11. Убийство
Через полчаса я нахожу в «Аполло» Мартина, ухитрившегося благодаря
своим уже достаточно обширным «придонным» связям получить свободный столик
в самом центре бара, близ грязной ковровой дорожки, разделяющей большой
закопченный и пыльный зал надвое.
«Аполло» – это действительно третьеразрядный кабак, с длинной, обитой
жестью стойкой и десятком деревянных, ничем не покрытых столов. Из кухни
несет прогорклым маслом. В нескольких шагах ничего не разглядишь из–за
густого табачного дыма.
– Были в «Гэмблинг–Хаус»? Ринки нашли? – встречает нас вопросами
Мартин.
Я рассказываю.
– Зачем Мердоку платить пятьсот франков за документ, который он мог
получить даром? – спрашиваю я под конец. – Ведь Ринки его человек в
избирательной канцелярии популистов.
– Агентам тоже надо платить.
– Но почему между Мердоком и Ринки вдруг возникает Пасква?
– Как связной, наверное?
– Роль не для Пасквы.
– А в качестве прикрытия? Ринки прикрывают как лжепопулиста. Все очень
просто, Юри, подумай сам. Ринки находит в столе у Пита рекомендацию,
подписанную сенатором. Сообщает Мердоку. Получает распоряжение выкрасть
документ и передать его Паскве. А Пасква лишь одно из звеньев цепочки.
Мартин рассуждает разумно. Но какую роль и в какой игре сыграет
рекомендация? Может быть, этот замысел и разгадал Луи Ренье?
– Пасквы и Ренье здесь нет, – говорит Мартин. – Зато я вижу Бидо.
– Кто это – Бидо?
– Я тебе рассказывал. Второй гангстерский ферзь. Покупает голоса для
«джентльменов».
– Где он сидит?
– За третьим столом слева от нас.
Я разглядываю толстяка с отвисшими розовыми щеками, в пиджаке из
зеленого, «бильярдного» сукна. Жилет у него оранжевый, мятый, как
иссохшийся апельсин. Он энергично играет в покер с какими–то столь же ярко
расцвеченными типами.
– Это тот, из которого собираются сделать пудинг?
– Тот самый, – подтверждает Мартин.
– Не жалко. Меня тревожит исчезновение Луи.
– Меня тоже. Тем более, что Пасква поручил ему слежку за мной, а я как
раз его и не вижу.
– Штучки Мердока.
– А может быть, инициатива Пасквы?
– Кто ты для Пасквы? В прошлом – человек, которого приказал задержать
Мердок, а потом отпустил с миром. Сейчас – хроникер газеты «его
величества». Не миллионер, не игрок и не сыщик. В общем, человек
неопасный.
– Я видел, где и куда сгружались слитки.
– Никто не заметил, что ты видел. Иначе тебя давно убрали бы.
– Серебро скоро понадобится Мердоку. Для тех, кто шантажа не боится,
или тех, кого шантажировать незачем. Вот тогда бы и пустить по следу
полицию.
Мы продолжаем разговаривать, дожевывая знаменитые «аполловские»
бифштексы. Что–что, а их здесь делать умеют. Жарят без масла на
раскаленной плите, отлично сохраняя весь сок и нежность мяса, схваченного
хрустящей корочкой.
В дыму и гомоне никто и не заметил, как в бар вошли двое с полицейскими
автоматами. Мы увидели их, когда они были уже в центре зала. Идущий
впереди – почти двухметрового роста, в застиранной клетчатой рубахе, с
черным платком, закрывающим лицо до глаз. Второй – с открытым лицом, лишь
старенькая студенческая каскетка надвинута на лоб.
– Луи Ренье, – тихо говорит Мартин.
– Где?
– Тот, что сзади.
Высокий вскидывает автомат и кричит на весь зал:
– Получай, Бидо!
Грохочет автоматная очередь. Но одним мгновением раньше шедший сзади
Луи Ренье, перехватив свой автомат за дуло, ударил прикладом по рукам
стрелявшего, и очередь проходит под столом. Стрелявший поворачивается,
ударом тяжелого башмака сбивает спутника на пол и тут же выпускает по
столику вторую очередь. Третью – в грудь пытающемуся подняться Луи. Это
происходит буквально в считанные секунды.
– Сидеть смирно! – кричит стрелявший. – Мои люди у входа с оружием. Вы
под прицелом. Кто двинется – срежут.
Затем он нагибается и шарит в кармане у Луи. Кладет что–то или берет?
Автоматы, направленные в зал от двери, видны всем.
– Десять минут не выходить из зала. Пристрелим на месте, – говорит
убийца с черным платком на лице.
Никто не двигается. Мартин замечает вполголоса:
– Я узнал его.
– Кто?
– Наш друг, Чек Пасква. Под платком у него борода, и рост – два метра.
Не ошибешься.
Стрелявший вместе с охранниками скрывается за дверью. Все сидят, как
приклеенные к стульям. Бросаюсь к Луи, лежащему на полу в трех шагах от
меня. Грудь его пробита тремя или четырьмя пулями. Крови немного, но
смерть очевидна – сомневаться не приходится. Я успеваю сунуть руку в
карман, заинтересовавший убийцу, и вынуть оттуда сложенный вчетверо лист
бумаги. Не рассматривая, тут же прячу его за бортом сюртука.
– Убит? – спрашивает меня подбежавший юноша–официант, почти мальчишка,
и пытается поднять опрокинутого на спину Луи.
– Не трогай. Мертв. Зови полицию, да поскорее. Я советник сенатора
Стила, понял?
Юноша, торопливо вытерев запачканные кровью руки о фартук, срывается с
места. Столик с убитыми окружают завсегдатаи кабака. Слышатся голоса:
– Это Бидо со своей тройкой.
– «Джентльменские» сборщики?
– Говорят. А кто им платит?
– Рондельцы или церковники, не знаю.
– У Бидо еще маклерское место на бирже.
– И две бильярдные у рынка.
– Не сторговались, наверно. Вот и хлопнули.
Я стою над телом Луи, чувствую щемящую боль в сердце. Словно кто–то
проткнул его длинной булавкой. Меня охватывает чувство жалости и
раскаяния. Ведь это мы послали парня на верную смерть. Позади меня стоит
Мартин и наверняка чувствует то же самое. Подымаю автомат убитого и
вынимаю обойму. Она пуста. Луи шел бок о бок с убийцей, не зарядив
автомат. Почему? Его послали, приказали ему идти, а с какой целью, он,
вероятно, даже не знал. Просто надеялся все выяснить, возможно –
предотвратить преступление. Бедняга не подумал, что за первой очередью
убийцы может последовать вторая. И третья. Она и досталась ему. А вдруг
его сознательно хотели любым способом задержать на месте преступления –
расплачиваться за содеянное: ведь полиции безразлично, стрелял он или не
стрелял, все равно – пришел вместе с убийцами...
Мне ни терпится взглянуть на листок, взятый из кармана убитого, но я
понимаю, что сейчас этого делать нельзя. Уже входят в зал в сопровождении
мальчишки–официанта рослый полисмен с нашивками сержанта на темно–зеленом
мундире и рядовой полицейский.
– Все видели убийство? – спрашивает сержант у собравшихся вокруг
столика.
– Я, как начали стрельбу, ничего не видел, – нехотя говорит один.
– Дымно здесь, – говорит другой. – Я поодаль сидел.
– Не разглядел как следует. Стрелял мужчина с черным платком на лице.
– А этого кто убил? – Палец сержанта обращен к телу Луи.
– Он же и убил, – заявляет мальчишка–официант. – Третьей очередью.
Первой помешал этот парень – стукнул автоматом его по рукам; второй он
сбил этих за столиком, а третью всадил в парня. Я все видел, в двух шагах
от стойки был.
Сержант записывает имя и адрес официанта и, оглянувшись, спрашивает:
– Кто подтвердит слова свидетеля?
Все молчат, мнутся, никому не хочется тащиться в полицейский участок.
– Дымно было, – повторяет кто–то уже сказанное. – Мутно. Разве увидишь?
Я показываю сержанту служебную карточку.
– Полностью подтверждаю слова свидетеля.
– И я, – добавляет Мартин.
Сержант козыряет и записывает наши имена и должности. А Мартину
говорит, уверенный в своем полицейском всесилии:
– Не давать ничего в газету без разрешения инспектора. Иначе – штраф.
Вероятно, он заботится о репутации заведения или даже состоит на
жалованье у хозяев. Мне это, в общем, безразлично, но самоуверенность его
я быстро сбиваю:
– Передайте инспектору, сержант, чтобы о случившемся было немедленно
доложено главному комиссару Бойлю. Я буду у него и повторю мои показания.
Имена убитых вы знаете или узнаете. И мотив вам ясен: обычная бандитская
перепалка.
Сержант снова, на этот раз почтительно, козыряет и уходит за стойку к
бармену.
Киваю все еще суетящемуся поблизости мальчишке–официанту:
– Получи. – И оставляю ему пять франков. – Сдачи не надо.
– Спасибо, мсье Ано, – говорит он.
– Откуда ты меня знаешь?
– Раньше я служил в отеле «Омон», много раз приносил вам в номер вино и
кофе. Только две недели назад сюда перешел.
Мальчишка наклоняется ко мне, словно хочет что–то прибавить.
– Ты еще не все сказал мне, приятель? – спрашиваю я.
– Да, мсье Ано, – шепчет он. – Я видел, как убийца положил что–то в
карман этому парню и как вы потом что–то оттуда вынули. Должен я об этом
молчать или нет? Я сделаю так, как вы скажете.
– Пока молчи, – говорю я. – Это хорошо, что ты все видел. Вдруг мне
понадобится свидетель? Понял, дружище?
– Понял, мсье Ано. Мой отец всегда голосует за сенатора Стила, и я
готов выполнить любое ваше требование.
Бар быстро пустеет. Тела убитых сейчас увезут в морг.
