* * *
И.Д.К. вернулся в базовый лагерь, опустившись на площади перед
большим строением, напоминавшим внешними очертаниями знаменитый Миланский
собор, но по сути представлявшим собой многомерную структуру, где с
комфортом, привычным для каждого, могли устроить себе жилье не меньше
миллиона человек.
И.Д.К. подошел к резным воротам храма, где стояла группа людей,
воскресших, по–видимому, совсем недавно и еще не вполне понявших, в каком
мире они оказались. Что–то знакомое почудилось И.Д.К. в выражениях лиц, и
он подошел к паре, стоявшей в центральном проходе. Он знал этих людей,
когда–то они были очень близки, но И.Д.К. не сразу вспомнил имена: это
были сановник Имхотеп и его жена Ика, избиваемая мужем, но любившая его
беззаветно и вечно.
Будучи планетой, И.Д.К. лишь понимал этих людей, сейчас он ощущал их
мысли и мог говорить с ними.
– Вы уже выбрали, где будете жить? – спросил И.Д.К.
Ответ был безмолвным, потому что в древнеегипетском, каким владел
бывший сановнник, не существовало нужных слов, а язык Кода еще не стал
языком его подсознания. Имхотеп предпочитал жить в дельте Нила, вести
хозяйство на своей крокодильей ферме и думать о полях Иалу, на которых он
временно существовал по воле самого Озириса.
И.Д.К. выполнил желание старого знакомца, и лишь сделав это, понял,
что владеет теперь еще одной способностью. Он подумал еще, что Имхотеп
выглядит не таким уж старым и немощным, во всяком случае, не таким, каким
представлял его И.Д.К., будучи планетой–памятью. Ясно, что воскресший не
мог явиться в мир точно в том же состоянии, в каком пребывал в момент
смерти – иначе он немедленно умер бы опять. Но каким он являлся в мир? И
куда ушел сейчас? В дельту Нила – это ясно, он сам отправил Имхотепа с
женой в выбранную ими точку пространства–времени. Но где находится дельта
Нила – ведь не на Земле же периода фараона Эхнатона! Может быть, на ее
аналоге в каком–то ином наборе физических измерений? Может быть, эти
измерения и вовсе нематериальны, и новая жизнь Имхотепа не будет
существенно отличаться от его же смерти?
Размышляя, И.Д.К. продолжал идти вдоль стен, пристально вглядываясь в
лица – люди стояли, сидели, лежали, бродили вокруг, это были люди из
разных эпох и стран. Молоденькая китаянка оживленно болтала о чем–то с
сурового вида стариком в епископской мантии. И.Д.К. пригляделся, и мантия,
конечно, исчезла, поскольку, как он и думал, была всего лишь мысленной
защитой старца от посторонних взглядов. Девушка была обнажена, ее не
смущало, что взгляд священника скользит вдоль ее тела, огибая линию бедер,
и в человеке, с которым она разговаривала, ее интересовал вовсе не сан, не
возраст, не страна, где он жил – ее привлекло нечто, даже для самого
епископа скрытое в глубине души, то, чего он сам в себе не разглядел при
жизни. Сейчас он был раскрыт, и все были здесь раскрыты.
Недалеко от себя И.Д.К. увидел Дину – она, как и он, бродила, будто
бесцельно, от одной группы людей к другой, слушала, смотрела, искала,
находила, вмешивалась.
– Илюша! – воскликнула Дина. – Как все сложно! Я так погрузилась, что
даже тебя перестала слышать.
– Иди сюда, Диночка, – прошептал И.Д.К., – родная моя, мы уже целую
вечность не были вдвоем, только мы – и небо, и земля, и трава...
