01
Мы останавливаемся, лишь когда солнце исчезает в частоколе гор и гаснет оранжевый отсвет туч. Пройти удалось километров десять, и это очень, очень много. А ночью по горам бродят лишь самоубийцы. Последние четверть часа мы тратим на сбор валежника. К счастью, его много, мы на границе леса и альпийских лугов. На пару с Неудачником я притаскиваю поваленную ветром сосенку, царапая руки, обдираю с нее мелкие ветки и складываю шалашиком. Хватит, мальчики, решает Вика. Закуривает и быстро, умело запаливает костерок. Ужин символический малиновое варенье и сухое печенье. Неудачнику все поровну он жует с аппетитом электрической мясорубки. Мне кусок в горло не лезет. Хочется шмат жареного мяса с острым соусом и зеленым горошком, пару бутылок холодного пива. И ведь все это рядом! Стоит выйти из глубины, войти заново, заехать в «Старого Хакера» или «Трех Поросят»... Мы с Викой, не сговариваясь, переглядываемся. Не знаю, о свинине с пивом она мечтает, или о форели с белым вином. Но уж точно не о печенье с вареньем. Не годимся мы с ней ни в Карлсоны, ни в МальчишиПлохиши. Неудачник, вкусно? интересуется Вика. Угу. А что ты обычно ешь? Всякую гадость. Ее терпение иссякает разом. Парень, послушай меня... Неудачник отдергивает руку от печенья и вопросительно смотрит на Вику. Мы с ней по одну сторону костра, он по другую. Противостояние. У нас есть проблема, начинает Вика. И эта проблема ты. Возможно, ты не совсем понимаешь возникшую ситуацию... что ж, я попробую ее конкретизировать. Если я гдето ошибусь, поправь, ладно? Неудачник кивает. Самое главное, когда давишь на человека, предоставить ему возможность возражать. Якобы предоставить... Ты оказался в «Лабиринте» и не мог самостоятельно выйти. Так? Леонид потратил уйму времени и денег, чтобы вытащить тебя. И сделал это. Так? Не совсем так ведь «Лабиринт» поначалу оплачивал мою работу... Но я молчу, а Неудачник послушно кивает. Леня спас тебя, привел ко мне. Его ожидала награда, очень большая, если бы он сдал тебя, но он не стал этого делать. В результате он объявлен преступником, его ищут по всей сети. Так? Потом мое заведение было полностью разрушено в попытке схватить тебя. Восстановить программы несложно, но вот репутацию свою «Забавы» потеряли навсегда. Придется все начинать сначала. Мне очень жаль... тихо говорит Неудачник. Я... я не собирался доставлять вам такие проблемы... Подожди. Сейчас мы попрежнему в бегах. Если до тебя еще не дошло, то объясню из этого пространства невозможно выйти обычными методами. Может быть, выходы и существуют. Но найдем ли мы их в ближайшие годы неизвестно. Мы с Леней дайверы. В любой момент способны уйти отсюда. Но вернуться уже не сможем, и ты останешься в одиночестве. Наверное, навсегда. Вот такая ситуация... с моральноэтической точки зрения. Мне очень жаль, повторяет Неудачник. Теперь поговорим о тебе? Ты, какникак, причина всех вышеизложенных событий. Неудачник ежится, но молчит. Ты либо человек, либо порождение компьютерного разума. Но второе очень уж сомнительно. Если ты человек, то, вероятно, способен самостоятельно выходить и входить в глубину. Как дайверы, даже круче. Так? Иначе не был бы таким свеженьким на четвертые сутки в виртуальности. Ты можешь возразить? Тишина. Парень, я допускаю такую возможность, говорит Вика. В концеконцов, полтора кило мозгов куда большая загадка, чем грамм кремния в микросхеме. Я могу представить человека, который смог войти в виртуальность, не пользуясь шлемами, модемами, диппрограммой... И даже представляю его восторг... некоторый шок от такого события. Почему бы не подурачить голову окружающим, не окружить себя таинственностью? Все вполне объяснимо... Но пойми, теперь ты уже не шутишь заставляешь страдать нас. С каждой минутой усложняешь разрешение конфликта. Пойми, мы не можем постоянно с тобой возиться! Я... я устал... просто устал... Неудачник смотрит на меня, словно ожидая поддержки. Нет уж. И последнее как можно разрешить ситуацию, чеканит Вика. Продолжать в том же духе нелепо. Затягивание конфликта ни к чему хорошему нас не приведет. Если ты не хочешь раскрываться, не доверяешь нам, или не хочешь портить такую красивую легенду скажи, и мы уйдем. Будут потом чайники слагать сказки о потерявшемся в глубине... Если считаешь, что мы заслуживаем доверия, то объясни, кто ты такой, и зачем все затеял. Два выхода не так уж и мало. Она замолкает, я тихонько беру и пожимаю ее ладонь. Мне никогда не хватает твердости доводить ситуацию до такой ясности, до положения «илиили». Я... Неудачник замолкает, глядит на огонь. Потрескивает валежник, прыгают в темное небо искры. Я виноват. Я устал, устал от тишины... Не надо было мне так поступать... О чем ты? спрашивает Вика. Слишком резко, наверное. Но Неудачник сейчас растерян и деморализован. Слишком тихо... бормочет он. Этого заранее не поймешь, никогда. Звуки стали мертвыми, краски выцвели. Секунды как века. Миллиарды веков. Меня предупреждали, но я не верил. Он глотает воздух и тянет руку к огню. Пламя касается его пальцев. Ничего, ни боли, ни радости. Великая тишина. Повсюду. Вечное Ничто. А у Ничто нет границ. Я... не удержался. Его рука нежно ласкает пламя. Я не могу вам ничего объяснить. Уходите. Смотрю на Вику сейчас она ему выдаст по первое число. Но в глазах Вики лишь отблеск огня, черная ночь и красное пламя. Ее коснулась Тишина, о которой говорит Неудачник. Как и меня, в первый раз. Встаю, оттаскиваю Неудачника от костра. Самовнушение штука мощная. Обжегся в глубине, жди настоящих волдырей на коже. Заставляю его присесть над ручейком и опустить руку в холодную воду. Значит, так, решаю я. Сейчас будем спать. Просто спать, и не морочить друг другу голову. Мы с Викой вынырнем, нам надо поесть по нормальному. А ты... как знаешь. Утром решишь, чего ты в конце концов хочешь. Неудачник молчит, полощет ладонь в воде. Я иду к Вике. Она уже в норме, но ее напор кудато улетучился. Ты податлива к гипнозу? интересуюсь я. Вика пренебрежительно хмыкает. Вопрос риторический, среди дайверов гипнабельных нет. Раз уж мы преодолеваем дурман диппрограммы, то словами нас не проймешь. Вот тото и оно, говорю я. Валять дурака мы все умеем. А вот как насчет того, чтобы окунуть собеседника в тишину? Я тоже устала, шепчет Вика. Знаешь, еще час, и заговорю такими загадками, что Неудачник позавидует... Мы сейчас ляжем спать. Потом вынырнем, не разрывая канала. Перекусим. У тебя дома найдется еда? Конечно. Ну и прекрасно. Ешь и ложись. Утром вернемся и все решим. Мы так и поступаем. Я заставляю Неудачника помочь мне, вдвоем мы наламываем три охапки ельника, кладем у костра. Постель оказывается такой удобной, что я с трудом борюсь с желанием наплевать на ужин. Глубина... глубина... я не твой... Веки были свинцовыми, я с трудом их разлепил. На экранчиках плясал огонь, в наушниках шуршал ельник Вика ворочалась, устраиваясь поудобнее. Леня, ты прерываешь погружение? спросила «ВиндоусХоум». Нет. Я снял шлем, глянул на часы. Поздний вечер. Но не настолько, чтобы было неудобно заглянуть к соседям. Пиво чутьчуть подождет. Выдернув шнур виртуального костюма, я угомонил перепугавшийся компьютер и глянул на себя в зеркало. Клоун. Со штепселем на поясе. Пугнем старушек? Трико валялось в тазу для стирки. Я надел его поверх виртуального костюма, провод скатал и заткнул за пояс, прикрыв сверху курткой. Ничего, нормальный мужик получился, только слегка опухший. В подъезде тихо побрякивала гитара. Посмотрев в глазок я открыл замки. Компания юнцов ютилась на площадке между этажами. Один, терзая струны, напевал: Одинокая птица, ты летаешь высоко... При виде меня подростки почемуто смутились. Только сосед сверху быстро спросил: Леня, у вас закурить не будет? Я покачал головой. Вижу, что парень косится на вздувшееся на боку трико. Как раз по размерам сигаретной пачки. Вряд ли он догадывается, что некоторые живут с розеткой у пояса. Позвонив в соседнюю квартиру я дождался шаркающих шагов и настороженного «Кто там?» Глазку и собственным глазам старушка не доверяет. Людмила Борисовна, извините ради Бога, сказал я в дверь. Можно позвонить от вас? У меня телефон сломался. После минутного колебания заклацали древние замки. Я протиснулся в узкую щель, дверь немедленно захлопнулась. Молодежь опять сидит? поинтересовалась Людмила Борисовна. Старушке уже за семьдесят, и вступать в пререкания с юной шпаной она не рискует. Сидит. Хоть бы ты им высказал, Леня! Это ж никакого покоя нет! В квартире звуков из подъезда не слышно, дверь у бабульки мощная, но я не спорю: Обязательно скажу, Людмила Борисовна. А чего телефонто твой сломался? Не уплатил вовремя, отключили? Я покорно кивнул, восхищенный ее догадливостью. Болтать ты любишь, бурчит старуха. Когдато мы с ней были на параллельных номерах, но жить так было, конечно, невозможно. Я заплатил за разделение номеров, да еще и субсидировал бабку ведь спаренный телефон стоил ей немного дешевле. Помоему, она посчитала меня идиотом. Зато отношения у нас улучшились. Бери, звони, времято позднее... Людмила Борисовна кивнула на телефон. Отходить от меня она явно не собирается. Любопытство не порок... Я набрал номер Маньяка, стараясь не обращать внимания на грязный телефонный диск и липкую трубку. Алло? Шура, добрый вечер. Ага... довольным голосом произнес Маньяк. Объявился... преступник. Шура, они... Ладно, я разбираюсь. Лицензия на производство локальных вирусов у меня есть, тут не придерутся. А ты регистрировал «Варлока»? Конечно. У самого Лозинского. Все исходники отвечают Московской Конвенции, так что им обломится. Меня потихоньку отпускает. Если бы вирус не был зарегистрирован у кого либо из создателей антивирусных программ, то Маньяка ждали бы крупные неприятности. Конечно, меня могут обвинить в неосторожном использовании оружия, в нанесении ущерба... но для этого еще надо меня найти. У тебя спрашивали, кто купил вирус? Само собой. Я им дал твой адрес. Тот, который самый дохлый. Еще года два назад, когда я начал балансировать на грани закона, ктото из дайверов посоветовал мне купить пару адресов, и никогда их не использовать. На этих несуществующих товарищей и списывались все вирусы, которые я брал у Маньяка. Я сказал, что вирус тебе обошелся в штуку баксов, продолжает Шурка. Знаешь, будет правильно, если я... Успокойся. У меня уже пять заявок на покупку «Варлока» по этой цене, Маньяк довольно захохотал. Крутизна! За такую рекламу я Джордана готов пивом угостить. Весь «Диптаун» шумит. А продажа не запрещена? Пока нет. Копаются в исходниках. Лучше скажи, ты где был часполтора назад? Ну... как обычно. Людмила Борисовна легонько покашляла. Любопытство борется в ней со старческой жадностью. Повременная оплата это самый гнусный враг компьютерщиков и болтунов. Ясненько, в глубине. А я заходил. Пива хотел с тобой выпить. Маньяк вдруг начал мяться. Ты... выгляни за дверь. Зачем? Я позвонил, посидел на лавочке, пива попил. Снова поднялся, позвонил. Потом оставил у тебя под дверью пару бутылок «Холстена». Светлого. Глянь, стоят? Я издал звук, похожий на скрип старого дисковода. Шура, а что, с утра коммунизм ввели? Ты чего? Ну глянь, может стоят... буркнул Маньяк. Нет, не стоят! Я от соседки звоню. Ну... и бес с ними, сказал Шурка. Всетаки иногда мой разум пасует при общении с настоящими компьютерщиками. Может быть Шурка спутал реальный мир и глубину, где цена на пиво вполне символическая? Рассказать, так не поверят... Ну, те кто выпил, поверят, мрачно заметил Маньяк. Зайди утром, часов в десять, попросил я. Надо кое о чем поговорить. Только не забудь вынырнуть. Зайду. Пока, Шурка. Я повесил трубку, смущенно посмотрел на Людмилу Борисовну. Долго я? Ладно, ничего, старуха махнула рукой. Бизнес, разве я не понимаю? Продаешьто что? Пиво, сказал я наугад. Я и сама пиво любила выпить. Только разве ж на пенсию полакомишься? Людмила Борисовна, а давайте я вас угощу? радостно предложил я. У меня как раз образцы дома есть! Это лучший выход из ситуации. Иначе старуха обязательно припрется ко мне, и будет звонить с моего телефона... компенсируя нанесенный ей ущерб. А в мою квартиру слабонервным лучше не входить. Разве что бутылочку... оживилась старуха. Когда я нес ей через площадку бутылку «Ораниенбаума», молодежь проводила меня с лестницы жадным взглядом. Что говорить, две бутылки легкого пива на четырех здоровых лоботрясов это несерьезно.