2.
На второй день, благополучно переночевав у родственников Стаса, ближе
к полудню проскочили Астрахань. Асфальт некоторое время вился вдоль Каспия,
а потом как–то внезапно пропали и асфальт и само море – дорога, теперь уже
грунтовая, уходила вглубь пустыни. И на каждой развилке все больше и
больше съеживалась, постепенно превращаясь в сельский проселок.
– Вот тебе и трасса республиканского значения... ха–ха. – Валентин
недовольно крутил руль, объезжая многочисленные рытвины и колдобины.
Внезапно посреди голой пустыни показалась бензоколонка. Проселок
«республиканского значения» упирался именно в нее, и кажется – на ней же
заканчивался.
– О! – Валентин по привычке зарулил на заправку. – Иди, начальник,
узнавай дорогу, а я пока бак до верха долью. Если бензин дадут.
Как ни странно, но бензин опять залили под завязку. Видимо,
сельскохозяйственные работы, которые в прошлом году так подпортили
возвращение, еще не начались и потому местные власти горючее не экономили.
Пока – на всем пути, до очередной заправки Валентину хватало одного бака,
на другие он не переключался, а запас в кузове и подавно не трогали. Но
зато расспросить про дорогу на Кизляр не получилось. Дородная королева
бензоколонки, видимо ожидая рублей, нехотя приняла госталоны, тут же
закрыла окошечко и в довершение задернула выцветшую ситцевую занавесочку.
Поди, спроси у такой. Хорошо еще – бензин дала.
Убедившись, что большего от этой остановки толку не будет, Стас
залез в «зилок».
– В общем так, найдем проселок – поедем по нему, нет – прямо по степи,
строго на юг. Никуда не сворачиваем. Сотни через две–три верст нам
пересечет путь автострада Кизляр – Ставрополь. Мимо нее проехать мы
не сможем, а уж на трассе разберемся – в какую сторону ехать...
– А, ну там–то я все места знаю, с закрытыми глазами до базы
доберусь...– обрадовался Валентин.
– Не говори «гоп». – Женька покрутил головой. – До Южно–Сухокумска
нам еще пылить и пылить...
– Ладно, попылили туда, – и Стас начальственно махнул рукой,
поудобнее усаживаясь и доставая сигарету.
Спустя полчаса всякие приметы человечества пропали вовсе. Однообразная
голая степь разливалась вокруг. На округлых пригорках уже чернела земля и
сквозь пожухлые стебли явно проступали зеленые краски, но вокруг лежал
нетронутый снег с темным слоем многомесячной пыли, вылезшей на поверхность.
«Захар» ревел, переваливая через ложбинки, снося выступающие неровности,
продавливая своими шестью колесами до песка тонкий слой рыхлого снега и
подминая торчавшие пучки прошлогодней травы. Преодолевая очередной подъем,
Валентин лишь крякал и приговаривал: «Ничего, машина военная – и здесь
проедем».
Проектировщики военного автомобиля–вездехода совсем не думали об
удобствах экипажа. Зачем солдату комфорт? Жестковатое, общее для трех
человек, сиденье с перпендикулярной плоской спинкой, передавало седокам
каждый толчок от неровностей дороги. Не помогали даже подстеленные
телогрейки. Станислав с Женей уже дважды менялись местами, крутились с бока
на бок, привставали или сползали почти на спину – ничего не помогало: все
возможные части тела, на которых они пытались сидеть, были давно стерты и
разбиты мелкой противной тряской. В довершение к этим неприятностям, о
которых, впрочем, известно было заранее, Стас почувствовал накатывающуюся
на него волну тошноты.
Этого только не хватало, подумал он, морская болезнь, что ли?
Но ситуация была намного хуже – Стас заметил, что Женя, выронив
сигарету, привалился на спинку и закрыл глаза, а Валентин – наоборот, из
последних сил пытается не упасть на руль.
«Гони...", – хотел крикнуть Стас, но в этот момент потерял сознание...
Очнулись они одновременно. «Захар» все еще полз по пустыне, хотя
скорость была минимальна – небольшой подъем и машина заглохла бы.
– Что это за глюковина была? – спросил Женя, обращаясь к Стасу.
– Видимо какой–то газ. Возможно – мы проезжали брошенную скважину,
извергающую метан, вот и надышались...
– Смею заметить, товарищ профессор кислых щей, никакого запаха
не было! – встрял Валя.
– У газовой конфорки пахнет меркаптан – специальная добавка для
запаха. А сам газ носом определить нельзя. Я потому и крикнул тебе, чтоб ты
побыстрее уезжал с этого места. – объяснил ситуацию Стас.
– Ты что сделал? – улыбнулся Валентин. – Крикнул? Ничего не слышал.
– Аналогично, – Женя пожал плечами.
– Да теперь это уже не суть важно, главное – мы проехали опасное
место.
– Куда ехать–то? – не то вздохнул, не то хмыкнул Валя.
Стас повертел головой. Сказал:
– Отключились мы минут на пять, сейчас полдень – езжай на солнце,
других ориентиров здесь не наблюдается... Сколько там на спидометре?..
Да, еще сотню верст, как минимум, трястись. Дай бог, к вечеру выползти на
трассу.
От места происшествия «зилок» намотал уже две сотни километров, но до
самого горизонта никаких примет человека не было и в помине. Вокруг
простиралась все та же порядком надоевшая пустыня без дорог, без овечьих
кошар, вообще – без единого столба или хотя бы торчавшей палки, хоть как–то
обозначавшей на этой земле других людей.
– Саныч, мы, кажется, заблудились. – Женя произнес фразу, которую
все чуяли, но выговорить не решались.
Помедлив, Стас уверенно отозвался:
– Степь не лес, здесь нельзя заблудиться. Едем все время на юг. Мы уже
где–то рядом с автострадой.
– Какое рядом?.. Эту твою дорогу мы должны были еще сто километров
и три часа тому назад пересечь! Не могли же ее за зиму снести и вот
этой травкой выложить!.. – горячился Женя.
– Стой, стой! – перебил Стас. – Смотри – камыши торчат...
– Смею заметить... Тьфу–ты! Да что нам твои камыши? – Валька зло
стукнул обеими руками по рулю. – Ты понимаешь, что мы заблудились?
Куда ехать–то?
– ГлупОй, что ли? Это ж пустыня, тебе за что безводные платят? А камыш
только у воды растет, а вода здесь только на озерах...
– Где мы в прошлом году рыбу ловили, – перебил Женька. – Послушай
Саныча, езжай правее.
– Понял уже, понял... – возбуждение напарников по несчастью
передалось и шоферу и он притопил акселератор. «Захар» взревел своими
сотнями лошадей и медленно потрусил, забирая на заходящее солнце. – От
этих озер до базы всего–то 2 часа ходу. То есть – Кизляр у нас остался
в стороне, и мы большой крюк срезали. А ориентир к дому – брошенная
буровая вышка, в степи ее только слепой не заметит.
– Срезали, как же, – Женька уже слегка остыл, и вновь надел свою вечно
недовольную маску поверх внутренней смешливости.– Верст двести лишних
покрутились на одном месте. Кабы по прямой ехали – давно б уже на трассу
выскочили. Мимо нее никак не промахнешься.
– Что–то вы повторяетесь,– подначил Стас.
Но действительно, вскоре «зилок» подъехал к небольшому продолговатому
озерцу, затянутому тонким льдом, с зарослями сухого камыша у берегов. Чуть
дальше виднелось следующее, за ним еще и еще. Это сеть озер – русло ушедшей
под землю реки. Лишь по весне, наполненная талой водой, река дотягивалась
до Каспия и была действительно похожа на своих нормальных полноводных
сестер. А летом пряталась в пески. Лишь в одном месте ее русла серия
озер не пересыхала все лето. Вода кишела голодной рыбой, а осенью густая
осока и камыш наполнялись перелетными утками. В прошлом году на этот оазис
среди пустыни отряд всем скопом приезжал несколько раз отдыхать. Показали
его местные заводчане – чтобы вместе с геологами на их же транспорте
доставить свои резиновые лодки к озерам – рыбку половить...
Но что–то было не то в этой знакомой картинке. И озера не похожие, и
их расположение – совсем другое, не таким оно запомнилось компании... А
других озер, по словам местных рыбаков, во всей округе не было до самого
Каспия.
– Кстати, про вышку...– заговорил Валентин.– У меня с глазами все
нормально? А то что–то я ее не вижу.
– Мало ли... Порезали за зиму на металлолом... – неуверенно проговорил
Стас.
Женя хмыкнул:
– А то им своего лома не хватает, что за заводским забором лежит...
Ты, Саныч, думай иногда, чего говоришь–то.
– Смотрите – чум стоит! – завопил Валентин.
– Какой чум? Не чум, юрта, балбес. Чумы – у чукчей на севере, а мы на
юге...
– Стас, да какая разница? Там люди есть!
Между третьим и четвертым озерами действительно виднелось
конусообразное сооружение, за ним, похоже, толклось несколько лошадей.
Валентин вывернул баранку и покатил в объезд озер, к жилью. Но когда машина
миновала первое, стало ясно, что давно ожидаемая встреча с людьми
откладывается на неопределенное время. Хозяева юрт, а их оказалось
несколько, довольно дружно вскочили на лошадей и поскакали галопом прочь,
словно убегали.
– Что это с ними? – удивился Валентин.
– Мало ли? Может дела какие срочные... Езжай, езжай. Кто–нибудь да
останется,– уверенно заявил Стас. – Не могут же эти хлопцы все свое добро
бросить...
Юрт оказалось три. Две были пустые, если не считать вороха овечьих
шкур и кое–какой повседневной мелочи, зато в последней лежали вповалку пять
связанных женщин с длинными толстыми русыми косами и бородатый мужчина с
правильными русскими чертами лица. Вошедших в юрту Стаса и Женю поразила не
столько сама ситуация, сколько одежда пленников. Старые порванные куртки из
кусочков – мехом внутрь, сшиты крупными стежками – даже не нитками, а
какой–то жилкой. Рукава, да и весь покрой – самые примитивные. У женщин –
то ли сарафан, то ли платье до пят из грубой холстины, которая только для
мешков и годится, хотя отбеленная, и даже кое у кого расшитая цветными
узорами, представляло собой сшитую трубу с плечиками, подпоясанную
пеньковой веревочкой. Сквозь дыры просвечивало голое тело. Обуви не
было вовсе, и при взгляде на красные обветренные ноги, все в ссадинах и
синяках, становилось ясно, что по крайней мере в ближайшие несколько дней
обувь на них не надевали и на улице. Пленники уставились на вошедших
тревожно, с напряженной надеждой. Воцарилась неловкая пауза.
– Кто вы? – спросил Стас. – Что здесь происходит?
Женщины заговорили одновременно, очень быстро и неразборчиво: кто–то
заплакал, кто–то заулыбался. Причем сам язык был каким–то странным, не
знакомым.
– Тихо все! – воскликнул Стас и рубанул рукой.– Ничего же нельзя
понять... Ты кто? – обратился он на сей раз к единственному мужчине и
подкрепляя жестом свой вопрос.
– Звяга.
– Откуда?
Назвавший себя Звягой недоуменно уставился на Стаса – судя по всему он
просто не понял вопроса – и опять повторил:
– Звяга.
– Хорошо, пусть будет Звяга, но кто ты, откуда? Как сюда попал?
Звяга опять удивленно посмотрел на Стаса и, покачав головой, внятно
произнес:
– Аз не вем, – помолчал, и скороговоркой выдал еще одну фразу
на таком же странном языке с рычащими интонациями.
Вот тут опешил Стас. Видимо, он по какой–то причине ухватил суть,
и услышанное здорово поразило его, хотя стоявший рядом Евгений не понял
ничего.
– Ну и кто они, калмыки или даргинцы? – спросил он у Стаса.
– Точно не даргинцы, и уж никак не калмыки. Не дагестанцы вообще... –
Станислав выглядел ошарашенным. – Он сказал, что не понимает нас.
Постой–ка...
И сам произнес фразу на странном языке, тщательно подбирая слова.
Он путался в отдельных звуках, повторялся, по ходу что–то вспоминал...
Тем не менее – тут он попал в самую точку, пленники поняли его и дружно
закивали головами, а Стас удивился еще больше.
– Так, сейчас... Вы тут полежите пока, нам нужно за ножиком сходить,
чтобы ваши веревки разрезать, – сказал Стас уже по–русски, без перевода, и
вывел Женьку за рукав из юрты.
– Ну че там? – крикнул Валентин из кабины грузовика.
– Сиди где сидишь, заведи мотор – мы сейчас к тебе подойдем... –
крикнул Стас и повернулся к инженеру. – Жень, ты знаешь, на каком
языке они говорят?
– Ну, дагестанский какой–нибудь. Мало ли народов в Дагестане?
Наречий, небось, тонны...
– Нет! – Стас выглядел возбужденно–ошарашенным.– На древнеславянском!
Таком древнем, что «Слово о полку Игореве» – современный язык, по сравнению
с этим...
– Да ну тебя... Не может быть. Сам откуда знаешь?
– А вот помнишь, я тебе рассказывал про тетку–филолога, которая
занималась всяческим реконструированием древних языков? Некая Любовь
Федорова?
– Саныч, ты слишком много хочешь от моей памяти... это в
молодости – когда ты в историю влез, что ли?
– Именно... лет десять тому как. Неужели я тебе про нее не
рассказывал?..
– Не помню. Ну и что?
– Совершенно замечательная тетка, надо заметить. И она написала по
группе славянских языков здоровенную монографию... начиная с первых
упоминаний об этих языках. Там у нее целый словарь был – как речевые
обороты менялись, и вообще...
– А ближе к делу? Причем здесь тетка?
– Так они именно на том языке говорят, что был в книге описан...
– Ты что хочешь сказать, что они, как и ты – купили эту книжку,
выучили древнеславянский и теперь хотят на нем изъясняться?
– Да не было ее в продаже, в том–то и дело... не пропустили
монографию. Не издали. Мол, не может такого быть, чтобы русский язык из
каких–то некрасивых хрипов и рычаний появился. В итоге – и работу не
посчитали за работу, и из науки... того. Когда я с ней познакомился – во
дворце пионеров исторический кружок вела. А я у нее эту работу выпросил на
время – пришлось под угрозой потери головы обещать, что в целости и
сохранности верну... Вот и получается – изучал. Даже кое–что выписывал.
Правда, знаешь – это не совсем тех пленных бедолаг язык... но очень близко.
Ну, как мы с украинцами – говорить не можем, но понять суть – понимаем.
Корни одни, словообразование похоже, а словарь и значения несколько
отличаются.
– Тебе б филологом быть, как той тетке. И чего ты, Саныч, в геологию
полез?.. – Женька покачал головой.– Древнеславянский... Ну и? Что делать
будем?
– Что–то тут странное. Может это психи? Из психбольницы? Свихнулись на
почве истории, как считаешь, может такое быть? Их, видать, санитары
отловили и обратно в больницу везут.
– А чего санитары от нас удрали? Куда–то ты, Саныч, не туда
мыслишь, пойдем получше их расспросим.
– Я и хочу расспросить, но, знаешь что... Ты сначала иди и оба ружья
расчехли. На всякий случай.
– Ммм... Понял. Сам к ним пойдешь?
– Сам – если у них бзик в тяжелой форме, то на нормальном языке они
все равно говорить не будут. А язык только я знаю. Ты стой на улице, а
Валька пусть возьмет второе ружье и сидит в машине. Да мотор чтоб не
глушил.
– Может второе ружье сам возьмешь?.. – Женя посерьезнел.
– Не, не надо. Да и неудобно как–то. Их повязали, а мы тоже с ружьями.
Хоть и психи, но все же...
Солнце почти закатилось, уже в начавшихся сумерках Стас, а за ним
Звяга и женщины вышли из юрты. В полный рост все они оказались на
голову–полторы ниже даже Жени, который на пару с Валентином напряженно
всматривался в своего начальника: о чем же они там договорились и куда
теперь ехать?
– Валь, там у нас в кузове с какой стороны спальники лежат?
– Эта... по правому борту, а что?
– Пусть лезут в кузов, под брезент. Нам теперь в любом случае до
ближайшего поселка вместе добираться.
Звяга кивнул на другие юрты и что–то сказал Стасу. Но тот
замахал руками и попытался грозным голосом что–то ответить. Но из–за пауз
для подбора терминов, всяких «м–м–м», «э–э–э», «ну» и прочих слов–паразитов
начальственный рык получился каким–то жалким и не страшным.
– Саныч, а чего он хочет–то, а? – Женя посочувствовал Стасовым
мучениям.– Может, лучше разрешить, чем два дня объясняться тут с ним?
– Говорит, нужно бы по юртам пошарить – оружие собрать... В общем,
что–то вроде этого.
Женька подавился заготовленным «ну и пусть!".
– Нам только воровства не хватало, чтоб на первом же посту...
Лезь в кузов, а то никуда не поедешь. – он отчетливо произнес эту фразу
и, как ни странно, Звяга его понял.
Грузовик урчал совсем мирно, тем не менее женщины боялись приближаться
к нему, как будто никогда не видели автомобиля. Но не век же стоять на
холоде! Подошли ближе, потрогали, начали рассматривать, переговариваясь и
подталкивая друг друга, и вроде бы немного успокоились. Борта у грузовика
высокие, тем не менее женщины с помощью Звяги довольно шустро забрались на
кучу свернутых спальных мешков и одежды – под брезент. Вслед за ними залез
и Звяга. Стас с подножки показывал им где размещаться и чем укрываться.
Женя уже сидел в кабине, поудобнее укладывая оба неуклюжих ружья.
Когда все устроились и машина тронулась, Валентин спросил:
– Жень, кто пассажиры? А то я в востоках не понимаю ничего...
Ответил Стас:
– Говорят – русские они, мало того – пленники тех хлопцев, что на
лошадях ускакали. Говорят, что эти конники – хунны какие–то. М–м–м–м...
Нет, не знаю я таких народностей в Дагестане.
– Может, гунны? – переспросил Женя.– Созвучно, по крайней мере.
– Смеешься? Это ж что–то из лохматых времен. Не–е–е, судя по всему – и
те, и эти – психи. Причем – беглые. Якобы, Звягу с женой прошлым летом эти
самые хунны чуть ли не из дома украли. Его жену вроде Снежаной зовут, это
та, что помоложе. Еще одну – тоже прошлым летом, но из другого поселка. А
остальные тетки – больше трех лет в плену жили, вроде рабынь. Как кого
зовут – говорили, да я не запомнил. У меня вообще память на имена... А
зовут их чудно как–то. В общем, это сейчас неважно. Потом им случай
подвернулся – вот они всем скопом и драпанули. Да отловили их, аккурат за
день до нашего приезда. Звяга говорит, кабы без женщин, он ушел бы, а так –
всех поймали.
– Стас, а мне вот интересно, чего ж это псевдо–гунны за Звягой
охотились? – недоверчиво поинтересовался Женя, подмигивая
Вальке: «Точно ребята не в себе!»
– Якобы кузнец он, местный. А жену его, Снежану, до кучи прихватили,
чтоб привязать к новому месту. Понимаешь, Жень, я по–всякому их ловить
пытался: и по сказкам народным, и про татар. Города разные упоминал.
Из истории – чего помню: либо они ничего этого не знают, либо... И все
названия – на свой лад. Я и рек таких не слышал никогда...
– А может, притворяются?
– ...Чтоб так притворяться?.. Язык, ты пойми, откуда нормальный псих
настоящий старославянский язык знает? Вообще – любой современный человек? Я
изучал – и то никогда разговорного не слышал. Только по книгам. А эти
шпарят, будто всю жизнь только на нем и говорили!
Тут Евгений попытался перевести разговор в более практичное русло:
– Ладно, забудь... А где ближайший поселок, ты спросил?
– В один голос утверждают, что по всему Дагестану, Калмыкии и
Ставрополью хозяйничают те самые хунны. Давно уже. Лет сто или двести.
Городов они не строят, а ближайший поселок – на Руси.
– Как это? – Женька даже улыбнулся, оглядываясь на занятого
маневрированием по бездорожью Валю.– А мы тогда где, на северном полюсе?..
– А мы, выходит, за ее пределами.
– Да, взяли психов с собой...– Женька многозначительно умолк, но
после паузы добавил:
– Я тогда не инженер–химик, если мы за пределами Руси. Понимаешь,
Саныч, на что намекаю?
– Есть некоторые странности во всем этом. Тут нужно разобраться.
В общем, поехали – увидим других людей – все узнаем. В случае чего – сдадим
их на первом же посту – пусть милиция разбирается.
– Кстати, гунны – это чего за ребята? – спросил Валя.– Слышал что–то,
но... с историей–то у меня тяжко.
– Я тоже не много чего знаю. Это, если не ошибаюсь, четвертый – пятый
века нашей эры. Вроде бы монголоиды. Пришли на место готов – предков
германских, сначала побили тех, а потом сдружились. Их союз в шестом веке
авары перебили. Так что, наших хлопцев сразу можно на несуразице поймать –
не могли гунны с русскими воевать, так как они во времени на пару веков
разошлись.
– Разминулись, значит,– согласился шофер. – А как, интересно, они
сбежали?..
– Из психушки, что ли?
– Не–е–ет, от хуннов.
– Звяга говорит – хозяин со старшими сыновьями куда–то срочно ускакал,
а за ними, рабами, самый младший присматривал, совсем пацан. Так Звяга его
стукнул и к табуну – за лошадьми. А за ним и женщины. Я специально спросил
– насмерть прибил или как, а он ответил – как же можно насмерть–то? «Тогда
б нас и вязать не стали бы, а сразу б стрелами кончили. А так была надежда,
что если поймают – побьют, но в живых оставят." В общем, по рассуждениям на
психов не похоже. Опять–таки, хоть и психи, а смирные...
– Ничего себе – смирные! Ребенка прибил...– высказался Валентин,
невольно прибавляя газу.
– Так не насмерть же.
– Так, да не так, у меня есть другая идея, – вмешался Женя. –
Дело в следующем: здесь снимают кино про древние века. Тогда все
сходится – и одежда, и речь, и прочее. Они в образ вошли и никак
не выйдут. А места – самые подходящие для съемок.
Геологи замолчали, каждый по–своему переваривая свежую мысль.
Первым нарушил молчание Валентин:
– Это значит – съемочная группа пошла погулять, установив скрытую
камеру, а актеров оставили связанными и забывшими русскую речь. Так, что
ли?
– Скажешь – не может быть? – Женька кинул на шофера хитрый взгляд.
– Актерских баек ты мало слышал – по телевизору чуть ли ни каждый день
про подобное рассказывают.
– Нашел кому поверить! Телевизор нам сейчас слабый авторитет...
– Тогда найди другое объяснение.
– На ближайшем посту, начальник говорит, – найдем...– и Валя довольно
засмеялся.
– А чего ж они нам не сказали, что в кино снимаются? – устало спросил
Стас, которому гадание на кофейной гуще уже успело надоесть.
Женька промолчал, оставшись, однако, при своем мнении...
– А куда, позвольте спросить, мы сейчас направляемся? – Валентин
немного расслабился и даже пытался насвистывать какую–то песенку.
Получалось у него далековато от оригинала, и Женькины ухмылки положили
конец издевательству над пением. – Вроде бы раньше на юг да на юг, а
сейчас в другую сторону говоришь...
– Сейчас покатим на запад – к Ставрополью. Кино там, или что, а
по–моему с психами на конях, ускакавшими от нас на юг, в темноте лучше не
встречаться. Отложим на завтра все нужные встречи и знакомства... Кстати,
чуть попозже, как совсем стемнеет, – я в кузов полезу.
– К ним? – Женя переглянулся с Валентином.
– А что делать? Наших бутербродов на девять человек не хватит. Нужно
зайчишек пострелять, пока темно. Что–то мне кажется, столовую или кафешку
мы теперь увидим не скоро...
– Хм, действительно, не пропадать же ночной дороге зазря! Эх, жаль наш
вертолетный прожектор на базе остался. Вот было бы славненько, как в
прошлом году...
– Ага, и пару мотоциклистов–загонщиков из местных... Ты мечтай, Валь,
мечтай...
Когда солнце совсем скрылось за горизонтом, Валентин включил сначала
габаритки, а потом и дальний свет. Стас, как и обещал, перебрался в кузов.
Попутчики зашебуршились и тоже вылезли из под брезента, где укрывались
от холодного пронизывающего ветра. Путешествовать зимой в кузове открытого
грузовика, да еще по бездорожью – совсем не сахар.
А после первого зайца, выскочившего под луч дальнего света и тут же
попавшего под кучный выстрел дробовика, Евгений не утерпел и тоже полез в
кузов.
– Ты еще куда? – встретил его Стас.
– Саныч, не тебе одному пострелять охота!..
Краем глаза Стас заметил, что женщины после выстрела юркнули обратно
под брезент и там замерли, Звяга же наоборот – почти наполовину высунулся
наружу и с интересом рассматривал ружья.
Разумеется, большой охоты не получилось. Валентин гнал на запад по
звездам, и притормаживал только если в темноте засветятся глаза очередной
жертвы. Он даже не заметил небольшого стада сайгаков. Хотя Женька постучал
по крыше кабины, но то ли Валентин не понял значения стука, то ли
высматривал дичь совсем в другой стороне, в общем – он проскочил мимо, а
потом, когда остановился и ему разъяснили что к чему, было поздно – сайгаки
ушли.
Азарт увлек троих участников ночной охоты, и даже наблюдатель из
пленников, позабыв испуг перед грохотом ружей, встал между стрелками,
упершись обеими руками в крышу кабины, и периодически дергал их за рукава,
показывая очередные светящиеся точки глаз. Стас, тем не менее, высматривал
и другие огни. Ну не может же быть, чтоб на всем пути не засветился хоть
один искусственный огонек: факел ли попутного газа на нефтяных вышках, окна
ли жилого дома, да хотя бы самый обыкновенный костер или фары другого
автомобиля... Но нет, степь была непривычно черной и молчаливой – чужой.
