* * *
Они стояли на вершине высокой горы. Склон был крут, собственно,
скорее даже отвесен, а с одной из сторон срезан будто острым ножом, и
поверхность камня (если это был камень, а не иной материал, которому, как
и горе, еще не придумали названия) зеркально отражала подступавшие к
склону долины. И.Д.К. стоял, придавленный собственными плечами, будто
коромыслами весов, на которых покоились в неустойчивом равновесии две
огромные, в несколько пудов, гири.
Зрение было скорее ассоциативным, чем физическим, ибо видел И.Д.К. не
страну, окружавшую гору, но время, скользившее вниз, склон лет, веков и
тысячелетий.
Мир, в котором они находились, существовал не «где», но лишь «когда»
и охватывал это трехмерное «когда» с точки начала времен, уходя в будущее
до другой, столь же бесконечно далекой точки, когда время закончится,
исчерпав себя.
Гора времени, определил Йосеф.
На все три стороны? усомнился Ричард, но И.Д.К. уже
сориентировался.
Йосеф прав, сказал он, мир трехмерного времени, где
пространство является лишь четвертым измерением, ощущаемым как процесс, и
не более того. Так должно быть, к примеру, в эргосферах черных дыр.
Ты полагаешь, что мы оказались...
Порассуждаете потом, сказал Йосеф. Мир растекается, ищите Мусу,
иначе зачем мы здесь?
Мир действительно растекался во всяком случае, такое впечатление
возникало, если смотреть на горизонт, который в этом мире представал не
привычной окружностью, окаймляющей видимую землю, но двумя точками
впереди и сзади, испускавшими и вбиравшими в себя все времена от их
бесконечно далекого начала до не менее бесконечного в отдалении конца.
Время вываливалось из точки и впадало в нее же, отстоявшую от самой себя
на расстояние поворота головы. Расстояние измерялось годами, и И.Д.К.
отмерил на глазок несколько столетий примерно, конечно, он не видел пока
ориентиров и мог ошибиться. На пределе зрения проявились картины
средневековой Европы возможно, это был Париж, возможно, иная европейская
столица: город был большим, только это и мог сказать И.Д.К., описывая
увиденное. В глазах зарябило от напряжения, И.Д.К. прикрыл веки и тогда
понял, что видел вовсе не земной город да, время, но не место...
И.Д.К. бросил взгляд вокруг, стараясь сориентироваться более точно.
Если он видел перед собой временной срез всей Вселенной, найти здесь
Землю, и уж тем более Мусу, было задачей поистине безнадежной.
И.Д.К. пронесся по двадцатому веку будто комета Галлея, единым
взглядом охватив события не только земной истории, но и всего, что
происходило на этом срезе трехмерного времени во всей Вселенной.
Не обратив внимания на десятки взрывов в галактических ядрах,
осветивших всепроникающими квантами времени события, происходившие на
Земле, И.Д.К. опустился по горному склону и, будто сквозь гряду облаков,
проник к век девятнадцатый Мусы здесь не было, путь лежал глубже, а в
семнадцатом веке Мусы и быть не могло, И.Д.К. не сразу понял почему
именно. Он успел пронестись, будто на санках по снежной целине, сквозь три
века, и лишь тогда до него дошла простая, по сути, аксиома: в трехмерном
времени существуют свои запреты, и путешественник не волен
останавливаться, когда пожелает.
Вязкая точка горизонта даже не приблизилась, а вершина горы
отдалилась чуть ли не в бесконечность, и И.Д.К. с ужасом подумал, что,
когда нужно будет возвращаться, он может и не найти того времени, откуда
стартовал.
Ужас, впрочем, был мгновенным, И.Д.К. отделился от него, и перед
глазами возникло лицо Мусы.
Седьмой век. Где?
И.Д.К. упал в чьито объятия, ослепительный дневной свет заставил его
зажмуриться, и голос Йосефа сказал:
Хорошо, что ты сумел затормозить. У Ричарда это не получилось, и он
провалился во времена фараонов. Подождем?
Открыв глаза, И.Д.К. обнаружил, что стоит, погрузившись по щиколотку
в горячий песок пустыни. Солнце было привычным, а фигура Ильи Давидовича
Кремера вполне материальной. Мессия был обнажен по пояс и бос, но кипа
плотно сидела на макушке, а черные брюки, хотя и выглядели нелепо,
окаймленные золотом песка, представлялись непременным атрибутом странника
во времени. Голосом Йосефа Дари Мессия повторил:
Подождем?
Ждать им пришлось недолго.