3. Унесенные Ветром
Шлюпка возвращалась. Арчи и Лу изображали греблю: на самом деле
работали миниатюрные движители на корме. Однако Фло решил не настораживать
пиратов.
Команда «Орхидеи» замерла в ожидании.
Пока шлюпку поднимали, Фло направился в рубку. Зборовски встретил его
вопросительным взглядом.
– «Санта Розалина» в Маракайбо. Туда и направимся. Вот, союзников
нашел...
На кече, который, кстати, звался «Колибри», ставили и поднимали
паруса; сильно поврежденный испанец пошел ко дну, едва только пираты
убрали абордажные крючья.
Фло договорился с капитаном «Колибри» о совместном походе на
Маракайбо. В принципе пираты ему были без надобности: «Орхидея» в
состоянии сломить любые заслоны испанской твердыни. Однако, надо же на
кого–то списать нападение? Фло хотел опередить пиратов («Колибри»
намеревался зайти на Тортугу за подмогой), сделать свое дело, а потом
пусть себе потрошат Маракайбо и испанскую эскадру, а заодно и присвоят всю
славу.
К вечеру ветер посвежел, кеч, зарифив паруса, шел галфвиндом, сильно
накренившись. Волны бодали белопенными макушками его исхлестанный ветрами
и морем борт. «Орхидее» тоже доставалось, пришлось втянуть крылья, а
боковые секции вплотную прижать к центральной. «Колибри» скоро потерялся
за крутыми валами. Ветер крепчал, волны становились все выше и выше, а
«Орхидея» покачивалась себе, словно бочонок. Вернее, словно три бочонка,
накрепко связанных вместе.
Экипаж давно разбрелся по каютам. Боцман обосновался в гамаке,
рассказывая очередную байку, Арчи слушал, глядя в иллюминатор. Мортимер с
Дейзи молча пили вино, стараясь расплескать поменьше. Лу и Кертис играли в
карты, насколько позволял шторм. Механик Ларри, убаюканный качкой, спал;
засыпал и Оскар, намаявшись за день. Фло с Питером негромко разговаривали
в капитанской каюте; здесь же, опустив голову на толстые мохнатые лапы,
залег и сэр Юстас. Кок с юнгой пытались прибрать в кают–кампании, но до
окончания шторма это вряд ли удалось бы и они удалились в каюту голландца,
где поселился и Слава.
Шторм! Владыка морей! Что может устоять перед твоим бешеным натиском?
Бесконечно малым и ничтожным кажется любое творение рук человеческих в
сравнении с тобой. В твоей власти швырнуть беззащитный корабль, утлую
песчинку в твоих ладонях, на скалы, разбить вдребезги, в щепы. Горе тем,
кому уготована такая судьба. Ты можешь сломать мачты, оборвать снасти,
лишить руля. Ты всесилен!
Однако, что за дерзкое суденышко? У него нет мачты (убрана внутрь),
нет ничего, за что можно ухватиться. И волны ему нипочем! Ну–ка, бросим
его на прибрежные скалы!
Арчи почувствовал как палуба уходит из–под ног, словно пол в
скоростном лифте. И вдруг навалилась тяжесть. Рывок!
«Орхидея» вздрогнула, словно раненая птица, и стремительно ринулась
вперед. Заработала гравиподушка; оттолкнувшись от скал судно прыгнуло
через мель, через высоченные валы, через смерть, и понеслось туда, где
было глубоко, где не могли распороть днище острые каменные клыки, где
волны пониже и опасности нет.
Спустя несколько минут подушка отключилась и «Орхидея» вновь
закачалась на штормовой волне.
За ночь Зародыш включал подушку еще дважды.
Утро выбралось из–за горизонта, шлепая босыми ногами по притихшему
морю. Шторм ушел буйствовать на юг, к экватору. Волны еще вздымали
«Орхидею», но это были уже не свирепые пенные горы, а пологие синие холмы.
Зародыш оценил погоду в 2,7 балла. К восходу солнца под гул сервомоторов
боковые ступени разъехались в стороны, крылья отделились от корпуса и,
нетвердо щелкнув, зафиксировались в рабочем положении. Выползла наружу
мачта, взмахнув полуреями, как руками.
Первым проснулся Юстас. Отворив носом незапертую дверь капитанской
каюты, он прошествовал на корму, спихнул за борт тик–трап и с наслаждением
плюхнулся в воду. Поплавал вокруг «Орхидеи» минут десять, довольно
отфыркиваясь, несколько раз нырнул и взобрался назад на корму. Деловито
отряхнулся, вытащил тик–трап на палубу. Оставляя мокрые следы и небольшие
лужицы побрел вдоль фальшборта второго уровня на нос.
И тут с верхней палубы донесся хриплый разбойничий крик.
– Пиастры, пиастры!
Сэр Юстас басом гавкнул и галопом понесся к трапу. От крика и лая
проснулись четверо: Лу, Кертис, Арчи Элмер и Капитан. А сверху продолжали
громогласно орать:
– Дукаты, дукаты! Тугрики, тугрики!
Кто в чем, пулей устремились на четвертый уровень.
Там происходило следующее: на полурее, как раз под усом УКВ–антенны
сидел нахохлившийся зеленый попугай и сердито орал; сэр Юстас, опираясь
передними лапами о стабилизаторы вертолета, возмущенно лаял на него.
Фло, ежась от утренней прохлады замер у трапа.
– Ну и ну! – сказал Арчи, кутаясь в одеяло, которое почему–то
захватил с собой. На далекий, еле слышный гул никто не обращал внимания.
– Забей заряд! – разорялся попугай. – И стань на фитиля!
– Гав–гав!
– Кливера долой! Обрасопить реи! Трам–тарарам!
– Что это за птица, Кэп?
– Гав–гав!
– Марселя на гитовы! Абордаж! Полундра! Полундра!
– Во дает!
– Может поймать его? Он, поди, ручной.
– Юстас, фу!
– Гав–гав!
– Правый борт залп! Трам–тарарам–тарарам! Пам–пам!
Пес, все еще недовольно взрыкивая, подошел к капитану и сел у его
ног.
– Пиастры, пиастры! – крикнул напоследок попугай. Похоже, он
успокаивался. – Дукаты, дукаты! Тугрики, тугрики!
Арчи расправил одеяло, намереваясь использовать его вместо ловчей
сети, но горластая птица вдруг взмахнула крыльями и мигом перепорхнула на
плечо Кертису.
– Мама миа! – изумился итальянец. – Точно, ручной! У–тю–тю!
Попугай, не обращая внимание на сюсюканье Кертиса, нахохлился и стал
деловито чистить травянисто–зеленые перья. Ярко–желтый хохолок на макушке
то вставал дыбом, как у удода, то прижимался к голове.
– Остров Бугеля! – сообщил он не очень уверенно и что–то неразборчиво
прощебетал.
Капитан протянул палец; птица с готовностью заняла этот
импровизированный насест.
– Ты кто? – спросил Фло, не особо надеясь на ответ.
Попугай и не ответил.
Завтракали под невнятное бормотание зеленокрылого гостя и ревнивое
ворчание сэра Юстаса.
– Кстати, сэр, – обратился к Капитану Гордон Лу. – Неплохо бы дать
этой птице какое–нибудь имя.
– Морское, – поддакнул Кертис. – Позабористее.
Фло хмыкнул.
– Предлагайте.
Сэр Юстас нервно гавкнул.
Капитан задумался.
– Гав? А что, неплохо. Попугай по имени «Гав." А?
– Нет, сэр, это не звучит. Нужен какой–нибудь морской термин –
убежденно сказал Арчи.
– Скажите, Капитан, – поинтересовался вдруг Кертис. – А почему вашего
пса так неподходяще зовут? Вы же моряк.
Фло отодвинул тарелку и в упор взглянул на Кертиса.
– Как же мне следовало его назвать?
Бруно пожал плечами.
– Ну, Бимс, скажем, или... или уж Риф на худой конец.
Фло усмехнулся.
– Скажи, Бруно, а тебе было бы приятно, если бы тебя звали «Палуба»
или «Клюз»?
Кертис смутился.
– У этого пса известны предки до тридцать шестого колена по обеим
линиям. Ты можешь похвастать подобной родословной?
Итальянец смутился еще сильнее. Фло продолжал:
– Да будет тебе известно, его зовут даже не просто «Юстас», а сэр
Юстас Олаф Готти де Монтабар. Его родной брат носит имя Юкон Лотар Форсайт
де Монтабар. А ты – «Бимс»...
Кертис развел руками.
– Прошу прощения, сэр...
Повисло недолгое молчание. И вдруг попугай тихо, но отчетливо сказал:
– Бимс.
Эрвин Капелька, выпустив клуб дыма, заметил:
– По–моему, это имя пришлось ему по вкусу.
Попугай склонил голову набок, словно прислушивался.
– Абордаж! – тревожно крикнул он и захлопал крыльями. – Полундра!
В тихий плеск моря за бортом вплелся далекий утробный гул.
– Ч–черт! Что это?
Зародыш подал сигнал тревоги.
– По местам!
Команда вмиг рассыпалась.
Фло ворвался в рубку и с ходу защелкал переключателями на пульте.
Зародыш лихорадочно анализировал ситуацию.
– Два легких истребителя класса «Пустельга». Вооружены ракетами
«воздух–вода», – выдал он экспресс–анализ. – Вероятность атаки – 74%.
Прошу снять блокировку.
Капитан нахмурился. Истребители в семнадцатом веке?
Питер безмолвно следил за экранами. Скрипнув зубами Фло ввел личный
код в охранный модуль. Запертая ниша, сухо клацнув, открылась. Сорвав
ногтем пломбу. Фло вытащил микрочип и бросил его в специальный ящичек
здесь же.
– Атака! – взвыл Зародыш, отдавая неуловимые команды автоматике. Две
противоракеты правого борта немедленно стартовали, хлестнув реактивными
струями прочную обшивку.
Спустя доли секунды в полумиле от «Орхидеи» синхронно вспухли два
воздушных взрыва.
– Вот они! – воскликнул Зборовски.
У самого горизонта мелькнули две серебристые черточки.
– Уходят, – сообщил Зародыш.
И вновь все стало тихо и очень спокойно. Только чайки суматошно
носились над верхней палубой.
Бой занял меньше минуты. Такие темпы семнадцатому веку и не снились.
– Капитан, – негромко сказал Питер. – Зародыш не может определить
наши координаты.
Фло метнул взгляд на соответствующий монитор, который пестрел
беспомощными иксами. Пальцы сами пробежались по клавиатуре. На головном
экране возникли четкие контуры Карибского моря. Контрольная метка, обычно
рдевшая на месте, где в данный момент находилась «Орхидея», отсутствовала.
– Что за черт? Неужели шторм унес нас так далеко?
Фло изменил масштаб. Теперь на экране умещалась вся Центральная
Америка, часть Южной, половина Мексики и значительный участок Атлантики.
Метки не нашлось и за пределами Карибского моря.
– Мистика, – проворчал Фло, еще раз тронув клавиатуру. Перед ними
возникли два полушария, все моря, океаны и континенты. Если верить
компьютеру, «Орхидея» на планете Земля отсутствовала.
Фло переглянулся с помощником.
– Ты что–нибудь понимаешь, Питер?
Зборовски пожал плечами. Капитан поскреб подбородок и решительно
забарабанил по клавиатуре. На экране возникла забавная мультяшная рожица –
именно так представлял себя Зародыш. Фло вызвал его «поболтать», в режим
акустической беседы.
– Хэлло, Кэп! Как дела?
– Хэлло, Зародыш. Неважные дела. Никак не пойму где мы находимся.
Голос у Зародыша тоже был мультяшный – озорной, скрипучий. Рожица на
экране шевелила губами и гримасничала; чуть ниже, в правом углу,
дублировался текст.
– Сейчас взгляну, Кэп.
Рожица на экране отвернулась, показав на секунду затылок. Фло ждал.
Выражение недоумения и растерянности, написанное на рожице,
невозможно было передать словами.
– Что такое? – насторожился Фло.
– Не знаю как и сказать, Кэп.
– Говори! А лучше – покажи.
Рожица, уменьшаясь в размерах, уползла в левый верхний угол экрана;
рядом высветился масштаб: один к десяти миллионам. На мониторе вместо
ожидаемой навигационной карты возникла эмблема пиратов – череп, кости и
песочные часы. Судя по контрольной метке «Орхидея» находилась точно между
глаз мертвой головы.
Фло с Питером долго таращились на экран.
В дверь капитанской каюты осторожно постучали. Юстас вскинул лобастую
голову и вильнул роскошным хвостом.
– Да! – сказал Фло не двигаясь.
На пороге стояли Эрвин Капелька и Арчи Элмер. Толстяк выглядел
озабоченным; Арчи так и светился решимостью.
– Команда желает поговорить с вами, сэр! Немедленно, – твердо сказал
Капелька.
Фло ждал чего–нибудь подобного. Что же, он не младенец, и прекрасно
сознает: на полуправде далеко не уехать.
– Хорошо, Эрвин. Собери команду в кают–кампании.
– Все уже собраны, сэр. Ждут вас и Питера.
Фло поднялся. Тем лучше!
Постучать старпому не успели. Дверь плавно скользнула в сторону; за
нею стоял Зборовски.
– Я все слышал, Капитан. Я готов.
– О'кей.
Команда расселась за столиками кают–кампании. Еще издали донеслись
громкие спорящие голоса; когда Фло, Зборовски, боцман и Арчи вошли, голоса
враз стихли.
Капитан окинул взглядом своих людей. Молочно–белые панели под
потолком источали ровный приглушенный свет.
– Итак, матросы, я слушаю, – твердо сказал Фло. – Есть ли у вас
основания для недовольства?
Элмер присоединился к команде, как бы подчеркивая, что разделяет
мнение большинства; Капелька, напротив, остался стоять за спинами
Зборовски и Капитана. Сидящие за столиками переглянулись, потом поднялся
Марк Мортимер.
– Не воспринимайте это как бунт, сэр. Вы по–прежнему наш капитан, а
мы – ваши матросы. Просто мы хотим, чтобы вы внесли ясность, ибо не все
обстоит так, как представлялось вначале. Готовы ли вы дать ответ на наши
вопросы и выслушать наши пожелания, сэр?
Фло бесстрастно произнес:
– Спрашивайте!
Мортимер обернулся, черпая поддержку у остальных.
– Это предприятие нам представили как рейд за золотом, причем имелось
в виду, что действуем мы против техники семнадцатого века. С истребителями
и ракетами это как–то не вяжется. Не подумайте, что мы струсили, сэр. Мы
всего–навсего хотим знать ради чего рискуем. По–нашему, это справедливо.
– Согласен, – кивнул Фло. – Дальше? Я отвечу, когда выслушаю все ваши
требования.
– О'кей. Следующее: что–то незаметно никакого желания наполнить
трюмы. За все наше пребывание здесь мы практически не добыли ни унции
золота. Давайте сначала загрузимся доверху, чтобы каждый из нас увидел
свою долю и был спокоен за свой карман, а потом уж станем гоняться за
вашей драгоценной «Санта Розалиной». А иначе наш черный флаг выглядит
просто как издевательство. Это все, сэр.
Марк сел. Вздохнув, Фло собрался с мыслями.
– Итак, начнем. Ради чего мы здесь? Очень несложно: у меня есть
недруг по фамилии Бейкер. Причин ненавидеть его вполне достаточно. Мне он
сильно мешает, а поделать я ничего не могу по той простой причине, что он
дьявольски богат.
В начале двадцать первого века он нашел вблизи Канарских островов
затонувшую каравеллу Санта Розалина, перевозившую слитки золота на полтора
миллиарда долларов из Южной Америки в Испанию. С тех пор, как он ее
поднял, у меня серьезные трудности.
Сначала я решил действовать силой и просчитался. Золото Бейкера било
все мои козыри. Позже мне удалось завладеть машиной времени, буквально под
носом его людей. К сожалению, вы уже сами убедились, что это весьма
капризный механизм. Я вернулся на тринадцать лет и попытался устроить все
так, чтобы Бейкер не попал в 2002 году на Канары и никогда не узнал о
«Санта Розалине». В результате я обнаружил, что он поднял золото двумя
годами раньше, чем в варианте до моего вмешательства. Я сделал еще одну
попытку и едва не погиб – казалось, само небо восстало против меня.
Бейкера я нашел богатым и процветающим. Наверное, я попробовал бы еще
что–нибудь сделать, но мне исполнилось сорок и машина отказалась
переносить меня в прошлое. Поразмыслив, я послал двоих своих парней, велев
им убить Бейкера в молодости, как убил кто–то его родного брата. Первый не
вернулся, второй сделал все как надо, но после его возвращения я с ужасом
понял, что в новом варианте живет другой Бейкер – брат, который оказался
гораздо хитрее и опаснее, а исполнитель пребывал во всемирном розыске со
смертным приговором. Я понял, что послужило причиной смерти одного из
Бейкеров – моя воля. Я просто поменял их местами, и выбрал худший вариант.
Пришлось послать очередного исполнителя, чтобы убить их обоих, но и этот
не вернулся. Зато все стало на свои места: появился прежний Бейкер, а
более опасный брат вновь числился погибшим много лет назад при
невыясненных обстоятельствах.
Постепенно я пришел к мысли, что время так просто не обманешь.
Необходимо придумать нечто, сработающее наверняка.
К этому моменту машина времени включалась, если считать запуски
военных, двенадцать раз...
Ларри и Оскар при этих словах вскочили.
– Как вы сказали? Двенадцать? – пробормотал Оскар.
– Да, – сказал Фло. – Зная странную привязанность сией своенравной
леди к числу «тринадцать», нетрудно предположить, что наше путешествие в
прошлое – последнее, тринадцатое по счету. Боюсь, что это мой единственный
шанс. Я построил «Орхидею» и решил сделать так, чтобы «Санта Розалина»
никогда не попала к Канарским островам, а ее золото стало моим. Вот и вся
история. Хочу добавить только одно: для меня это очень важно.
– Сэр! – вмешался Слэш. – А как вам удавалось посылать своих людей?
Машина ведь переносит только тринадцать человек?
Фло невесело усмехнулся:
– Только сейчас я это и понял. Машина утаскивала в прошлое и моего
посланца, и ближайших людей подходящего возраста. Людей или животных – уж
и не знаю. Только перенос происходил в городе, а не в море и заметить
попутчиков, которые, наверное, находились в разных зданиях и на разных
улицах, не так уж просто. Никто и не замечал. Кстати, именно так исчезла
моя двадцатишестилетняя жена. Но – увы! – понял я это слишком поздно.
– Постойте! Но ведь машина должна возвращать тоже тринадцать человек!
– Должна, – подтвердил Фло. И возвращала. Только никто кроме
исполнителей не знал об обратном переносе. И снова попадались те, кто
оказывался вблизи. Люди, провалившиеся в прошлое без предупреждения,
отнюдь не сидели на месте. Назад возвращались совсем другие. Может помните
сенсацию «Нью–Кросби Джорнинг Пост» четырнадцатого года? Полагаю, это был
один из бедняг, выдернутых из прошлого.
Команда «Орхидеи» внимательно слушала и нерешительно переглядывалась.
– Вы удовлетворены? – спросил Капитан. – На вторую часть ваших
требований отвечу вот что: начинаем пиратствовать всерьез. Можете заранее
отделить свою часть добычи, я не возражаю. Но «Санта Розалину» мы должны
найти, это первое условие.
– О'кей, сэр! Мы к вашим услугам!
Оставалось одно – понять, что же случилось с Зародышем и куда, черт
побери, унес «Орхидею» вчерашний штормовой ветер.
Испанское судно заметили под вечер. Бегемот, рыскавший над морем на
вертолете в поисках берега, увидел вместо суши одинокую каравеллу. Далеко
на юго–западе. Чуть раньше Фло дедовским методом – с помощью секстанта –
определил координаты «Орхидеи». Они по–прежнему находились в Карибском
море, изрядно южнее острова Гаити. Что стряслось с Зародышем оставалось
загадкой. Зборовски сбился с ног, пытаясь привести его в чувство.
Безуспешно: ориентироваться компьютер словно разучился; отказал сканер, а
остальные, функции вроде бы не пострадали.
– Паруса вижу! Зюйд–зюйд–вест, одна посудина! Флаг испанский, зовется
«Инфанта»!
Фло занял место в рубке.
– Берем! Все к бою!
Радостно потирая руки, корсары разбежались по местам. Вспенивая
чистую соленую гладь «Орхидея» встала на крылья и стремительно рванулась
навстречу добыче. Камуфляж Фло включать не стал.
Каравелла шла крутым бейдевиндом на юго–восток. Видимо испанцы
намеревались обойти стороной оживленные трансатлантические пути, ведущие в
Европу. А это значило, что в трюмах испанца скрывалось нечто ценное.
В облаке брызг, рвущихся из–под носовых крыльев, «Орхидея» настигала
«Инфанту», как легкая газель настигает черепаху.
– Холостым поперек курса! – скомандовал Фло. Крис Дейзи немедленно
тронул пульт управления огнем. В десятке саженей от бушприта каравеллы
диковинной розой расцвела дымная вспышка. На «Инфанте» спешно заряжали
пушки и открывали порты.
Фло проорал в лучевой узконаправленный акустик:
– Эй, сеньоры!. Стойте, или стеньги обрушатся вам на головы!
– Добавьте «Каррамба!", сэр! – хихикнул Кертис. – Думаю, подействует!
– Заткнись, макаронник, – одернул его Капелька. – Не мешай Капитану.
Бруно что–то невнятно проворчал и заткнулся. На «макаронника» он
никогда не обижался. Зато неожиданно заорал Бимс:
– Забей заряд! Пор–рох! Пор–рох! Пир–роксилин!!
Лу с Кертисом немедленно заключили пари: скажет попугай «динамит» или
«тротил». Сделали они это тихо, чтобы не слышали боцман и Капитан.
Канонир–испанец поднес пылающий фитиль к одной из двенадцати бортовых
пушек. Зародыш среагировал мгновенно: повела стволами правая металлорезка,
вколачивая снаряд точно в жерло испанской пушки.
Ба–бах! В воздух взвились щепы и доски.
– Эй, полегче! – предупредил Капитан. – Не хватало, чтоб они
затонули...
Мортимер пробежал по пульту пальцами, словно пианист по клавишам.
– Давай, Зародыш!
Компьютер не оплошал: мигом сковырнул «Инфанте» все три мачты и
бушприт. На плаву остался голый пузатый корпус.
– Газ!
Три ракеты взвились в небо и, описав плавную дугу, легли на палубу.
Испанцы падали, ползли и замирали. Крови почти не было – двоих задавило
мачтами, да несколько человек пострадало при взрыве.
– Все на «Дею»! Швартуемся!
Сверкающие хромированные крючья впились в поврежденный фальшборт.
Арчи сноровисто намотал на кнехт тонкий пластиковый трос.
– Юнга! Наверх!
Слава с готовностью вынырнул с нижних уровней.
– Держи! Будешь прикрывать! Отрабатывай свою долю!
Питер метнул мальчишке тяжелый автомат М–72.
В рубке остался лишь Капитан; на верхней палубе с автоматами в руках
застыли Зборовски и Слава; остальные, сжимая такие же автоматы, прыгали на
палубу «Инфанты».
– На абордаж! Пленных не брать! – орал снизу Бимс. Воинственно так.
Ван Баттум на бегу кинул Капельке:
– Вот курица зеленая! Говори после этого, что он ничего не понимает!
Один за другим пираты исчезали в дверях надстройки юта. Спустя
несколько минут Эрвин радостно крикнул:
– Кэп! Золото! Мы попали в самую точку!
Фло криво усмехнулся:
– Надеюсь, вы довольны?
Восторженный вопль, вырвавшийся из девяти глоток был ему однозначным
ответом.
Золото грузили до темноты. Его было много: по курсу 2020 года
миллионов на семьдесят. Кроме того, трюмы и каюты каравеллы скрывали
изрядное количество серебра, драгоценностей, монет. Однако, если оценивать
презренный металл не просто по весу, если учесть, что статуэтки инков,
наследие древней цивилизации, стоят неизмеримо больше, каждый из команды
«Орхидеи» смело мог считать себя миллиардером.
Бимс все время важно кричал:
– Пиастры, пиастры! Дукаты, дукаты! Тугрики, тугрики!
Команда хохотала. Сэр Юстас лениво бродил по палубе, щелкая зубами
перед носом очнувшихся испанцев. Никто не осмеливался встать. Зубы у сэра
Юстаса были весьма убедительные.
Заметно повеселевшие, корсары покидали борт обреченной «Инфанты».
Отвалили в полночь, в густой тропической темноте. «Орхидея» сидела в воде
несколько ниже, чем пару часов назад и это не могло не радовать.
Едва запустили водометы, Бимс, задремавший было в кают–кампании,
вдруг встрепенулся.
– Полундра! Абордаж! – заволновался он. – Барракуда!
– Чего это он? – поинтересовался Оскар. – Взбеленился...
– Пойду, гляну. На всякий случай, – Капелька поспешил в рубку. Его
крик гулко растекся по каютам и коридорам, усиленный акустиком:
– Полундра! Мины! Полный назад!
Фло, как на крыльях, взлетел в рубку. Боцман уже переключил водометы
на реверс.
Точно по курсу «Орхидеи», выставив из воды шипастые макушки, лениво
покачивались на волнах две морские мины.
– Белые молнии! – похолодел Фло. Взрыв каждой из мин обратил бы их
всех в ничто.
Скорость медленно гасла. Тихо, очень тихо Капитан разворачивал
тримаран, так тихо, чтобы не поднялась даже самая незначительная рябь. Вот
средняя секция уже избавила свой нос от опасной близости; мимо зловещих
плавучих «ежиков» плавно скользила «Дея»...
Казалось, время стало. Зародыш, и тот затаил дыхание.
Наконец мины остались далеко за кормой.
– Взрываю! – предупредил Капелька.
Дважды гукнула пушка; посреди водной глади выросли две пенные свечи
высотой с пятиэтажный дом. Волна нехотя колыхнула «Орхидею» и ушла дальше.
Вздох облегчения прокатился по всему судну.
– Можете считать меня ослом, Капитан, но первым «полундра закричала
эта неугомонная птица, – отдуваясь сообщил боцман.
Зборовски поднял глаз на Капитана.
– Послушай, Стив, а ведь когда появились истребители, Бимс тоже
предупреждал нас. Теми же словами: «Абордаж» и «Полундра».
Фло пожал плечами:
– Что ж, прислушивайтесь впредь к его мнению. Однако и сами...
того... Как говорится, на Бимса надейся, а верблюда привязывай! Усекли?
– Да, сэр!
Бимс тотчас был обласкан. Впрочем, он уже утратил интерес к
происходящему и вернулся к вяло–сонному состоянию.
«Орхидея» уходила на север.
