7
Проводив десантолет, Грант продолжал заниматься телезондами,
добиваясь, чтобы они передали четкое и ясное изображение поверхности
планеты с разных высот.
Молчанов, принявший гипнодуш и стимуляционное облучение, чувствовал
себя достаточно сносно и, выбравшись из медцентра, пришел в командный зал.
Одиночество страшило его.
Как я понял, сказал он, понаблюдав за действиями командира
корабля, вы мой потомок? Не прямой, по все же потомок? Сколько же
времени прошло на Земле с момента старта нашего звездолета?
Сто три года, сказал Грант машинально и спохватился. Но Молчанов
только кивнул головой, принимая ответ, как должное, и ровным голосом
произнес:
А в корабле мы прожили всего полтора года. Всего полтора...
Он встал и подошел к креслу командира, который наблюдал, как вариатор
вырезает в общем объеме изображения окно связи с телезондами. Сейчас в
окне как раз проплывал черный массив Города.
Город, сказал Молчанов тихо. Horror kriptos ужас тайны! Он
унес у нас семь жизней, больше половины экипажа... Проклятая планета!
Возвращайте своих людей, командир, пока не поздно возвращайте. Иначе и
их придется списать в пропавшие без вести.
Грант только покачал головой:
Вам надо отдохнуть, Эвальд. Кстати, сколько вы пробыли на планете?
Двадцать суток.
Двадцать?! Я думал, гораздо больше... И вы не пытались за это время
найти объяснение агрессивности к вам... к нам, к людям, чужой жизни? Что
заставляет нападать на нас паутин? Или... этих... как вы их называете?
Гравистрелков?
Молчанов улыбнулся странной безжизненной улыбкой.
Мы пытались. Зачем бы мы садились на планету, если не были бы
исследователями? А паутины... Не знаю. Иной раз их поведение напоминало
поведение любопытного зверя. Иногда они настойчиво стремились оттеснить
наши вездеходы в сторону океана... Но чаще всего нападали. А кресты, то
есть гравистрелки, нападали всегда, стоило им только увидеть наши
аппараты. Если это машины или эффекторы иных мыслящих существ, то разум
планеты принципиально отличается от человеческого.
Вы говорите, как специалист.
А я не только археонавт, я еще и ксенобиолог экспедиции. Сто лет
назад звездолетчики обязаны были иметь несколько профессий.
Сейчас универсализм необходим для космолетчиков еще больше, Грант
оторвался на какоето время от работы, задумчиво посмотрел на Молчанова и
попросил его помощи. Не потому, что помощь действительно требовалась, а
потому, что в работе человек приобретает уверенность. Молчанову
уверенность очень была нужна.
Следующие несколько часов они работали с аппаратурой кибернетического
комплекса. Запустили на разные высоты два телезонда, связь с которыми
держалась очень неустойчиво, несмотря на все ухищрения координатора.
Объяснить перебои связи одной только ионизацией воздуха всетаки было
нельзя, чтото еще нарушало связь, какойто неизвестный людям фактор.
Грант дважды разговаривал с Россом и с каждым разговором все больше
мрачнел. Потом связь оборвалась и уже больше не возобновлялась.
Внизу под трансгалом наступила ночь. Истекли третьи сутки их
пребывания в районе спутника квазизвезды. Третьи сутки непокоя...
В дивном мерцании ночной стороны планеты было чтото зловещее.
Потрясающее равнодушие, с которым она охраняла свои тайны, уничтожая и
отбрасывая все постороннее, было равнодушием машины, механического
сторожа, запрограммированного стрелять в любую движущуюся цель вблизи
охраняемого объекта, и Грант впервые задумался над причинами странной
враждебности планеты к людям, существам не агрессивным, способным отличить
добро от зла, понять собеседника без угроз и применения силы. Правда,
успокоить его эти размышления не могли.
В первом часу ночи по времени корабля чистый зуммер галактического
ТФприема заставил Гранта в изумлении подскочить к пульту. Молчанов,
дремавший в соседнем кресле, поднял голову.
Дежурное сообщение с индексом третьей степени срочности, доложил
координатор. Запрос Технического совета Земли и почтовые сообщения.
Почта... хрипло сказал Грант. Пришла почта.
В панели дешифратора открылась щель, и высунувшийся языком
манипулятор подал пять цветных зерен видеокассеты для личных инфоров, и
два прозрачных карандаша сообщения для командира. Координатор уже
материализовал бестелесный голос Земли в кристаллы писем.
Грант медленно ссыпал в ладонь зерна: изумрудное для Реута,
фиолетовые для Росса, яркожелтые для Умбаа, молочнобелое для
Вихрова и голубое от Тины. Для него. Так же медленно Грант ссыпал письма
в приемник своего инфора, спрятал его в карман и взял прозрачные кристаллы
официальных сообщений.
Председатель Технического совета Земли Столетов запрашивал подробный
отчет об открытии квазизвезды в пылевом облаке и просил сообщить свои
соображения о целесообразности посылки в этот район Галактики специальной
экспедиции.
Второе сообщение было от руководства Управления аварийноспасательной
службы сектора Солнечной системы. В нем еще раз напоминалось о
необходимости соблюдения параграфов Устава коммуникаций при открытии
населенной планеты и об осторожности при выборе средств для спасения
экипажа «Могиканина».
Конфликты нежелательны, повторил Грант, но смысл фразы не сразу
дошел по его сознания. Нежелательны...
Письма... В кармане лежали письма для товарищей. Письма для Умбаа,
Вихрова, Реута и Росса. И письмо от Тины... как упрек в том, что он в
безопасности, под защитой трансгалактического корабля, а они там... в
аду... Если они ЕЩЕ там.
Связи с Россом все не было, и он дал команду послать еще два
телезонда в направлении Города.
Под утро Грант, безотрывно всматривающийся в черноту экранов,
напоминающих ему пустые глазницы черепа, заметил в расположении Города
вспыхнувшую чистым зеленым светом звезду. Через некоторое время там еще
зажглась звездочка, и еще, будто огоньки гелиосварки. Молчанов, уснувший в
кресле в неудобной позе, встрепенулся, услышав восклицание командира, и
стал тереть глаза.
Но Грант только приказал выпустить еще два зонда последние.
Большего он сделать не мог. Со стороны он казался сосредоточенным и
спокойным, холодным, как свет Луны. Но письма в кармане жгли его душу, и
если бы ктонибудь знал, как натянуты до предела его нервы, как мучительно
ищет мозг пропавшую надежду. Ищет и не находит. А найти надо,
обязательно надо. Потому что рядом в кресле сидит человек, потерявший на
планете всех своих товарищей. Потому что каждый прошедший миг может
оказаться последним для Росса и для Реута, Умбаа и Вихрова. Потому что
планета хранит в себе какуюто проклятую тайну, убивающую все живое, а
люди ничего не могут ей противопоставить. Ничего, кроме своей решимости и
бесстрашия.
Утром связь восстановилась на несколько минут и Грант увидел трагедию
гибели Росса.
Какоето время он стоял неподвижно, окаменев от горя, потом вдруг
стремительно повернулся к пульту, нащупывая биосъем.
Старт!
Нет! бросился к нему Молчанов, схватил за руку. Не надо! Их не
вернешь!..
Прочь! зарычал Грант. Там Умбаа, Виталий!.. Мы найдем их!
Молчанов отпустил его и, переведя дыхание, оперся об пульт костяшками
пальцев.
Что ж, сказал он сдавленным голосом. Действуйте! Я не боюсь
смерти, я слишком часто встречался с ней один на один. Но с нами Тихонов,
он не может сказать ни да, ни нет, и вы отвечаете за его жизнь. И этот
мальчик, что возвращается один, он тоже надеется на вас, на ваше
правильное решение... Но все равно, действуйте, если иначе нельзя...
Грант уронил голову на руки и затих.
Корабль едва заметно вздрогнул автоматы приняли изуродованный
десантолет, вскрыли и деловито принялись за ремонт. Но никто не вышел из
него. Реут лежал ничком поперек рубки в расстегнутом скафандре, и лицо его
представляло маску страдания и отчаяния.
Грант вдруг вскочил, вынул из кармана инфор и хватил им об пол.
Блестящий диск разлетелся цветными брызгами, и это отрезвило командира. Он
оглянулся на открытый вход в зал гдето в недрах корабля ждал его
раненый Реут и заставил себя сделать шаг, другой...