье, а я сижу тут с вами и буду с вами до конца, потому что такая
мицва дана мне Им, я это знаю, я это чувствую, и я уверен, что Творец
накажет меня, если я начну делать то, что лично мне кажется гораздо более
необходимым, чем следовать за вами.
– Хорошо... То, что смущает меня, тебе представляется естественным. А
второй аспект ты понимаешь? Мессия – твой муж, Дина, – нормальный
марионеточный диктатор. Не знающий, чего он хочет.
– Нет, – резко сказал Йосеф. – Ты кощунствуешь. Если Бог выбрал этого
человека, значит, ему известны его достоинства, необходимые для того,
чтобы выполнить Его волю.
– Тебе, Дина, эти достоинства тоже известны?
– Нет... Илья никогда не был лидером. Он приспособленец.
– Сейчас он Мессия, – сказал И.Д.К.
– Но ведь мы все стали другими, и я, и ты... Илья тоже. Он стал...
жестче. Раньше он не смог бы так – почти сутки находиться где–то и ни разу
не позвонить, да, Господи, он же сейчас себе не принадлежит, я понимаю, и
взять нас к себе, наверное, не может, но узнать, что с нами, как...
Особенно после того, как мы перестали слышать друг друга...
– Йосеф, может ли Мессия быть женат? Иметь детей?
– Мессия может все, что угодно Творцу, – сказал Йосеф, прислушиваясь
к чему–то в себе. Казалось, что он мысленно ведет спор с невидимым
собеседником, его оторвали нелепым вопросом, он машинально ответил и,
похоже, извинился перед невидимкой за то, что на мгновение отвлекся.
– Дина, – сказал И.Д.К. – Ты заметила, что мы с тобой тоже перешли на
этот псевдоарамейский язык? Мы начали говорить на нем и даже не заметили
этого.
– Да, – согласилась Дина. – Я и думаю на этом языке.
– Я тоже. Значит, это было в генах. Почему? Разве генетическая память
должна содержать язык? И еще... Ты хочешь есть?
– Нет. От одной мысли о еде мне становится нехорошо.
– И мне. Йосеф тоже ни к чему не притронулся, кроме чая, и я сначала
решил, что он просто соблюдает кашрут, а теперь думаю, что и он перестал
думать о еде.
– Что ты хочешь сказать?
– Организм перестроился, Дина. Вчера были первые реакции. Будто
тестовые проверки – все ли в порядке, верно ли записаны коды, работает ли
программа вообще после многих веков, когда она была законсервирована в
нас. Отсюда – наша неожиданно явившаяся и исчезнувшая способность к
телепортации, телекинезу, телепатии. Будто садишься за руль машины,
которая всю зиму простояла в гараже, и определяешь, все ли в порядке.
Включаешь подфарники, смотришь на уровень масла, проверяешь, мягко ли идет
педаль тормоза... А потом все выключаешь и некоторое время сидишь
спокойно, привыкая заново к водительскому креслу. И только после этого
запускаешь двигатель...
– У тебя есть машина? – слабо улыбнулась Дина.
– Никогда не было. Я просто представляю. И вот еще... Когда двигатель
начнет работать, и автомобиль наберет скорость...
– Ты думаешь, мы опять сможем...
– Не знаю. Может, все как–то сложится, и возникнет умение, о котором
мы и не подозреваем... Погоди, Дина, не перебивай... С детьми все будет
нормально. Они естественно примут свою силу, а мы... Я думаю, что многое
уйдет в подсознание, мы будем пользоваться, не задумываясь, инстинктивно,
как дергаем ногой, если ударить по коленке...
– Только евреи?
– Не думаю. Вероятно, первоначальный замысел был в полной ассимиляции
евреев, передаче генетической информации всем людям на планете. В этом – я
так думаю – был смысл гибели обоих Храмов и многовековой диаспоры. Но
евреи сопротивлялись изо всех сил, и этих сил оказалось больше, чем,
возможно, рассчитывала Тора. Евреи слишком буквально приняли текстовый
слой Книги... Понимаешь, это нормальное противоречие, без которого нет
развития. С одной стороны, евреи должны были полностью ассимилироваться,
чтобы генетический аппарат стал общим для всех людей. С другой стороны,
они ни в коем случае не должны были ассимилироваться, обязаны были
сохранить себя, чтобы в неизменности донести до нужного момента текст
Книги, не изменив в нем ни слова, ни буквы. Выход из противоречия – не
быть евреем, оставаясь им. Я думаю... Тора должна была стать основой для
других религий. Вместе с евреями должен был ассимилироваться иудаизм.
Проникнуть во все иные конфессии духом своим, и главное – буквой. Главные
включающие коды должны были перейти из текста Торы в тексты других
священных, не подлежащих изменению, книг.
– В Библию и Коран?
– Да, наверняка в Новом завете и в Коране тоже есть кодовые
обозначения, перешедшие из Торы. Но в индуизме их нет, и во множестве иных
книг. Замысел не сработал до конца. Евреи слишком дорожили покинутой
родиной. Они не желали ассимилироваться.
– Но в Торе прямо сказано, что эта земля дана евреям, и они должны
сюда вернуться...
– Да, так написано словами. Чтобы сохранить у народа стимул. Стимул
хранения текста. Он должен был быть подкреплен не только внутренним
самоощущением, но и прямым указанием. А желание слиться со всем
человечеством, желание нести людям...
– ...Волю Его, – сказал Йосеф. Оказывается, он внимательно слушал
разговор. – И для того, чтобы быть проводником этой воли, не всегда нужно
знать, в чем она заключается. В каждой ситуации нужно уметь выбрать.
Господь дал нам свободу воли...
–...и ограничил ее шестьюстами тринадцатью заповедями, смысл большей
части которых мне никто объяснить не смог, – сказал И.Д.К.
– Смысл открыт лишь Творцу, а мы выполняем Его волю.
– Будучи свободны проявлять свою.
– О чем мы спорим? – сказала Дина. – Сейчас не время...
– Нет, нет, Дина, – отмахнулся И.Д.К., заметив неожиданно, что с
удовольствием произнес это имя. Он запнулся на мгновение, ему захотелось
произнести его еще раз, будто имя тоже было кодом, ключом, открывшим в нем
некую глубину, о существовании которой он не подозревал. Он повторил: –
Нет, Дина, это важно, потому что на самом деле заповеди имели совершенно
реальный и физический смысл. Конечно, можно часть из них объяснить
общечеловеческой моралью, часть – традициями кочевого племени и условиями
жизни. Но был более глубокий смысл, направленный на то именно, чтобы текст
генетического Кода дошел до нас неискаженным. Иначе... Иначе чтение Кода и
явление Мессии породило бы монстров. Понимаешь?
– Ты неправ, – сказал Йосеф, – но сейчас действительно не время для
теологического спора. Любой ученик моей ешивы смог бы объяснить тебе...
– Мессия тоже?
– Я должен гордиться тем, что он учился в «Ор леолам». Сожалею, что
редко говорил с ним лично.
– Это поправимо, – сказал И.Д.К., – теперь–то ты говоришь с ним
постоянно.
Брови Йосефа поползли вверх.
– Что ты хочешь сказать? – Дина, начавшая перекладывать чашки на
поднос, замерла.
– Прислушайтесь к себе, – спокойно сказал И.Д.К. – Способности, о
которых мы, возможно, не подозреваем еще, попросту перешли с осознаваемого
уровня в подсознание. Мы с вами прекрасно знаем, что делает Мессия сейчас
и что должны делать мы сами.
– Что же? – напряженно сказала Дина.
– Не нужно думать об этом. Не нужно вообще о чем бы то ни было
думать. Закройте глаза, уйдите в себя, забудьте обо всем. И сделайте
первое, что захотите сделать. Это и будет...
– Желание Творца, совершенно верно, – подтвердил Йосеф. – Выход в
духовный мир, так говорит Каббала.
Они переглянулись и, не сговариваясь, встали. Вышли на середину
салона. Повернулись к окну, щурясь от солнца, которое разбросало
ослепительные блики на стекле, плитках пола и лицах. Дине показалось, что
в спальне зашевелился в кроватке Хаим, она покачала головой, и все стихло
– ребенок спал.
Три человека стояли рядом, и трудно было придумать больший контраст –
высокий и худощавый И.Д.К. в потрепанных джинсах и выгоревшей куртке,
Йосеф Дари, черно–белый в своем костюме, будто овеществленный кадр старой
киноленты, и Дина, стоявшая между ними, в короткой широкой юбчонке и – по
контрасту – закрытой до шеи блузке, женщина, выглядевшая девочкой.
Первым исчез Йосеф – должно быть, его духовный контакт с высшей силой
оказался более прочным. Вторым – И.Д.К. На несколько мгновений Дина
осталась одна, но не почувствовала этого, давая Хаиму и родителям четкие
наставления и собираясь проследить за выполнением. Хаим сказал, не
просыпаясь: «Хорошо, мамочка», а отец мысленно отвернулся – он не любил,
когда ему приказывали.
Дина улыбнулась и последовала за И.Д.К.
